Два листка и почка - Мулк Ананд
- Дата:27.08.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Два листка и почка
- Автор: Мулк Ананд
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Туити летел напропалую, прямо на Тайпу. Рэджи на мгновение отдал кобыле повод и крикнул «берегись!», Тайпу слегка прянула в сторону, и они разминулись так, что кобыла Туити пронеслась, едва не задев задние ноги Тайпу. Сердце Рэджи захолонуло, и все поплыло перед глазами. Миновав его, кобыла Туити все же наскочила на лошадь Крофт-Кука, и оба — толстяк и старик — свалились на землю.
Прозвенел гонг.
Тайпу словно поняла, что тайм кончился, — подняв голову, она проскакала по кругу, затем направилась к павильону и как вкопанная остановилась перед ним.
— Возьми ее и утопи, — вне себя от гнева распорядился Рэджи, слезая с лошади и передавая ее конюху.
Невысокий смуглый человек удивленно вытаращил на него глаза, стараясь выразить сочувствие хозяину. Рэджи, однако, не сомневался, что стоит только отвернуться, как поганая рожа конюха осклабится в насмешливой улыбке.
— Дубина этакая, — бросил он в его сторону и направился к тенту. Одежда Рэджи была мокрая — хоть выжми. Вынув из кармана платок, он стал обтирать лицо и шею.
К нему поспешил его слуга Афзал с шарфом и курткой и помог ему привести себя в порядок. Клубный буфетчик откупоривал бутылки пива и шампанское. Афзал подал своему хозяину кружку, наполненную пенистым пивом.
— Вам следовало бы пристрелить эту строптивую лошадь, — обратился Мэкра к Рэджи, входя в павильон.
— По правде говоря, он несколько грузен для своей лошади, — вставил Хитчкок. — По-настоящему каждому из нас следовало бы иметь сменных лошадей.
Рэджи стало не по себе при напоминании о печальном образе, который он являл в последние несколько минут игры. Его прыщавое лицо, всегда легко красневшее, сейчас залилось густым румянцем. К тому же его томило чисто физическое ощущение странного волнения — возбуждение от пива мешалось с упадком, вызванным усталостью и пережитым отчаянием. Однако не улегшийся в нем жар и лихорадочное напряжение не мешали ему замечать, что близился вечер и сумерки понемногу заволакивали долину. Он стал постепенно успокаиваться.
— Подай мне еще пива, Афзал, — приказал он слуге.
— Сию минуту, — ответил тот и принес поднос с полной кружкой.
Послышалось щебетанье женщин, подходивших к павильону. Что-то словно подтолкнуло Рэджи — ему захотелось поскорее встать и уйти.
Он залпом, с полузакрытыми глазами, допил свое пиво и, весь раскрасневшись, медленно направился к своему мотоциклу.
— До свидания, Рэджи, до свидания! — кричали ему вдогонку Ральф, Туити и Хитчкок, пока он переводил рычажок на вторую скорость. Рэджи разбежался, включил мотор и, вскочив в седло, умчался прочь.
Дувший ему в лицо мягкий ветер бодрил его, да и стальная машина, легко справлявшаяся с подъемом, сообщала ему чувство горделивой силы. В нем росло, разливаясь по всем жилам, желание; угрюмое настроение и тяготившие нудные мысли понемногу исчезли; воображение разыгрывалось, пока не унесло его на своих огненных крыльях к каким-то радужным пределам.
Его охватило нетерпение, он был не в силах дольше ждать и досадовал, что нельзя мчаться к дому со скоростью шестьдесят миль в час: крутые виражи не позволяли взять настоящий разгон.
Горевшая в нем всепожирающая страсть заставляла его бросать вокруг себя жадные, голодные взоры; он то смотрел на склоны высоких холмов, то оглядывал затянутую тонкой кисеей тумана долину. Если бы он увидел тут женщину, ему нелегко было бы удержаться, чтобы не схватить ее, прижать к скале или опрокинуть навзничь и тут же на нее наброситься. Чувственные представления совершенно заполонили его сознание, они причиняли ему мучительную головную боль, он едва не бредил.
Мотоцикл с грохотом пронесся по поселку, Рэджи беспрерывно сигналил в ответ на крики детей, игравших в пыли на дороге. Доехав до места, он выключил мотор, резко затормозил и, соскочив, поставил мотоцикл на заднюю вилку.
— Кои хай! — позвал он, сложив рупором ладонь и поглядывая в сторону, где теснились домики стражников, ярдах в двадцати от дороги. Он кричал громко, чтобы жена Неоджи могла его услышать.
Никто не отвечал. Лишь вспугнутый им выводок цыплят перелетел к курятнику, возле домика Афзала.
Тогда Рэджи решил действовать осторожнее и направился к домикам. Желание жгло его, но сердце стало биться ровнее и голова все соображала. Он потихоньку свистнул, потом похлопал в ладоши и еще раз позвал: «Кои хай!»
И снова никто не ответил.
