Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы - Геннадий Семенович Фиш
- Дата:20.06.2024
- Категория: Прочие приключения / Советская классическая проза
- Название: Мы вернемся, Суоми! На земле Калевалы
- Автор: Геннадий Семенович Фиш
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Лундстрем, боясь пролить на стол или на штаны хоть каплю жирной ухи, стал пить ее прямо из тарелки.
От этого уха не стала менее вкусной.
Обед удался на славу, хотя мать все время говорила, что если бы ее предупредили хотя бы за один день, она успела бы зарезать овцу или поросенка.
— Да, Эльвира, мы теперь будем вместе уже все время, — немного смущаясь, сказал Олави, — если ты согласишься опять пойти со мной в скитания.
— О чем речь? — спросил Лундстрем.
— Куда еще придется ехать Эльвире?
— Я только что разговаривал с Коскиненом, — отвечал сразу двум Олави. — Он сказал, что пришли экстренные известия. Он приказал мне готовить всех партизан. Мы сейчас же уходим через границу в Советскую Россию, в Советскую Карелию!
— Не может быть! — в один голос сказали Инари и Лундстрем.
— Когда мы вернемся в Суоми, точно неизвестно, но мы вернемся в Суоми, конечно, скоро… Женщин и детей можно брать с собой, тех, которые не боятся трудностей, вот и все…
И Олави, произнеся такую необычно длинную для него тираду, замолчал, вопросительно глядя на Эльвиру.
— Не может быть, чтобы уходили в Карелию, — пожимая плечами, сказал Инари. — Мы должны установить Советскую власть по всей Похьяла — на вечные времена. Не может быть. Я пойду сейчас же поговорю с Коскиненом. — И он встал из-за стола и стал наматывать шарф на шею.
«Это, наверно, Коскинен решил после разговора с тем незнакомцем, — вспомнил Лундстрем встречу на улице, когда он шел улаживать недоразумение с обмундированием. — Это и мне, значит, нужно будет уйти из Суоми. — И сердце его сжалось тоской. — Как же я буду там жить? Я знаю только один финский язык».
У него мелькнула надежда, что, может быть, переводят только обозы; он вскочил и, не поблагодарив толком хозяев и не попрощавшись, выбежал из избы, догоняя Инари.
В Советской России Инари уже бывал.
Он хорошо ее знает, но он мечтал последние месяцы, мечтал о Советской Суоми.
И вот надо уходить, даже без битв, после таких стремительных побед, без поражений, попросту сматывать удочки…
Он сжал кулаки и почти побежал к дому, где сейчас помещался партизанский штаб. Лундстрем отстал от него. Он остановился погреть руки у костра.
Молодые партизаны толпились вокруг костра.
Кофе был уже готов, но никто, никакой хозяин, никакая харчевня не могли запасти столько чашек разом.
Никогда от сотворения мира в Куолаярви не было одновременно столько людей, как сейчас. Где здесь напасти на всех кофейные чашки! И ребята, красные партизаны, боевые лесорубы хлебали кофе из чашек, из жестяных обжигающих рот кружек, из плошек, тарелок, кувшинчиков, мисочек, тарелочек.
Густой пар подымался от вкусного варева.
Здесь, за Полярным кругом, в холодный февральский день, радуясь, пили ребята чудный горячий нежный напиток.
Лундстрем горячо стал объяснять ребятам, что с оружием надо обращаться умело, напрасно не разбирать и не собирать, особенно если рядом нет знающего человека. А потом надо изучать всерьез винтовку и военное дело.
— Вот один партизан, Вайсонен, возился со своей винтовкой и, не умея владеть ею, двумя выстрелами ранил товарища Сара и себя!
— Опасно?
— Один ранен опасно, другой легко. Товарищи, будьте внимательны и осторожны.
И начался разговор о Вайсонене и Сара, об оружии и о девушках, которые нас любят.
Когда Лундстрем вошел в комнату, разговор Инари и Коскинена был уже в полном разгаре. Взглянув на возбужденное лицо Инари и спокойное усталое лицо Коскинена, на котором нестерпимым блеском горели глаза, Лундстрем сразу понял, что вести Олави были правильными, и сердце его снова томительно сжалось.
— Закрой дверь, — приказал ему Коскинен.
В комнате были еще Сунила и незнакомец, устало растянувшийся на постели поручика.
— Теперь, товарищи, идите и объясняйте у костров положение всем партизанам, — сказал Коскинен. — Выходим мы завтра утром. Направление — деревня Курти, потом граница и уже село в Карелии — Конец Ковд-озера. Пути осталось меньше чем двести километров.
— А как же Советская Суоми? — не хотел прощаться со своей мечтой Инари.
— Мы обязаны сохранить для революции все живые силы нашего батальона. Пойми, дорогой Инари, пойми, — голос Коскинена стал ласковым, и у Лундстрема еще раз сжалось сердце (он окончательно понял, что батальон уходит и ему, Лундстрему, нужно уходить отсюда со всеми вместе, и совсем неизвестно, скоро ли он вернется к своим ребятам в Хельсинки, да и вернется ли когда-нибудь!), — что белокарелы и финские активисты на территории Советской Карелии уже разбиты и в беспорядке отступают. Это самые верные известия. Чтоб передать их нам, товарищ пробежал на лыжах сто восемнадцать километров по цепи связи.
И Коскинен указал на присевшего сейчас на постели незнакомца. Тот подтверждающе кивнул головой.
— Все дороги, по которым мы можем идти на юг, уже заполняются, а завтра-послезавтра будут совершенно забиты отступающими лахтарями, которые не дадут нам продвигаться и потопят всякую местную вспышку в крови — раз. Отрезанные от юга, мы, шестьсот лесорубов, даже если бы к нам присоединились и все остальные рабочие Похьяла, мы не могли бы долго продержаться.
— На что же мы рассчитывали, подымая восстание? — спросил Лундстрем, не потому, что ему хотелось во что бы то ни стало драться, а потому, что страшно было покидать пределы Суоми.
— Вспомним наши лозунги и цели! — сурово проговорил Коскинен. — Мы восстали, чтобы не допустить войны между Советской Россией и Суоми. В результате создавшегося на фронте положения правительство войны не объявило и теперь, с оглядкой на нас, уже не объявит. Основная цель выполнена. Если бы была война, тогда мы никуда отсюда не ушли бы. Теперь же мы должны помочь восстанавливать разрушенную лахтарями Советскую Карелию. И что ты в конце концов, Лундстрем, боишься идти в Советскую Россию?!
— Не в том дело, Коскинен, — печалясь, отвечал Лундстрем. — Советская Россия всегда за мной.
— Иди, иди, — ласково и даже как-то неожиданно нежно потрепал Коскинен Инари по плечу. — Возьми себя в руки. Иди и разъясняй лесорубам положение. И ты, Лундстрем, тоже.
Лундстрем и Инари вышли из штаба.
Сунила тоже поднялся вслед за ними; он ликовал, он хотел сейчас же идти к кострам, идти по избам и радовать всех: «Мы идем, мы идем, мы идем в Советскую республику!»
Он готов был пуститься в пляс.
— Подожди, Сунила, мне надо с тобой серьезно поговорить, — остановил его Коскинен. — Садись.
Сунила остался в комнате.
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Виктор Орлов - Тигр Внутреннего Разрыва - Виктор Орлов - Психология
- Завещание мужества - Семен Гудзенко - Биографии и Мемуары
- Собрание сочинений в 14 томах. Том 5 - Джек Лондон - Классическая проза
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия