Казнь. Генрих VIII - Валерий Есенков
- Дата:04.09.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Казнь. Генрих VIII
- Автор: Валерий Есенков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Казнь. Генрих VIII" от Валерия Есенкова
📚 "Казнь. Генрих VIII" - захватывающая историческая аудиокнига, рассказывающая о жизни и правлении одного из самых известных монархов Англии - Генриха VIII. В центре сюжета - его сложные отношения с женами, политические интриги и кровавые события, которые происходили во времена его правления.
Главный герой книги, Генрих VIII, предстает перед слушателями во всей своей сложности - жестокий тиран, влюбленный мужчина, хитрый политик. Его решения и поступки оказывают огромное влияние на ход истории, и до сих пор вызывают интерес и споры среди историков и поклонников истории.
🎧 Автор аудиокниги, Валерий Есенков, с легкостью переносит слушателей в далекое прошлое, погружая в атмосферу cредневековой Англии и рассказывая о событиях, которые изменили ход истории. Его яркий и запоминающийся стиль позволяет окунуться в мир прошлого и прочувствовать все перипетии жизни Генриха VIII.
📖 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать лучшие аудиокниги на русском языке. Здесь собраны бестселлеры различных жанров, которые подарят вам удивительные моменты в мире литературы.
Не упустите возможность окунуться в захватывающий мир "Казни. Генриха VIII" вместе с Валерием Есенковым и узнать больше о жизни и правлении этого загадочного монарха!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ссутулился и вышел за дверь.
К нему кинулся Кингстон, хватая зачем-то его холодные руки, причитая срывавшимся шёпотом:
— Боже мой! Боже мой!
В строгом молчании неторопливо спустились к причалу и в прежнем порядке разместились в ладье.
Сидя против него, лейтенант глядел в сторону, на спокойно бежавшую воду. Старый друг Кингстон был рядом. По смуглому лицу его часто сбегали жёлтые катышки слёз, то и дело застревая и скапливаясь в глубоких морщинах.
Вдруг осознал, увидя эти слёзы, что всё окончательно решено и что совсем уж недолго осталось его бренному телу тащиться по грешной земле, забывшей совесть и стыд. Две недели. Может, чуть дольше. Сколько дозволит король.
Вихрем закружилось у него в голове. Вот и сделал всё и всё совершил, что успел и сумел. Никто не принуждал его во всю жизнь. Никто не в силах был помешать идти тем путём, который сам избрал разумно и кротко и который так же разумно и кротко прошёл до конца. Оставалось несколько дней, а там безумная казнь, что свершится над немощным телом, но это уже почти пустяки. Душа терзалась многие годы, наблюдая, как люди беспомощно бились в тенётах, добровольно скованных ими на самих же себя, но эти терзанья оставались уже позади. Его лишили свободы, но он выдержал и груз заточенья. Они не сломили его. Им его уже никогда не сломить.
Стало бодро и весело, засмеялся, хлопнул верного Кингстона по крутому плечу и ворчливо пообещал:
— Я поколочу тебя, Вилли.
Бедный Кингстон, вздрогнув от неожиданности, выговорил с трудом, пряча от него затуманенные глаза:
— Это верно, лучше поколоти меня, Том.
Улыбнулся и огляделся вокруг.
Воздух очистился, просветлел. Высокое солнце слабо бледнело сквозь редкие быстрые облака, то и дело набегавшие на него. Вниз и вверх по реке скользили баржи, баркасы и лодки, одни под парусом, другие на вёслах. С воды зелёные холмы правого берега казались очень высокими. Застывши, точно прилипнув к склонам эти холмов, пятнистые коровы молча глядели перед собой, размеренно и лениво жуя.
Всё это было необыкновенно, прекрасно, всё хватало душу до слёз, заставляя её трепетать.
Толкнул Кингстона в бок:
— Полно, Вилли, лучше-ка погляди.
Неохотно взглянув, лишь бы уважить его последнюю волю, Кингстон запричитал сквозь новые, бессильные слёзы:
— Что делать?! Что делать?!
Радостно отвечал:
— Всё вокруг нас точно раскрытая книга!
Кингстон ахал:
— Как же нам быть?!
Снова с дружеским чувством хлопнул его по плечу:
— Полно, Вилли, никак нам не быть, пусть оно движется своим чередом.
Кингстон зажмурил глаза:
— Страшно об этом подумать.
Ласково возразил:
— Ты не думай. Так тебе станет легче понять.
Кингстон пролепетал едва слышно:
— Господи, помоги!
Рассмеялся заливисто, от души:
— Твоя правда, мне поможет Всевышний.
Один за другим вышли на берег. Лейтенант неторопливо зашагал впереди. Копейщики, опустив копья, с безразличными лицами брели по бокам.
Поддерживал ослабевшего Кингстона под руку, на ходу слагая шутливый гекзаметр:
— Вот трезвый Мор пьяного друга ведёт.
Так прошли вдоль стены и уже поворотили к воротам, когда из-за выступа к нему бросилась женщина в чёрном платье и в белом чепце, обхватила его крепкую шею гибкими худыми руками и со сдавленным стоном прильнула к задрожавшей груди.
Выпустив Кингстона, он с нежностью провёл рукой по её трясущейся голове:
— Добрый день, моя Мэг.
Она же сквозь слёзы тоскливо звала:
— Отец... отец...
Остановился, отстав от Кингстона, и прижал дочь к себе, утешая:
— У тебя целый ливень, Мэг. Смотри, ты утопишь меня.
Дочь вскинула голову, отчаянно крикнув:
— Зачем ты это сделал, отец?
Улыбнулся неловко:
— Прости, уж так получилось.