Возле двери домика, куда он поселил жену Неоджи, Рэджи остановился и стал прислушиваться. Если бы тот осмелился прийти, как сделал третьего дня, Рэджи вышвырнул бы его вон. Но нет, там не было никого постороннего. Ударом кулака Рэджи распахнул дверь.
Женщина встала, протирая глаза.
— Ты целый день спишь, — проговорил он, торопливо протягивая руку к ее талии. Женщина, не поднимая на него взгляда, продолжала тереть припухшие глаза. Он обнял ее, шепнув на ухо: — Ложись скорее.
— Ты обещал подарить украшения, деньги, — сказала она, отрицательно покачав головой.
— Я дам тебе и то и другое, — пробормотал Рэджи.
Он подмял ее под себя и грубо навалился на нее всем телом.
— Ой, — воскликнула она, боясь, что он сделает ей больно.
— Не дергайся так и не извивайся, — зашептал он, потянув за шнурок шаровар и опрокидывая ее навзничь на топчан, на котором она лежала до него.
Она уступила, и тело ее замерло, покоряясь силе. Ее широко открытые глаза выражали полное отчаяние, они смотрели на его перекошенное похотью лицо. Отвращение и ужас сжали ей сердце. Рэджи неистовствовал, кусал ее грудь и щипал за ягодицы свою жертву, покорно и неподвижно сносившую проявление его дикого порыва.
Румянец стыда нежно окрасил ее тонко очерченное гималайское лицо, лежавшее недвижно на подушке в обрамлении темных волос — точно такое же, как после свадьбы, когда она впервые познала любовь. Но теперь ее загрязняли следы неистовств Рэджи Ханта.
Глава 15
Два листка и почка,Два листка и почка…
напевала Леила, вместе с мужчинами, женщинами и детьми собирая листья чая.
Два листка и почка,Два листка и почка…
механически, без конца повторяла она, а руки ее тщательно делали свое дело.
Невдалеке от склоненной девушки маячила фигура Неоджи; он внушал ей смертельный страх своим грозным видом. Нежные стебельки крошечных побегов, выделявшиеся на густой зелени чая, как цветы на кустах крыжовника, легко обрывались, едва она осторожно брала их пальцами. Порой девушка так же любовалась узорчатыми прожилками на листьях, как иногда засматривалась в зеркало на отражение своего кроткого лица; ей хотелось прижать их к губам. Однообразная и утомительная работа скоро изгладила из памяти восторженное впечатление, которое произвел на нее вид женщин и девушек, склоненных над чайными кустами, когда она впервые пришла на сбор чая. Полуденное солнце жгло ее тело сквозь платье, словно огнем. Она обливалась потом, нагибаясь над кустами с корзинкой за спиной.
— Эй вы там! Обирайте внимательнее, обирайте внимательнее! — время от времени покрикивал Неоджи, обходя работающих. — Плохо будет тем, кто не наберет положенную норму. Всякий, кто отлынивает, отведает моей палки, а сахибу я скажу, чтобы он вычел у нерадивого половину заработка.
— Кое-кто в милости у сахибов, — пробормотала жена Нараина, обиравшая листья по соседству.
— Верно! Есть такие, что отдают жен сахибам за деньги, а потом хвастают своей властью перед нами, — вызывающе громко сказала Чамбели, так что ее слышали все кругом, в том числе и Неоджи.
— Мама, мама, братец плачет! — крикнул с тропинки возле дороги Балу, старший сын Нараина.
— Ладно, ладно, не забивай мне голову! — ответила ему мать, а сама поспешила к ребенку; если бы не запрещение мужа разговаривать с Чамбели, которую он считал дурной женщиной, она бы не торопилась, да и отвлекаться от работы, пока не выполнен урок, не очень-то хотелось. Нянчиться с детьми жене Нараина было некогда, и она часто думала, что хорошо бы знать способ, как предупреждать их появление на свет. Несколько своих детей ей, правда, пришлось похоронить. Лучше бы, думала она, муж не приходил к ней теперь ночью и не наградил ее еще одним ребенком. Но она начинала видеть толк от своих забот о потомстве: дети понемногу подрастают — скоро они научатся собирать чай и станут помощниками в семье. Балу, которому шел двенадцатый год, уже неплохо справлялся с этим делом. Да и хлопот было с детьми не так уж много — дома их не оставляли. Даже новорожденных брали с собой на плантацию: пока мать работала, они лежали на подстилках под чайными кустами.
Прямо тут же, на лоне матери-земли, под палящим тропическим солнцем, лежали рядком новорожденные. Жена Нараина расстелила обрывок одеяла на тропинке и уложила на него своего младенца, однако окрепший малыш сполз с подстилки и скатился в пыль. Мать подбежала к нему и взяла на руки.
- Тяжесть рыб - Дмитрий Колодан - Научная Фантастика
- Поезд из Ган-Хилла - Гордон Ширрефс - Вестерн
- Дом напротив - Алекс Хариди - Детские остросюжетные
- Близость. Доверие к себе и к другому - Бхагаван Раджниш (Ошо) - Эзотерика
- Адмирал Колчак. Неизвестное об известном - Сергей Смирнов - Биографии и Мемуары