Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва - Виктор Поротников
- Дата:03.11.2024
- Категория: Проза / Историческая проза
- Название: Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва
- Автор: Виктор Поротников
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я всегда знал, что у тебя нрав злобной волчицы, женушка. Так пусть же волчий оскал навсегда застынет на твоем лице.
Повинуясь воле Мамая, один из его нукеров острым ножом отрезал красивые пунцовые губы Ханум. От сильной боли Ханум потеряла сознание. При взгляде на ее бесчувственное лицо с закрытыми глазами, на залитые кровью обнаженные зубы, Джизеллу невольно передернуло.
Чувствуя, что у нее к горлу подступает тошнота, Джизелла торопливо выбежала из юрты.
Следом за Джизеллой последовал и Мамай. С улыбкой мстительного торжества на устах Мамай прошел в свой большой темно-красный шатер. Снимая с себя плащ и доспехи, Мамай перебрасывался шутками с сотником Муршуком, которого он пригласил разделить с ним трапезу. Мамай намеренно выделял Муршука из числа своих телохранителей, помня о его высокородных предках. Мамай собирался посадить Муршука на ханский трон после своего победоносного возвращения в Сарай. Сам же Мамай опять намеревался управлять Золотой Ордой от имени нового хана, покорного его воле.
Мамай пригласил и Джизеллу к своему достархану, но той было совсем не до еды после всего увиденного в юрте Ханум. Джизелла улеглась на ложе и с головой укрылась одеялом.
Впрочем, Мамай и Муршук успели съесть лишь по кусочку кебаба, как вдруг по стану разнеслись сигналы тревоги.
– Приближается конница Тохтамыша! – сказал военачальник Турсунбек, представ перед Мамаем. – Кокайцы надвигаются с юго-востока, их очень много!
– Будем сражаться! – решительно вымолвил Мамай, вскочив с подушек. – Пусть бьют в барабаны!
Большие барабаны из бычьей кожи издавна использовались в походах всеми кочевыми племенами. Эти барабаны обычно приторачивались попарно к луке седла. Всадник-литаврщик ударял по ним двумя колотушками с круглыми шариками на конце, подавая всему войску различные сигналы. Опытный воин мигом определяет на слух, что означает та или иная барабанная дробь. Если барабаны рокочут долго и протяжно под частыми ударами колотушек, то это означает, что пора седлать коней и браться за оружие. Пора выступать на врага!
Собираясь на битву, Мамай облачился в доспехи простого воина, отдав свой позолоченный шлем и добротный хорасанский панцирь военачальнику Турсунбеку. Подле Турсунбека должен был находиться и личный Мамаев штандарт. По замыслу Мамая, Турсунбеку предстояло возглавлять центр боевого строя. Левое крыло войска Мамай решил возглавить сам. Правое крыло Мамай доверил военачальнику Тогану.
В прошлом Мамай прошел через множество сражений, но он никогда не волновался так сильно, как перед этой битвой. По сути дела, на берегах речки Кальчены должна была решиться судьба Мамая. Победа в этой битве откроет Мамаю дорогу на Сарай, а поражение приведет его к окончательному краху.
«Где же Ягайло? – мысленно терзался Мамай, объезжая верхом на коне плотные шеренги своих воинов, пеших и конных, выстроившихся для битвы на равнине. – Куда же подевалось литовское войско? Помощь Ягайлы была бы теперь как нельзя кстати!»
Побывав возле бродов на реке Ворскле, Мамай не обнаружил там никого из литовцев. Мамаевы нукеры произвели поиск на другом берегу Ворсклы и тоже безуспешно. Следов литовского воинства нигде не было. Получалось, что дозорные Мамая в рассветном тумане приняли стадо оленей за конный литовский отряд или же этими неведомыми всадниками оказались обычные степные разбойники.
Уходя обратно к своему стану на реке Кальчене, Мамай оставил на Ворскле пятерых своих нукеров для дальнейших поисков литовцев. Мамай был убежден, что войско Ягайлы вот-вот должно было выйти к Ворскле. Известия об этом Мамай ожидал с большим нетерпением от своих конных разведчиков.
Мамай понимал, что Тохтамыш наверняка имеет численный перевес над его войском. Поэтому Мамай расположил свои отряды таким образом, что один его фланг упирался в топкий берег речки Кальчены, а другой был защищен неглубокой извилистой балкой, заросшей кустарником. Тыл Мамаева войска был прикрыт станом, окруженным повозками.
Во главе пехоты Мамай поставил фряжского военачальника Гвидо Галло, поручив ему и охрану своего лагеря.
Мамай еще отдавал распоряжения своим сотникам и тарханам, когда вдалеке прозвучали, подобные грому, протяжные сигналы вражеских труб. Едва смолкли хриплые трубные переливы, как в следующий миг вдали раздался зловещий боевой клич надвигавшейся орды Тохтамыша. Эти грозные звуки распугали птиц в зарослях по берегам Кальчены, стаи пернатых взвились в небо и полетели прочь.
Мелкий дождь прекратился, но небеса по-прежнему были затянуты грязно-молочными тучами. Лишь кромка горизонта на востоке упиралась в узкую полоску голубого неба, сверкавшую подобно дамасской стали.
