Сарум. Роман об Англии - Эдвард Резерфорд
- Дата:20.06.2024
- Категория: Проза / Зарубежная современная проза
- Название: Сарум. Роман об Англии
- Автор: Эдвард Резерфорд
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В сумерках он, никем не замеченный, взобрался по лестнице на башню – ключи он попросил у священника за день до того, объяснив, что хочет проверить кладку. С собой каменщик прихватил корзину, куда уложил несколько буханок хлеба, два бурдюка эля, сыр, солонину и немного фруктов. Еды и питья должно было хватить на несколько дней. Он запер за собой все двери и вскарабкался на парапет.
Огромный собор, погруженный во тьму, остался под ногами. Ночь выдалась теплой, и Николас решил переночевать под открытым небом. Он улегся на крышу башни и поглядел на шпиль, уходящий к звездам, куда сорок лет назад, за год до смерти, взобрался прадед Николаса, резчик Осмунд.
«Может, когда чума пройдет, я тоже до самой верхушки доберусь», – решил каменщик.
На вершину башни не долетало зловоние городских улиц, воздух был чистым и свежим. Здесь, среди серых камней, под шатром небес, Николас чувствовал себя в безопасности и вскоре безмятежно уснул.
Следующий день он провел на башне, наблюдая с высоты за жизнью города. На заре из домов выносили трупы, грузили их на телеги и увозили ко рвам под стенами. Из трех домов на соборном подворье тоже вынесли мертвых; какой-то служка стал рядиться с возчиками о плате, но те пригрозили оставить трупы во дворе, и ему пришлось расстаться с требуемой суммой. Несколько раз Николас видел Адама, бесцельно бродившего по городу.
На следующее утро каменщик решил навестить родных на взгорье и, не желая встречаться с труповозками, начал спускаться с башни затемно, еще до рассвета. В кромешной тьме собора мерцал огонек. Из любопытства Николас направился туда.
Ночью в собор пробралось отчаявшееся семейство. Вокруг гробницы епископа Осмунда стояли пятеро, благоговейно приложив ладони к холодному камню. На надгробной плите неподвижно лежал совершенно голый старик, покрытый воспаленными чумными карбункулами.
Гробницу епископа Осмунда издавна называли чудотворной; мно гие паломники утверждали, что прикосновение к ней исцеляет любые хвори. Каноники, надеясь, что Римская церковь все-таки признает епископа святым, не отрицали слухов. Вот и сейчас пожилая женщина и четверо ее взрослых детей – два сына и две дочери – с надеждой взирали на больного, измученное тело которого сотрясала мелкая дрожь.
Николас, поежившись, торопливо вышел из собора.
У овчарни Николас спросил Агнесу, не нужно ли принести еды.
– Наших запасов надолго хватит, – заверила она.
Видно было, что одинокое житье дается родным нелегко. Джон хмуро смотрел на брата, однако, услыхав о жизни в городе, не захотел покидать овчарню. Малыши испуганно жались друг к другу, Агнеса устало поникла.
Николас еще немного постоял у камней ограды, подбадривая родных, а потом ушел.
Вечером он, набрав корзину припасов, снова вскарабкался на вершину башни, улегся на спину и смотрел, как легкий ветерок гонит по темному небу белые облака. Внезапно шпиль покачнулся. Николас решил, что ему почудилось, и пристально уставился на крест в небесах. Крест задрожал и накренился.
От ужаса Николаса прошибло по том. Каменщик испуганно приподнялся и, чувствуя, как камни под ним заходили ходуном, обессиленно привалился к парапету. Что происходит? Собор дает осадку? Может быть, колонны все-таки не выдержали нагрузки и сейчас все рухнет? Не отрывая взгляда от колышущегося шпиля, он попытался встать, но каменные плиты ушли из-под ног.
Немного погодя Николас очнулся. Как ни странно, шпиль, парапет башни и сам собор по-прежнему стояли на месте. На западе догорала багровая полоса заката, в небе вспыхнули первые звезды.
Николас, взмокший от испарины, приложил дрожащую руку к пышущему жаром лбу. Голова кружилась. Только теперь каменщик понял, в чем дело.
Всю ночь его лихорадило и тошнило, звезды расплывались перед глазами, шпиль выписывал круги, по темному небу в безумной пляске метались созвездия – Орион, Кассиопея, Большая Медведица. Началась кровавая рвота.
К утру в подмышках образовались нарывы.
– Матерь Божия, спаси и сохрани! – взмолился Николас.
Он всю жизнь отдал собору. Может быть, Пресвятая Дева снизойдет к мольбе своего верного раба?
Силы покинули его, он не мог сдвинуться с места. Наконец, измученный жаждой, он с трудом глотнул эля из бурдюка. К полудню вспыхнула невыносимая боль в паху, где тоже появились нарывы. Ночь прошла в невыразимых мучениях.