Уже сзади подбредали молча солдаты, и он, обняв за плечо, повлёк её за собой, а Мэг прижималась к нему, мешая ровно идти, причитая недовольно и жалобно:
— Зачем было перечить, отец? Королю!
Коротко хохотнул:
— Скорей это мне перечил король.
Повторила:
— Это же ты, это всё ты, а короли не клонят ни перед кем головы! Они — короли!
Согласился:
— Это хорошо сказано, Мэг. Короли не клонят ни перед кем головы. Однако была ведь Каносса. Помнишь, я рассказывал тебе эту историю.
Дочь упрекнула с неизбывной тоской:
— Ты же не Папа!
Весело возразил:
— Зато я твой отец.
Спросила без сил:
— На кого ты нас покинул, отец?
Сказал, пытаясь по-прежнёму улыбаться, холодея внутри:
— Вот и ты, Мэг, не понимаешь меня.
Она вдруг встрепенулась и вскрикнула страстно:
— Я понимаю тебя, понимаю, но понять не могу!
Отец попросил:
— Давай больше не будем об этом ни слова.
Послушно кивнула:
— Хорошо, но скажи...
Лейтенант обернулся, остановился, подождал и легко тронул её за плечо:
— Вам дальше идти не позволено, мэм.
Сознавая, что уже никогда-никогда не увидится со своей любимицей, крепко обнял её, поцеловал в щемяще красивую шею и твёрдо сказал:
— Мертвее всего меня сделает то, моё любимейшее дитя, что я услышу не о своей смерти, но если узнаю о том, что ты, твой муж, моя жена, все мои дети и невиновные друзья остаются в опасности от того великого зла, которое может с ними случиться. И потому, моя Мэг, и ты, и все остальные, я вас прошу, служите Всевышнему и в Нём одном ищите поддержку и радость. И если это случится, молитесь Ему за меня и не печальтесь, не жалейте меня, а я всем сердцем стану молить Его за всех вас, чтобы мы могли встретиться на небесах, где мы будем всегда счастливы, веселы и где никогда уже не будем знать ни горя, ни бед.
Мэг зарыдала:
— Я стану, стану молиться, отец!
Помахал ей на прощанье рукой:
— Мы ещё встретимся, Мэг.
На этот раз узника отвели в Кровавую башню, чтобы оставить здесь одного.
Длинноносый служитель, с провалившимся ртом, завидя его, беззубо прошамкал с порога:
— Позвольте верхнюю одежду, мастер, она мне послужит вознаграждением за труды.
С готовностью стянул с головы и протянул старый колпак:
— Получите, любезный, это самая верхняя одежда моя, какую я только имею. Надеюсь, она будет служить вам хорошо.
Служитель обиделся и зло пробурчал:
— Нехорошо смеяться над бедняком.
В самом деле, нехорошо было смеяться, ещё хуже было ссориться с ним, и Мор примирительно возразил:
— Я не смеюсь. Остальное ты получишь потом.
Кингстон слабо пожал его руку:
— Мне так стыдно перед тобой.
Удивился, круто поворотившись к нему:
— Чего же стыдиться тебе?
Кингстон отвёл стыдливо глаза:
— Это мой долг был утешить тебя, но ты сам меня утешал, слабодушного, мерзкого. Я не достоин тебя.
Тоже пожал его слабую руку:
— Не казни себя, не казни. И прощай.
Железная дверь заскрежетала за ним на несмазанных петлях. С тем же скрежетом грохнул железный засов.
Тесная келья оказалась сырой и холодной.
Ему оставалось провести в ней всего несколько дней. Они летели, как птицы, и пролетели почти незаметно, хотя дел у него теперь не было никаких, одни только мысли о вечном.
Глава тринадцатая
СБОРЫ
Наступала последняя ночь.
Всё ещё сидя в углу, Мор размышлял:
«Возможно, Мортон был прав, когда говорил... потому и в своей постели своей смертью умер в Ламбете...»
Усмехнулся невольно, напомнив себе, что смерть у каждого только своя, не похожая на смерти других, странно равная и всё же своя.
Умный, хитрый, бесчестный Уолси, отправляясь когда-то в Камбрэ, говорил почти то же, что Мортон, а умер совсем по-иному...
— Мастер! Мастер!
Открыл мгновенно глаза, но невольно продолжал свою мысль, уже вслух:
— Я только воротился оттуда, а мне со всех сторон говорят, что Уолси неверный, изменник...
Ему ответил испуганный голос:
— Ваш Уолси помер давно!
Собираясь старательно с мыслями, привычно приказывая себе хранить невозмутимое равнодушие на лице, Мор согласился:
— Умер он в Лестере, проклиная славу и земные соблазны.
Над ним клонилась и колебалась чёрная тень, громким шёпотом вопрошая его:
— Что с вами, мастер? Вы спите?
Мыслитель с трудом оторвал занемевшую руку, которой всё это время бесчувственно обхватывал замерзшие ноги, и с достоинством поднял её, давая этим понять, что слышит и никого не задержит, уверяя после долгого молчания несколько заплетавшимся языком:
— Не пугайтесь, со мной ничего.
Тень держала плошку с брошенной в масло светильней. Огонёк подрагивал озорно, неровными слабыми бликами освещая взволнованное лицо, которое, ещё ниже склонившись к нему, настойчиво переспросило:
— Совсем ничего?
Наконец разглядел, что над ним склонилась Дороти Колли, но всё же её не узнал. Иная мысль беспокойно вырвалась из густого тумана забытья, и философ проворчал недовольно:
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Жены Генриха VIII - Джули Уилер - Биографии и Мемуары
- To Hold the Crown: The Story of King Henry VII and Elizabeth of York - Jean Plaidy - Прочее
- Кровавое наследие - Лоэнн Гринн - Фэнтези
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие