Разомкнутый круг - Валерий Кормилицын
- Дата:12.09.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Разомкнутый круг
- Автор: Валерий Кормилицын
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Черные от пыли, потные и усталые, на грязных конях, плелись гвардейцы по направлению к главной квартире. Гогоча и размахивая руками, оживленно обсуждали бой, хвастаясь друг другу, сколько врагов порубили, временами завистливо поглядывая на помятую кирасу Рубанова и разрубленную каску его, которую благоговейно держал Оболенский. И Максим понял, что он первый из них убил ЧЕЛОВЕКА!..
Михаил Илларионович встретил принявших боевое крещение друзей поначалу хмуро. А Голицын прямо-таки побледнел, увидев пробитую кирасу Рубанова и каску.
– Все нормально? Жив, цел и невредим? – ощупал руки и шею Максима. – Слава Богу! – погладил усталое, серое лицо.
– Ведь что творят?.. Ланжерон тоже хорош – отправил мальчишек в самое пекло… – Кутузов взмахивал пухлой ручкой с зажатой в ней маленькой в царапинах подзорной трубой.
– Зато враг отступил! – рявкнул Оболенский, показывая все тридцать два зуба.
– Дали азиатам прикурить, – поддержал его Волынский, красуясь на коне и будто ненароком демонстрируя обрызганный чьей-то кровью рукав колета.
«Эх! Молодость, молодость! – Поднес к глазам подзорную трубу Кутузов, но тут же прижал ею карту, лежавшую на барабане и поднявшую от налетевшего ветра угол. – Враг отступил… – недовольно подумал он, – потому и отступил, что это были не главные силы, а лишь разведка, хотя и многочисленная. Да туман еще не вовремя растаял, турок и увидел все русские войска… Ну что ж! Голова на плечах имеется, еще что-нибудь придумаем…»
Конногвардейцы переодевались в своей палатке, с любопытством поглядывая на Рубанова, когда тот сбросил кирасу, колет и снял мокрую от пота рубаху.
– Даже царапины нет! – несколько разочарованно произнес Оболенский.
– И слава Богу! – перекрестился Нарышкин.
В ту же минуту, пригнувшись, в палатку шагнул князь Петр.
– Переволновался я за вас, господа… – и, заметив, что лица нахмурились, добродушно усмехнулся, поднял две бутылки мадеры. – Следует отметить первый бой!
Гвардейцы сразу воспрянули духом.
– Но прежде бегом марш на Дунай мыться! – приказал он.
Ночью Рубанову снился убитый спаг. Голова его вдавилась в землю, глаза белели, закатившись под лоб, а изо рта беспрестанно текла и текла кровь, грозя утопить Максима. Он принялся убегать, но кровь поднялась выше ботфортов и уже приближалась к груди.
Закричав, весь мокрый от пота, Максим проснулся и сел на кровати, пошарив вокруг себя руками. «Слава те господи, никакой кровищи». – Испуганно поглядел на две стоявшие рядом походные кровати и укрытых шинелями друзей. После боя спали они как убитые и крика его не слышали.
Утром Рубанов направился в палатку к полковому священнику, покаялся ему и рассказал про ночные кошмары. Батюшка был стар, мудр и сед. Высокий лоб его глубокими шрамами пересекали морщины. Умные глаза светились любовью и пониманием. Улыбнувшись, он взял за руку Максима и подвел к низкому столику с развернутым походным киотом и горящей перед ним тонкой восковой свечой.
– Бог все видит и знает! – произнес он. – Убил ты не в пьяной драке, а в честном бою… и не за кошелек, а за Родину. Грех твой церковь берет на себя!.. Потому и крепка Россия, что ее берегут такие, как ты… А придется умереть?.. Так и смерть сладка за Бога, Царя и Отечество!
22
22 июня, когда солнце только еще поднималось, готовясь к трудовому дню, а русский лагерь завтракал, турецкое ядро шлепнулось в котел с кашей, забрызгав сидевших кругом него егерей и конногвардейцев, охранявших командующего.
И началось…
– Ладно в кашу, а ежели бы шкалик расколол? Голыми руками задушил бы османа! – схватился за ружье Шалфеев.
Турки стреляли по всей линии русских войск.
Из палатки с кряхтением выбрался недовольный Кутузов с полуобглоданной куриной ножкой вместо подзорной трубы. В сердцах он сорвал с шеи и бросил на пыльную траву салфетку.
– Позавтракать не дали! – жалобно произнес командующий. – Теперь весь день насмарку пойдет, и в животе колики замучают. Чего стоите? – напустился на ординарцев. – Мигом узнать, что там происходит! – неопределенно махнул жирной рукой с зажатой в ней курицей, причем от взмаха половина ножки отломилась и упала ему под ноги. – Лучший кусо-очек! – совсем расстроился он. – Этого визирю я уж точно не прощу…
Ядра между тем падали все гуще и гуще.
– Ваше высокопревосходительство, может, поедете в третью линию к кавалерии? – не успел произнести Голицын, как осколок распорол ему ногу выше колена.
