Казнь. Генрих VIII - Валерий Есенков
- Дата:04.09.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Казнь. Генрих VIII
- Автор: Валерий Есенков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Аудиокнига "Казнь. Генрих VIII" от Валерия Есенкова
📚 "Казнь. Генрих VIII" - захватывающая историческая аудиокнига, рассказывающая о жизни и правлении одного из самых известных монархов Англии - Генриха VIII. В центре сюжета - его сложные отношения с женами, политические интриги и кровавые события, которые происходили во времена его правления.
Главный герой книги, Генрих VIII, предстает перед слушателями во всей своей сложности - жестокий тиран, влюбленный мужчина, хитрый политик. Его решения и поступки оказывают огромное влияние на ход истории, и до сих пор вызывают интерес и споры среди историков и поклонников истории.
🎧 Автор аудиокниги, Валерий Есенков, с легкостью переносит слушателей в далекое прошлое, погружая в атмосферу cредневековой Англии и рассказывая о событиях, которые изменили ход истории. Его яркий и запоминающийся стиль позволяет окунуться в мир прошлого и прочувствовать все перипетии жизни Генриха VIII.
📖 На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать лучшие аудиокниги на русском языке. Здесь собраны бестселлеры различных жанров, которые подарят вам удивительные моменты в мире литературы.
Не упустите возможность окунуться в захватывающий мир "Казни. Генриха VIII" вместе с Валерием Есенковым и узнать больше о жизни и правлении этого загадочного монарха!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Канцлер смешался, поспешно сказал:
— Вот именно, что бы вы, названный Томас Мор, могли сказать в своё оправдание?
Настал его час. Он должен был говорить, однако начал не сразу.
Ведь это написал:
«Даже и те, кто не согласен с христианской религией, всё же никого не отпугивают от неё, не нападают ни на одного из её приверженцев. Только одно лицо из нашей среды подверглось в моём присутствии наказанию по этому поводу. Это лицо, недавно принявшее крещение, стало, с большим усердием, чем благоразумием, публично рассуждать о поклонении Христу, хотя мы советовали ему этого не делать. При таких беседах он стал увлекаться до того, что не только предпочитал наши святыни прочим святыням, но подвергал беспрестанному осуждению все остальные, громко кричал, что они все языческие, поклонники их нечестивцы и должны быть наказаны вечным огнём. На эту тему рассуждал он долгое время, но был арестован и подвергнут суду как виновный не в презрении к религии, а в возбуждении смуты в народе. Он был приговорён к изгнанию. Именно среди древнейших законов утопийцев имеется такой, что никому его религия не ставится в вину...»
Вот именно: возбуждение смуты в народе...
Не ему её возбуждать, не ему... Нынче смуту в народе возбуждает король...
Ведь и ещё написал:
«Утоп не рискнул вынести о ней какое-нибудь необдуманное решение. Для него было неясно, не требует ли Господь разнообразного и разностороннего поклонения и потому внушает разным лицам разные религии. Во всяком случае, законодатель счёл нелепостью заставить всех признать то, что ты считаешь истинным. Но, допуская тот случай, что истинна только одна религия, а все остальные суетны, Утоп всё же легко предвидел, что сила этой истины в конце концов выплывет и выявится сама собой, но для достижения этого необходимо действовать разумно и кротко. Если же дело дойдёт до волнений и борьбы с оружием в руках, то наилучшая и святейшая религия погибнет под пятой суетнейших суеверий, как нивы среди терновников и сорняков, так как все скверные люди отличаются наибольшим упорством. Поэтому Утоп оставил весь этот вопрос нерешённым и предоставил каждому свободу веровать, во что тому угодно...»
Так должен поступать каждый мудрый правитель. Король Генрих не догадался так поступить, а ведь и на эту тему между ними случались беседы...
Верно, самодержцам такие беседы не впрок...
Объявил себя главой церкви и повелел всем и каждому это признать. И уже не осталось свободы выбора. Уже возбудилась ужасная смута в народе. Уже поднималось оружие, пока, слава Господу, только с одной стороны, со стороны короля, во имя того, что одному человеку стало угодно неподобающим образом возвысить себя над людьми...
О чём же должно было ему говорить?
Должен был говорить о заносчивой неразумности этого человека, возомнившего себя непогрешимым судьёй в тех делах, которые касались убеждений и совести каждого человека и более ничьему не подлежали суду; должен был говорить о той ужасной вражде, которую сеял этот человек своим неразумием. Ему надлежало напомнить о том, что во всех делах государства и церкви следовало бы поступать разумно и кротко.
Его бренному телу уже ничто не могло повредить.
Но кто бы понял его из жестоких и неразумных, присланных сюда королём не для торжества справедливости, а на защиту новых доходов, что получат они, когда не станет монастырей и все монастырские земли поступят в казну?
Когда-то уже пробовал действовать словом, когда-то уже всё написал, однако слова эти канули в бездну.
Ибо против корысти, обуявшей этих людей, не помогают никакие слова.
