Последние Горбатовы - Всеволод Соловьев
- Дата:19.06.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Последние Горбатовы
- Автор: Всеволод Соловьев
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Груня, ты меня дурачишь! — воскликнул Владимир.
— Уверяю тебя, что нет! Говорю тебе: все видела своими глазами. И слушай еще более, я чуть с ума не сошла от этих опытов. Он ведь и из меня хотел сделать «sujet». Один раз упросил… что было со мною — я не помню.
— Как же ты могла согласиться? Ведь это бог знает что такое!
— Я тебе говорю, он меня совсем с ума свел… Но это было всего один раз — и больше уж он меня ничем не мог упросить… А за то, что он мне показал, я все же ему благодарна. Он все это пока держит в секрете и говорит, что это только начало, азбука… Он надеется дойти до изумительных результатов… Он уверял меня, что уже другие доктора, молодые, принадлежащие к новой школе, и вместе с ними специалист по нервным болезням Шарко начинают додумываться до того, до чего додумался он… Он приходит в экстаз, когда говорит об этом. По его словам, для науки откроется новая эра, когда будут признаны за действительность явления магнетизма — и он верит, что не пройдет и пяти лет, как это совершится. Он говорил мне: «Там эти молодые доктора думают, что они первые открывают какие-то законы, какую-то силу. А все это давно уже известно было некоторым, только иначе называлось…»
Груня остановилась, а потом прибавила:
— Я тогда невольно много, много обо всем этом думала и пришла к тому, что все старые сказки — все это правда. Волшебство теперь становится наукой… Вот и твой дядя! В Париже доктора понемножку открывают вещи, которые он уже давно знает, и неужели ты не видишь теперь, что он с этой особой сделал как раз то же самое, что Берто на моих глазах делал с парижской Полеттой?!
Владимир был изумлен и сильно заинтересован.
— Да, — сказал он, соображая, — конечно, конечно, это то же самое. Но, послушай, ведь если это так, хоть трудно этому верится, то это бог знает чем может кончиться! Ведь нервных людей в наше время сколько угодно, а уж нервных девушек и молодых женщин — тем более, так это какой-нибудь негодяй, знающий эти новооткрытые секреты, придет, повертит перед тобою чем-нибудь блестящим, как ты говоришь, и затем ты в его власти, ты его вещь. Он может тобою распоряжаться…
— Конечно!
— Да ведь приводя человека в такое состояние, — продолжал Владимир, — можно заставить его совершить преступление… все что угодно!.. И он сделается преступником, вором, убийцей, отравителем — бессознательно.
— Я думаю, что это уже и бывало, даже наверное и нередко…
— Мало ли что бывало и что может быть на свете, — проговорила в раздумье Груня.
Она все еще держала руку Владимира. Комната-бонбоньерка была погружена в розовый полусвет фонарика. Расставленные всюду цветы наполняли теплый, неподвижный воздух своим все будто усиливающимся пряным, раздражающим запахом.
XXIV. ЧЕГО ОН ТРЕБУЕТ
Владимир тряхнул головою, будто этим движением хотел отогнать от себя новые мысли, вызванные неожиданным и долгим раздумьем Груни.
— Да, — сказал он, — все это очень, очень интересно, может быть, даже гораздо интереснее и важнее, чем кажется сразу. И, конечно, мы об этом еще много раз потолкуем с тобой, Груня, и с дядей я буду говорить об этом непременно. Но теперь довольно. Будем говорить о другом. Мне очень надо говорить с тобою, Груня.
Он привлек ее к себе и крепко обнял.
— Милый, говори о чем хочешь, я буду тебя слушать! — прошептала она, отдаваясь его ласке.
— Когда наша свадьба, Груня? — спросил он.
Она вдруг отшатнулась от него, взглянула на него изумленными, широко раскрывшимися глазами.
— Что? Что ты такое говоришь? Я тебя не понимаю, — прошептала она.
— Я спрашиваю тебя: когда наша свадьба?
Она продолжала все так же изумленно глядеть на него пока наконец не увидела, по выражению его лица, что он нетерпеливо ждет ответа.
— Я никогда не буду твоею женою! — твердо и спокойно сказала она. — Я думала, что ты понимаешь это и никак не ждала от тебя такого странного вопроса…
— Как понимаю?! Как странного вопроса? — воскликнул он. — Что это значит? Что же все это было, разве ты меня обманываешь? Разве ты меня не любишь?
— Как я люблю тебя — я объяснять этого не стану и потому что не могу объяснить, да и не нужно, это ты сам можешь видеть… я никого никогда не любила, кроме тебя, и никогда не буду… Ведь ты знаешь… Но не обижай меня, не считай меня способной на то, на что я не способна… Во мне, конечно, много дурного, но я все же не такая… Я люблю тебя… я твоя… я не уйду от тебя, пока ты сам этого не захочешь… но быть твоей женой… эта мысль не приходила мне в голову, и я никогда не способна допустить ее… Я не могу быть твоей женой и знаю это…
— А я тебя опять спрашиваю: когда наша свадьба? — перебил ее Владимир.
— Никогда и никогда!..
