В тайге стреляют - Юрий Шамшурин
- Дата:23.10.2024
- Категория: Приключения / Прочие приключения
- Название: В тайге стреляют
- Автор: Юрий Шамшурин
- Год: 1969
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Синицын что было силы захлопал в ладоши и закричал:
— Правильно! Да здравствуют красноармейцы!
— Про такое и я могу сказать! — громко произнес паренек, к которому обращался Синицын,
Преодолевая смущение, паренек вышел к сцене. На нем был пиджак явно с чужого плеча. Обут в большие стоптанные валенки, разрисованные красными волнистыми узорами. Походка у него была странная, как будто он опирался только на пятки, попеременно припадая на ту или другую ногу.
— Люди трепались, будто матка моя непутевая была и продала меня маленьким наслежному князьцу, а кому — про то народ не сказывал. У них я и по-якутски толмачить выучился. У того тойона я хорошо жил, сытно. Да раз ехали мы с ним из гостей. Хозяин пьяный. Я за ямщика, уснул и упал из кошевы. Доктор мне ступалки, почитай, наполовину и оттяпал. Ампутация это называется. Тойонец тот из больницы меня не взял. Кому калека ко двору?.. По людям жил. Слава богу, учитель и учителька его — славные, душевные были. У них за истопника и за водовоза мало-мало управлялся. Так-то я здоровый. Господь силенкой не обидел. Ходить только на пятках как-то несподручно, вроде тебя назад тянут и опрокинуть норовят... Я, товарищи и граждане, за молодежный союз. Истинно глаголят люди: «В куче и вдвое могуче!» Если что пособить в смысле грамоты — всегда с удовольствием. Возле учителей наловчился, книги разные читал... Рая нет и ада нет! — шепотом, как великое откровение, поведал он. — Врут попы про бога! Самолично читал. Это они в древности сами про великомученика Христа сочинили! — и заковылял на место своей странной припадающей походкой.
— Постой! Фамилия-то твоя какая? — спохватился Синицын.
Паренек обернулся, подумал, приподнял голову и пожал плечами.
— Настоящей не знаю. Князец ничего не упоминал про батьку с маткой. Люди Егоркой Худоногим прозвали, а учитель Северьян Пантелеевич Егором Горемыкиным окрестил. Значит, так тому и быть!
Когда слово предоставили Назарке, он вдруг испугался. Перед глазами завертелись и лампы с закоптившимися стеклами, и сидящая в зале молодежь. Он с усилием проглотил загустевшую слюну и сбивчиво начал рассказывать, как батрачил у хитрого и жестокого тойона Уйбаана.
— Уйбаанов сын, Павел, раз бил меня. Шибко бил, уздой, — рассказывал Назарка, машинально вставляя в речь якутские слова. — Разве хамначит мог заступиться? А русский человек, по имени Тарас, не побоялся Павла, заступился за меня, бить не позволил...
Желающих выступить оказалось много, и собрание закончилось поздно. Тут же, сгрудившись вокруг стола, активисты написали постановление: «Создать пролетарскую боевую ячейку РКСМ. Секретарем ячейки утвердить Синицына Христофора. В первую очередь всем выучить революционные песни. Переписание для размножения поручить Егору Горемыкину».
— Задержитесь, ребята, — негромко попросил Чухломин, незаметно поднявшийся на сцену.
Он натрамбовал в трубку табаку, раскурил и выдохнул из хрипучих легких дым. Подумал с минуту, поглаживая усы. Притихшие парни уставились на него.
— Вот что, молодцы! — с расстановкой заговорил Чухломин. — Первого встречного-поперечного в коммунистический союз молодежи не принимать! Строго проверять каждого! А то лишь раскрой ворота! Мало ли среди нас чужого элемента затаилось. Я сидел и наблюдал: Христофор про мировую революцию рассказывал, а у некоторых пасть в зевоте разрывало. Определенно, затаившийся недруг! И еще: на собрании почти не было якутских юношей и девушек. Правда, в городе мало якутской молодежи — единицы. Но на них надо в первую очередь обратить внимание!
Весенняя ночь, мягкая, многозвездная, висела над землей. Хотелось остановиться на полпути, задрать кверху голову и неотрывно смотреть в небо. Мысли были о чем-то неопределенном, смутном, но хорошем. На востоке мрак редел. Звезды, казалось, уходили от горизонта в вышину — тускнели. Чуть прорезались очертания далеких гор. Слабый ветер, словно зачуяв, что приспело время подъема, шевельнулся, нанес из леса терпкий душистый аромат смолы, поиграл на проталине сухими травинками...
Уже с полчаса Назарка сидел на кровати, низко склонившись. Перед ним на табуретке лежал лист плотной голубоватой бумаги, разграфленной красными линиями. Лицо у Назарки было нахмурено. На лбу образовалась гармошка из морщин, брови насуплены. Нервничая, он грыз кончик ручки, сплевывая с губ древесную крошку. Назар сочинял заявление в комсомол. Хотелось, чтобы вышло складно, красиво, и мысли в голове были весомые, прочувствованные. Но на бумаге почему-то получалось очень коротко и неинтересно. Как назло, перо попалось искривленное, заржавелое. Оно царапало бумагу и рассеивало по ней точечки чернил.
— Ты сегодня, однако, не кончишь! — процедил сквозь зубы Костя, в который уже раз останавливаясь перед вспотевшим другом.
Новенькая гимнастерка ладно сидела на коренастом парне. Воротничок только что подшит. Он плотно облегал шею белой каемкой. От скрипучих сапог пахло дегтем.
— А, как получилось, так и ладно! — отчаявшись написать лучше, вскочил Назарка.
Он аккуратно перегнул наполовину исписанный лист, провел по сгибу ногтями и спрятал его в нагрудный карман. Шинель одел внакидку. Костя помог ему застегнуть верхний крючок.
День выдался ветреный, прохладный. Темные кучевые облака беспорядочной массой стремились на юг. Солнце иногда скрывалось за ними, и окружающий мир мгновенно терял свои четкие, ясные очертания. Затем светило опять показывалось из-за облака, и окрестности вновь обретали свои яркие, сочные краски, а тени, будто живые существа, двигались по земле.
— Пойдем к Чухломину! — за воротами сказал Назарка и приподнял воротник шинели. — Он знает, где Синицын!
Однако Христофор сам повстречался красноармейцам. Он шагал размашисто, подавшись корпусом вперед, и размахивал длинными руками. Веселый, взбудораженный, порывистый, он, похоже, не отставал от солнца, ловко увертывался от туч, чтобы не попасть в серую, унылую тень.
— Салют! — крикнул он и подхватил красноармейцев под локти.
Назарка болезненно сморщился, отшатнулся от секретаря ячейки.
— Больно, — изменившимся голосом сказал он.
— Виноват! — отдернул руку Синицын. — Извини, Никифоров, совсем позабыл... Вы куда?
— Тебя искать! — ответил Костя и протянул ему бумажку.
— Заявление? Добре!
Отвернувшись от ветра, Синицын внимательно перечел написанное, озорно подмигнул Назарке и сунул листок в карман тужурки. Назаркину бумажку спрятал туда же, не читая.
— На заседании ячейки рассмотрим и примем! — пообещал он.
- Высшая степень обиды (СИ) - Шатохина Тамара - Современные любовные романы
- Слезы, пустые слезы - Элизабет Боуэн - Классическая проза
- Осторожно! Злой препод! - Александра Мадунц - Юмористическая проза
- Крик ворона - Дмитрий Вересов - Триллер
- Энохиан. Крик прошлого - Мэри Эриа - Триллер