Пришлось говорить по-другому, и он сказал, напрягая свой слабый голос, который хрипел всё заметней оттого, что у него пересохло во рту:
— Мои лорды, этот приговор и сами обвинения, выдвинутые против меня, основаны на акте парламента, но сам этот акт противоречит законам Господа нашего Иисуса Христа и Его святой церкви, верховное управление ею не может взять на себя никакой государь, поскольку оно по праву принадлежит римскому престолу, и это верховенство Рима в управлении католической церковью является законом среди христиан.
Тут попробовал встать, чтобы речь его раздалась убедительней, но не хватило для этого сил, и тогда, весь подавшись вперёд, сверкая глазами, продолжал раздельно и страстно:
— Я убеждён, мои лорды, что Английское королевство, будучи лишь одним членом и небольшой частью церкви, не может издавать закон, который противоречит общему закону Вселенской католической церкви Христа, подобно тому, как город Лондон, где мы с вами находимся, будучи лишь ничтожной частью по отношению ко всему королевству, не может издавать закон, противоречащий актам парламента и обязательный для всего королевства.
В этом месте голоса не хватило, остановился, закашлялся, прикрывая рот дрожащей рукой.
Он настаивал на законности. Ведь если позволить хотя бы одному человеку, пусть им будет король, или даже представителям нации, собравшимся ради этого вместе, нарушать по своему произволу законы страны или всего человечества, все понятия пошатнутся в душах людей. Не останется совести. Не станет стыда. Один только страх наказания станет удерживать от дурного поступка. Ибо никому не дано будет знать, что нынче дурно, а что хорошо. И тогда одни примутся искусной хитростью обходить все законы, а прочие станут преступать их при помощи силы.
Должен был говорить и потому продолжал, задыхаясь:
— Но есть акт парламента, обязательный для всего королевства. Такой акт существует. Я говорю, мои лорды, о Великой хартии вольностей, обязательной для каждого английского гражданина, в том числе и для его величества короля, и для представителей нации, составляющих парламент, а в ней говорится: «Чтобы английская церковь была свободна и владела своими правами в целости и своими неприкосновенными вольностями». Вот что говорится в ней, и никто не может брать себе право посягать на эти неприкосновенные вольности.
За столом шевелились, шептались, и обвиняемый, сдерживая подступающий кашель, спешил:
— Самое отрицание власти Римского Папы в церковных делах находится в противоречии с текстом священной присяги, которую его величество король, как и любой другой государь христианского мира, торжественно принял при его коронации. И в этом смысле отказ королевства Англии в послушании папскому престолу не более правомерен, чем отказ ребёнка в послушании своему собственному отцу.
Канцлер, взметнувшись, в недоумении, в страхе перебил его речь:
— Как можете вы, Томас Мор, противопоставлять своё решение такого вопроса решению столь многих учёных людей, епископов и университетов?
Возразил возмущённо:
— Если, мой лорд, так уж важно число епископов и университетов, то я не сомневаюсь в том, что на моей стороне тоже немалое числе епископов и учёных, людей добродетельной жизни, как среди ныне живущих, так ещё больше среди тех, которые уже отдали жизнь за свои добродетели, а при жизни думали точно так же, как я. И потому я не обязан подчинять свою совесть решению совета одного королевства против общего совета всех христиан. На каждого вашего епископа я имею на своей стороне больше сотни, а не один ваш совет и парламент. На моей стороне все советы, действовавшие на протяжении последнего тысячелетия. И не одно это королевство — я имею в виду все другие королевства христианского мира...
Дядя королевы его перебил, вскочив на ноги, с торжеством прокричав:
— Вы всё сказали, Томас Мор, всё! Теперь мы ясно понимаем, как злонамеренны вы в своих преступных стремлениях!
Покачал головой и уже устало закончил:
— Нет, мои лорды, клянусь Геркулесом, нет. Сущая необходимость так много говорить побудила желание облегчить совесть. В свидетели я призываю Всевышнего, чей единственный взгляд проникает в сердце каждого человека.
Дядя королевы раскрыл от изумления рот и плюхнулся на скамью.
Канцлер поднял бумагу к глазам и стал поспешно читать:
— «Вернуть при содействии констебля Уильяма Кингстона в Тауэр, оттуда влачить по земле...»
Ужас сковал и точно обрезал его.
Судьи вставали, переговаривались, тянулись цепочкой в дальнюю дверь.
Он один, точно простреленный, остался сидеть.
Лейтенант, неслышно приблизившись, тронул за плечо.
Непонимающе медленно обернулся и поглядел на того, кто потревожил его, как смотрят на посторонний предмет.
Тот негромко сказал, наклонившись к самому уху:
— Вас ждут.
Тотчас покорно поднялся и зашагал на деревянных ногах впереди офицера, вновь сжимавшего рукоять шпаги, точно ждал нападения, но вдруг остановился и оглянулся в дверях.
В громадном сумрачном зале уже не было ни души. Только стул одиноко стоял посредине.
Ссутулился и вышел за дверь.
К нему кинулся Кингстон, хватая зачем-то его холодные руки, причитая срывавшимся шёпотом:
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Жены Генриха VIII - Джули Уилер - Биографии и Мемуары
- To Hold the Crown: The Story of King Henry VII and Elizabeth of York - Jean Plaidy - Прочее
- Кровавое наследие - Лоэнн Гринн - Фэнтези
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие