Алмаз, погубивший Наполеона - Джулия Баумголд
- Дата:10.11.2024
- Категория: Приключения / Исторические приключения
- Название: Алмаз, погубивший Наполеона
- Автор: Джулия Баумголд
- Год: 2006
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мадам д’Этуаль, — сказал кто-то на трибунах за окном.
Она уже появлялась на королевской охоте и стала его любовницей. Огромный тис с черными глазами сбрасывал ворохи листьев.
Вот охотница уронила носовой платок, высокий тис поднял его, и они вместе вышли, а двор и глазом не повел. Голова у королевы закружилась, два бриллианта нашли эту публичную сцену мучительной — но не первой подобного рода. Сцена эта означала, что Людовик Пятнадцатый признал Жанну-Антуанетту де Пуассон, жену нормандца д’Этуаля. Вскоре король даровал ей дворянство, сделав ее маркизой де Помпадур.
Маркиза де Помпадур репетировала «роль» все лето, спрятала свою новорожденную дочь и явилась ко двору. Она готовилась к этой роли с детских лет, когда ее мать называла ее Reinette, маленькой королевой, нанимала ей лучших учителей всего, чему можно научиться. Остальное она тоже узнала от матери, бывшей содержанкой. А еще в таких историях обязательно присутствует предсказатель. Мадам Лебон предсказала Жанне-Антуанетте, когда той было девять лет, что когда-нибудь она станет любовницей короля (хотя порою люди вспоминают о подобных предсказаниях, только если те сбываются). Она родилась с именем Пуассон, что означает «рыба», и по происхождению и социальному положению была ниже всех предыдущих официальных любовниц короля.
* * *— Никак не могу разобраться, мадам, синие у вас глаза или серые, — говаривал король маркизе де Помпадур.
Вот она сидит у своего туалетного столика, послы, епископы и министры сидят на шелковых пуфах, а коммерсанты стоят, — и все смотрят на ее продолжительный туалет. Маленькие желтые птички поют наперебой, словно от этих песен зависит их жизнь.
Придворная дама вынула тафтяной полумесяц и бархатную звездочку из коробочки с черными тафтяными мушками и приклеила ей на лицо. Маркиза слегка передвинула звездочку, а дама стряхнула пудру, осыпавшуюся с парика на ее гладкие плечи. Теперь, когда Помпадур расположилась в Версале, стало казаться, что она всегда была здесь, ибо никто не умеет возвыситься так, как исполненная решимости буржуазка.
Ее коллекции уже разложены по всем красивым столикам — табакерки, резные геммы (искусству инталии научил ее Жак Юэ), а также книги, которые она читала, чтобы, зная обо всем больше, чем знает король, удивлять его постоянно. В этих изысканных комнатах, где ее собственные рисунки и картины стояли на мольбертах, она показывала двору, как нужно подстригать и группировать олеандры, желтый жасмин, мирты и туберозы и как усилить один запах при помощи другого. Ей начали подражать, и вскоре ее вкус распространился по Парижу.
Пять прекрасных бантов из розового шелка украшали ее корсаж спереди. Когда она двигалась, каскады кружев следовали за ее запястьями именно так, как она задумала, потому что она сама смоделировала их таким образом. То была очень трудная работа — творить из себя совершенство. Она собирала себя из всех этих кусочков кружев, цветов и серьезных мыслей. Она должна была снискать расположение королевы и ее дочерей и бороться с враждебной кликой. Она должна была исцелять раны, которые нанесло королю его детство, и отвлекать его, потому что он мог быть робким и противным в одно и то же время. Она должна была заказывать мебель и фарфор, серебро и обеды и сохранять свое деланое спокойствие. Ее вкус, ее рука чувствовались во всем. Тщательно соблюдая внешнюю безмятежность, под маской белил и румян она напряженно размышляла, как ей сохранить свое положение, и порой кусала губы, пока они не становились пикантно пухлыми под слоем помады.
Маленькое королевское дитя заглянуло в комнату.
— Papa Roi — папа король — с mama Putain — мамой-шлюхой, — сообщил ребенок громким голосом, и чья-то рука схватила его и вытянула из комнаты.
Ничто не дрогнуло на лице маркизы де Помпадур, но капелька крови появилась на ее губах, безукоризненные очертания которых вдохновили ювелиров на создание нового вида огранки алмазов — огранки маркизой.
Вольтер, который вился вокруг нее, как накидка на ветру, тоже присутствовал в комнате. Король пристально посматривал на него, поскольку не доверял ни ему, ни его идеям.
Через маркизу де Помпадур, которая бывала в салонах с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет, идеи Просвещения могли бы дойти и до короля. Не дошли. Он запоминал придворные сплетни, словно то был священный текст, но оставался глух к идеям своего времени. Он был королем нации, которая, вопреки ему, была разбужена Дидро и «Энциклопедией» д’Аламбера, и в середине столетия книгами Руссо — «Новая Элоиза», «Эмиль», «Общественный договор», «Письмо с горы», — Монтескьё, Гельвеция и материалистов, и влиянием Англии, страны, где все казались свободными. Эти книги лежали на ее столе, все это носилось в воздухе.
Народ не умел читать, но он знал. Он не умел читать, но мог чувствовать, и чувства эти были тревожны. Задавались вопросы: зачем церковь? зачем монархия? что пользы от империи? Презрительная усмешка двора проникала наружу. Великое сомнение заполнило страну, салоны, ложи и литературные общества. Пошли разговоры о том, что в облачения священников рядятся распутники, а тем временем за стенками карет люди взывают: «Милосердия!» Вместе с сомнением явилась и вероятность того, что стекла в Зеркальном зале могут треснуть и порыв ветра может задуть свечи и вымести всех вон.
Писатели, полные новых идей, вращались в обществе, заражая свободомыслием и формируя общественное мнение. Дух скептицизма и легкомыслия распространялся из двора по всей стране, как миазмы. Настроение и нечестивость ужинов регента заражали буржуа и тех, кто сидел в ночных кабаках. Народ видел злоупотребления церкви. Янсенисты подвергались преследованиям, а затем и иезуитов выслали из страны, и народ утратил веру.
И все-таки даже Вольтер, зачинатель всего этого, хотел быть придворным, носить орден и подавать королю бокал с апельсиновой водой.
Ваши люди сокрушат монархию, — сказал король Вольтеру, имея в виду тех, кого теперь называли «просвещенными».
— Хватит об этом! — сказала Помпадур, подошла к клавикордам и запела.
Птицы старательно пели вместе с ней. Порой она рассказывала королю что-нибудь или заводила поучительные разговоры о садах, птицах или о том, как украсить следующий дворец, который он построит для нее. Порой она играла в спектаклях для тех, кто ее ненавидел. Она получала письма, в которых ей угрожали ядом и убийством; к ее дверям подбрасывали маленькие libelles,[61] а потом устремлялись в покои, чтобы постараться снискать ее расположение.
- Эммануэль. Римские каникулы - Эммануэль Арсан - Эротика
- Кот на ужасном диване - Ли Мартин - Современная проза
- Народные повести Индии, рассказы Южной Индии - Народ Индии - Мифы. Легенды. Эпос
- Рождество в Индии - Барбара Форд - Исторические любовные романы
- Некто Кид - Дэшил Хэммет - Крутой детектив