Охнув, князь осел на землю.
– Доктора! – крикнул Кутузов. «Это, Ахмед-паша, я тебе тоже припомню».
Отбросив, наконец, остатки курицы, взял протянутую казаком подзорную трубу и увидел лавину турецкой конницы, хлынувшую на русскую пехоту. «Куда же подевались ординарцы?» – мимолетно подумал он, подходя к карте и с головой уходя в планы контратаки.
Ординарцы же в это время, сидя в передовом окопе, по мальчишеской привычке к похвальбе друг перед другом, высовывали голову из неглубокого окопа в момент наивысшего обстрела и наслаждались остротой опущений – попадет или не попадет!.. Они еще не верили в смерть! С кем угодно, но не с ними…
«У турок главное – кавалерия! Их артиллерия, по сравнению с нашей, – пустяки. Пушки не для османов». – Переваливаясь уткой, расхаживал перед картой командующий, вновь посылая с приказом ординарцев – они уже пощекотали нервы и вернулись, ловко оправдавшись за долгую отлучку. Кроме них, правда, за палаткой стояла казачья сотня.
Максим успел наведаться в лазарет и удостовериться, что рана у князя Петра не смертельная. Это успокоило его.
Русская артиллерия и ружейный огонь пехоты смели первые ряды спагов и отбили их атаку по всей линии. Перестроив ряды, элитная анатолийская конница переключилась на левый фланг. Десять тысяч отборных всадников прорвали пехотную линию и сшиблись с кинбургскими драгунами и белорусскими гусарами.
Визирь рассчитывал отрезать русские войска от Рущука и окружить их. Кутузов, однако, сумел предвидеть даже этот прорыв, и оставленные им в заслоне восемь батальонов пехоты штыками встретили гостей. К тому же в тыл османам ударили чугуевские уланы, ольвиопольские гусары и петербургские драгуны… и турки сами попали в окружение.
В сражении наступил перелом, и по приказу командующего, дабы не упустить победу, на турецких янычар и бестолково мечущихся спагов двинулась русская пехота… С распущенными знаменами, с барабанным боем и музыкой военного оркестра, ощетинившись штыками, русские каре равномерным шагом, плечом к плечу, неотвратимо двигались на врага. Ничто не в силах было остановить грозное шествие непобедимых ветеранов. Падали мертвые, но их место занимали живые, и каре двигалось вперед, как непробиваемая стена, как мощный таран, сметающий все на своем пути.
Русское сердце Михаила Илларионовича трепетало в такие минуты… Слезы восторга щипали глаз, и старый ветеран снова становился молодым, сбросив с плеч года, готов был вместе с юными подпоручиками преследовать неприятеля во славу России. «Какое это счастье – быть крепким, юным и с саблей в руке лететь на врага!» – Пожевав губами и старчески сгорбив спину, главнокомандующий пошел в палатку.
– Ничипор, подавай обед, – велел он.
Турки бежали, бросая все…
И в то время как любимые Кутузовым егеря стаскивали к палатке командующего отбитые турецкие знамена, возбужденные боем ординарцы всё не могли отдышаться и в волнении выдергивали палаши и тут же звонко кидали их в ножны.
Подъехавший Ланжерон, театрально поведя рукой над вражескими знаменами, произнес:
– С победой, господа!
Кутузов, сидя на низком стульчике, жевал мясо и недовольно отчитывал денщика за то, что тот пережарил его. Выигранный бой будто не интересовал командующего – пережаренное мясо занимало ум больше всего. Видя такое безразличие, диву давались не только молодые гвардейцы, но даже видавшие виды генералы…
Простояв у Рущука четыре дня, Кутузов приказал оставить крепость, хотя вся армия ждала приказа наступать.
– Как? Ваше высокопревосходительство! Рущук наш последний плацдарм на этом берегу, – кричали генералы, и их всей душой поддерживали молодые гвардейцы.
«Действительно, что-то не то у деда с головой! – думали они. – Одержав победу – оставить крепость!..» Армия не понимала своего командующего! Не понимала того, что он берег их, дорожил жизнями солдат и офицеров сильнее, нежели даже они сами…
– Да мы отстоим Рущук! – горячился Ланжерон.
Кутузов, удивляясь недальновидности своих генералов – не подпоручики уже, – приоткрыл план:
– Главное теперь – заманить визиря на левый берег. Увидев наше отступление, он кинется догонять… А не то мы еще пять лет воевать будем!
– Да что скажут в Петербурге? – произнес Воинов. – Получат рапорт о победе и турецкие знамена, а через несколько дней донесение, что мы оставили Рущук…
- Дяденька, спаси нас! (СИ) - Смирнова Юлия - Современные любовные романы
- Видящий. Лестница в небо - Алексей Федорочев - Попаданцы
- Убийца Гора - Джон Норман - Фэнтези
- Загадка Бабьего Яра (критические вопросы и замечания) - Герберт Тидеманн - Публицистика
- Обнаженный (ЛП) - Джорджия Ле Карр - Остросюжетные любовные романы