— Груня, да что с тобой, наконец? Я тебя не понимаю, ты просто меня оскорбляешь… Если ты меня любишь, то должна была меня понять… ты должна была знать, что теперь я иначе не могу приходить к тебе, как твоим женихом… и я не успокоюсь до тех пор, пока мы не обвенчаемся.
Груня встала и сделала несколько шагов по комнате. Лицо ее было грустно. Она молчала.
— Что же ты не говоришь ничего? За что ты меня оскорбляешь?
Она остановилась перед ним все с тем же грустным лицом и тихо качнула головою.
— Ах, Володя, как ты еще молод!.. Володя!
Она порывистым движением опустилась на колени и к нему прижалась.
— Но если ты еще так молод, если ты еще такой фантазер — я уже не так молода… я уже немного понимаю жизнь и не допущу тебя до чересчур больших глупостей… Зачем же ты хочешь заставить меня мучиться и страдать всю жизнь?
— Как? Будучи женой моей, мучиться и страдать? Спасибо, Груня!
— Не перебивай меня! Мучиться и страдать, видя как я тебе испортила всю жизнь, как я выбила тебя из колеи…
Он серьезно рассердился.
— Ты не имеешь права так говорить со мною… Как можешь ты мне испортить жизнь? Да и знаешь ли ты, как я смотрю на жизнь и чего я от нее желаю?
— Фантазии… фантазии, Володя!
И говоря это, она его горячо целовала.
— Да и, наконец, я о себе думаю: я — Груня, и до тех пор только могу спокойно жить, пока остаюсь Груней. Моя жизнь, если только ты не перестанешь любить меня, может быть очень, очень счастливой и блестящей, и многие мне позавидуют… Но садиться не на свое место, очутиться в обществе, с которым у меня нет и не может быть ничего общего…
— Мне кажется, — перебил ее Владимир, — что прежде всего общего у тебя с ним — я.
— Совсем не то… — и она опять его поцеловала. — Не лови меня на словах, а лучше слушай, что я тебе говорю. Пойми, что это очень серьезно, пойми, я не могу, я не хочу сесть не на свое место, я не хочу быть вороной в павлиньих перьях. Я слишком самолюбива… Ты меня еще мало знаешь…
— Но пойми и ты! — воскликнул он, даже отстраняя ее от себя резким движением. — Пойми и ты, что теперь ты можешь быть только моею женою… и если ты этого не понимаешь… если ты отказываешься, так знай, что ты отравила меня. Ты меня считаешь ребенком… ты меня считаешь какой-то светской дрянью, одним из этих господчиков, которые каждый день звонят у дверей твоих!.. Я думал, Груня, что ты поняла меня… а если и не поняла, то хоть почувствовала, по крайней мере… Я думал, что мне не придется объяснять тебе себя, а вот приходится… ну, так знай, что я требую… слышишь — требую от тебя окончательного ответа — когда наша свадьба?.. Или ты хочешь, чтобы я подумал, что я в тебе обманулся, что я тебя не так понял… Что-нибудь одно: или ты меня действительно любишь, или это… это счастье, которое ты мне подарила, только каприз с твоей стороны…
Глаза ее блеснули. Она так стиснула себе руки, что хрустнули пальцы.
Он продолжал все горячее и горячее:
— Если ты меня действительно любишь, я должен быть для тебя все… слышишь, все… другой любви мне не надо… я не хочу тебя разделять ни с кем и ни с чем! Несколько дней тому назад я не имел на тебя никакого права… Я не смел вмешиваться в твою жизнь и должен был выносить все, хотя про то я знаю, чего мне это стоило… Теперь ты дала мне над собою все права, дала сама, и я говорю тебе — этой жизни больше не должно быть! Ты ошибаешься, думая, что это твоя настоящая жизнь, что ты к ней предназначена… ошибаешься… тебе предстоит совсем другое. Ты должна быть женщиной, которую бы всякий уважал… К тебе никто не должен сметь подойти с таким взглядом, с каким теперь подходят эти господа… Ты сделаешься тем, кем должна быть, кем быть имеешь право…
— А прошлое? Ведь его не сотрешь… — прошептала Груня.
— Груня, дорогая моя! — воскликнул он, сжимая ее руки. — Этим-то прошлым ты и доказала — кто ты… Другая на твоем месте, среди этой грязи, одна, без поддержки, окунулась бы в эту грязь… а ты осталась среди нее чистой… И после этого ты смеешь отказываться идти за мною! Делить мою жизнь! Я не хочу больше слышать этих звонков… Я не хочу видеть этих лиц, эту комнату с цветами, этих присылаемых тебе букетов, записочек, этой твоей Кати…
- Монахи истории. Маленькие боги (Мелкие боги) - Терри Пратчетт - Юмористическая фантастика
- Игра или Жизнь! Везунчик... ли? - Алексей Стерликов - Фэнтези
- Трейлер Старика - Александр Лукьянов - Социально-психологическая
- Надежда - Кирилл Ликов - Городская фантастика / Социально-психологическая / Ужасы и Мистика
- Нежданное богатство - Всеволод Соловьев - Историческая проза