Вглядываясь туда, откуда долетал воинственный вой кокайцев, Мамай увидел, как голубой горизонт на востоке разом почернел, словно из-за дальних холмов всплыла огромная темная волна, над которой покачивались тысячи копий и колыхались сотни знамен. Через минуту уже можно было разобрать топот многих тысяч коней, а черная волна все явственнее обретала очертания конной лавины, растекавшейся по степи.
Взмахом руки Мамай велел своим трубачам подать сигнал к атаке. Мамаю вдруг нестерпимо захотелось отыскать Тохтамыша на поле битвы и заколоть его своей рукой. Не слушая предостерегающих окриков конюшего Актая и сотника Муршука, Мамай ринулся на врага в первых рядах своих наступающих нукеров.
Две сближающиеся конные лавы сотрясали притихшую равнину, наполнив прозрачный влажный воздух храпом разгоряченных лошадей и свистом многих сотен стрел, сыпавшихся на головы орущих всадников. Смерть гуляла по степному раздолью близ реки Кальчены, выкашивая отряды степняков, которые сшибались лоб в лоб, действуя копьями, саблями и топорами так, что брызги крови тут и там проливались на притоптанную траву. Убитые и раненые воины падали с седел наземь рядом с издыхающими лошадьми. Звон сабель и удары копий в щиты заглушали стоны тех, кто умирал под копытами коней.
Мамай, оказавшийся в гуще сражения, рубил саблей направо и налево. Всякий раз, когда от его разящего удара падал с коня очередной вражеский воин, Мамай издавал короткий торжествующий возглас. Две стрелы вонзились Мамаю в бедро, но он даже не почувствовал боли, захваченный яростным стремлением крушить и убивать врагов.
Перед Мамаем мелькали аланы и саксины, недавно перебежавшие от него к Тохтамышу. Видимо, воины Тохтамыша гнали их впереди себя. Аланы дрались храбро. Саксины расступались перед нукерами Мамая. Однако отступать саксинам было некуда, поскольку сзади на них напирали кипчаки из тех племен, кои тоже поддержали Тохтамыша.
Порубив небольшой отряд саксин, Мамай и десяток его нукеров вдруг столкнулись с кипчаками из племени эльбули, которых можно было опознать по саврасым лошадям и по черно-красным треугольным знаменам. Сразив одного из кипчаков, Мамай вдруг очутился лицом к лицу с мурзой Сатаем.
– Вай-уляй! – Сатай сверкнул в усмешке своими белыми зубами. – На ловца и зверь бежит!
– Получай, продажный пес! – хрипло бросил Мамай, занеся саблю для удара.
Сатай ловко прикрылся круглым щитом и, подстегнув своего коня, очутился за спиной у Мамая. Развернув своего жеребца, Мамай вновь напал на Сатая. Их клинки звенели и лязгали, сталкиваясь. Мамай сумел ранить Сатая в плечо, но и сам получил рану в правый локоть от его быстрой сабли. Резкая боль лишь подхлестнула Мамая. Изловчившись, Мамай рассек Сатаю колено, а когда тот согнулся в седле, то Мамай привычным ударом снес тому голову с плеч. Мертвая голова упала в траву, а безголовое тело испуганная лошадь понесла прочь из этой кровавой сумятицы.
Мамай не успел перевести дух, как оказался окруженным врагами. Он услышал возглас Чалмая, который призывал кипчаков взять его живым. «И этот мерзавец здесь! – подумал Мамай. – Врешь, собака! Живым ты меня не возьмешь!»
Кипчакские батыры перебили всех нукеров, сражавшихся подле Мамая. Волей-неволей Мамаю пришлось спасаться бегством. Враги преследовали его по пятам. Сначала жеребец под Мамаем скакал тяжело и неровно, то и дело шарахаясь от мечущихся повсюду лошадей, оставшихся без седоков, перелетая через груды убитых, спотыкаясь о брошенное на землю оружие. Вылетев из хаоса битвы в чистое поле, Мамаев скакун помчался стремительным галопом. Мамай видел, что мало кто из его воинов продолжает сражаться с врагами, основная же их масса стремительно откатывается к лагерю и к реке Кальчене.
В становище тоже шло сражение. Мамаева пехота пыталась отразить натиск воинов Тохтамыша, которые наседали на нее с трех сторон, подавляя своей численностью.
Мамай повернул коня к реке Кальчене. Топот копыт погони не отставал от него. Оглянувшись, Мамай увидел Чалмая, несущегося за ним на белом коне с развевающейся гривой. Рядом с Чалмаем скакали два кипчака на саврасых лошадях. Оба были в длинных кольчугах и в шлемах с плоским верхом. Один из кипчаков готовился метнуть аркан.
- Замуж за коня (СИ) - Ом Виктория - Любовно-фантастические романы
- Я – Четвертый: Пропущенные материалы: Наследия павших - Питтакус Лор - Фэнтези
- Происхождение названий "Русь", "русский", "Россия" - Владимир Мавродин - Языкознание
- Зловещее светило - Эрл Гарднер - Классический детектив
- Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения - Виктор Поротников - Историческая проза