На заре Николас понял, что не выживет. Перед его мысленным взором встали изуродованные болезнью трупы на улицах, тело старика в соборе… Нет, такой жалкой участи Николас не желал. Он подполз к парапету и поглядел на спящий город. На севере молчаливые гряды холмов уходили к далекому горизонту. В нише у парапета Николас заметил крошечную каменную фигурку, безмятежно смотрящую вдаль.
Он застыл у парапета, изредка вскрикивая от боли.
По соборному подворью прошел Адам, обогнул колокольню и скрылся в арке ворот.
Николас со стоном оттолкнулся от парапета, подальше от стен, и полетел вниз.
Жильбер де Годфруа позабыл и о Масонах, и об овчарне. Чума истребила половину жителей Авонсфорда. День за днем владелец манора сидел в опустевшем доме и, глотая слезы, рассеянно перелистывал страницы «Повести о сэре Орфео».
Вот уже две недели он ждал вестей о сыне.
Семья Агнесы провела в овчарне на взгорье шесть недель. После того как Николас не появлялся три дня, все поняли, что произошло. Джон не произнес ни слова, но Агнеса знала, о чем он думает, – она мучилась той же мыслью. Всякий раз, когда Николас, не выказывая ни малейших признаков хвори, приходил навещать родных, Агнеса остро сознавала, что напрасно не впустила его в самый первый день: теперь на нее ляжет вина в том, что он подхватил заразу. Молчание Джона было хуже обвинений.
Сюда, на пустошь, никто не приходил. Тянулись недели, однако неизвестно было, закончился ли мор.
Спустя месяц запасы еды истощились, а воды в пруду осталось на самом донышке.
– Еще день подождем – и вернемся в Авонсфорд, – решительно заявил Джон.
К счастью, ночью прошел дождь, пруд наполнился свежей водой, и семейство провело в овчарне еще две недели. Их охватила вялость и странное безразличие; все двигались медленно, как во сне, и целыми днями ничего не делали, лишь глядели, как над взгорьем проплывают облака.
К середине сентября Агнеса не выдержала.
– Я больше не могу, – неохотно призналась она, впервые за все время проявив слабость.
Спустя час, нагрузив тележку нехитрым скарбом, семейство двинулось в долину.
Авонсфорд – и весь привычный мир – изменился до неузнаваемости.
1382 год
Впоследствии Эдвард Уилсон утверждал, что успех семейства – заслуга старого Уолтера. Судьба даровала Уилсонам возможность не только насладиться местью, но и восторжествовать над врагами. Отец и сын стоили друг друга, однако именно усилия Уолтера направили семью в русло успеха.
Случилось это с приходом чумы.
В тот год Эдварду исполнилось пятнадцать лет. Когда стало ясно, что десятилетний Питер заразился, всех детей выгнали из дома в Дубраву Гроувли. Чума не коснулась Эдварда и его старшего брата, недоумка Элиаса, крепкого и сильного как вол, однако не пощадила матери и остальных детей. Заразился даже Уолтер. Эдвард, заметив опухоли у отца в подмышках, сбежал в лес и провел там три недели. О лесных законах никто не вспоминал, поэтому Эдвард помышлял браконьерством: ловил в силки зайцев и даже убил косулю. Изредка он украдкой совершал вылазки в окрестные деревни, но, видя, что там тоже свирепствует чума, всякий раз возвращался в чащу. Усадьбы Шокли и родительского дома он боялся как огня.
Однажды ранним утром Эдвард увидел отца. Уолтер медленно, подволакивая ногу, брел по склону холма и с каждым шагом болезненно морщился. На шее виднелись воспаленные бугры чумных карбункулов. Эдвард, не понимая, зачем умирающий отец отправился в лес, убежал и спрятался в зарослях. Вслед ему неслись отцовские проклятия.
Целый день Эдвард бродил по чащобе, а к вечеру устроился ночевать в кустах. Едва он задремал, как чья-то рука схватила его за горло. Знакомые длинные пальцы сдавили глотку, не давая вздохнуть.
– Придурок, – прохрипел Уолтер, обдавая сына гнилостным запахом рыбы.
Эдвард покорно обмяк, надеясь ускользнуть, как только отец разожмет руку.
– Что, сбежать хочешь? Чумы страшишься или меня? – злобно рассмеялся Уолтер.
Его и впрямь боялись все в семье.
Уолтер схватил руку сына, притянул ее к лицу, и Эдвард с ужасом ощутил под пальцами твердый бугорок.
– Вот это – моя шея, – прошипел Уолтер.
Эдвард испуганно вскрикнул.
– А вот это – подмышка, – зловеще добавил отец, прижимая ладонь сына к туго натянутой коже. – Заболеть-то я заболел, да только хворь со мной не справилась. Не бойся, я больше не заразный. – Он разжал пальцы на горле Эдварда и, не выпуская руки сына, повелительно произнес: – Пойдем, дело есть.
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- Собрание речей - Исократ - Античная литература
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика
- Город Гарольда (СИ) - Михаил Lё - Научная Фантастика
- Общество с ограниченной ответственностью (ООО): от регистрации до реорганизации - Виталий Семенихин - Юриспруденция