Алмаз, погубивший Наполеона - Джулия Баумголд
- Дата:10.11.2024
- Категория: Приключения / Исторические приключения
- Название: Алмаз, погубивший Наполеона
- Автор: Джулия Баумголд
- Год: 2006
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дома были достаточно велики, чтобы вместить его ярость. Он впадал в неистовство и вопил, как делал это в Индии. Подагра терзала его, и все казалось отвратительным, хотя у него было богатство, он породнился со знатнейшими семействами и имел политические связи. Он тешил свою душу садами, создавая пейзажи, подстригая тисы в виде фонтанов и конусов, устраивая храмы и гроты, каждый из которых должен был доказать его власть над беспомощной природой.
Он взял к себе детей своей умершей дочери. Когда он впадал в мрачность, они прятались, убегали, заметив его, ковыляющего из дальнего конца одного из великолепных залов. Вся его дикость и утраченная власть сделали его настоящим тираном в загородных домах.
Бриллиант оставил в нем темный осадок — страх, что камень могут у него отобрать, обернулся всеобщим подозрением, что получил он его обманным путем. И все же он скучал по бриллианту.
Он потерял деньги в мошеннической компании Южных морей, копии проекта Лоу. То была ошибка его жизни, и он продолжал корить себя. Он был слишком болен, чтобы бороться за возвращение денег, и ему пришлось доживать жизнь, изводя себя попреками.
В 1726 году Томас Питт, семидесяти трех лет, умер от паралича и апоплексии. Даже на его похоронах преподобный Эйри говорил о «жале клеветы, которого этот человек, чье состояние столь удивительно, не мог избежать».
Преподобный упомянул его врагов и «оскорбительную выдумку» о том, как он заполучил бриллиант. Он сказал даже, что видел отчет о продаже и вполне им удовлетворился. И прибавил о клеветнике:
— Коль скоро подобная гадина неотступно преследует невинного человека… и вы видите, что ее стряхнули, она… вполне способна возбудить ваши мысли о нем, перенесшем столь ужасающее оскорбление с таким терпением.
Как бы то ни было, сыновья и наследники Питта начали долгую войну за его завещание. Оно стало для всех неожиданностью. Они крутились вокруг него и потакали его грязным шуткам, питая немалые надежды, но состояние в сто тысяч фунтов оказалось гораздо меньше, чем они ожидали.
Регент умер тремя годами раньше губернатора, и долг за бриллиант так и не был полностью выплачен. Дети Питта потребовали от нашего правительства остальные деньги, задолженные за бриллиант. Франция напомнила им о законе узуфруктария, по которому долги и прошлые сделки одного французского короля не оплачиваются следующим.
Хотя я допускаю, что у Питтов остались некоторые драгоценности, его дети решили, что их надули по меньшей мере на двадцать тысяч фунтов. Отсюда их неприязнь к Франции, которая повлияла на ход мировой истории. Этим, возможно, объясняется, почему Уильям Питт Старший и Младший, оба люди небогатые, ненавидели нас сверх всякой меры. Он были врагами и Бурбонам, и императору, носившим их бриллиант в коронах и на шляпах, на плечах и шпагах. В свое время питтовский антагонизм к Франции станет политикой их страны.
Император сказал мне для моего «Мемориала», что если Англия столь враждебно отнеслась к нашей революции, то в этом немалая заслуга месье Питта Младшего, который унаследовал ненависть к Франции от отца. Питты вели свою страну к вершинам, в то время как наши последние короли толкали Францию вниз. Питты обладали определенной чистотой и моральными достоинствами; не таков был Людовик Пятнадцатый, которому приходилось бороться с внуком Томаса Питта.
13
ЧЕРНЫЙ ЮМОР БРИЛЛИАНТА
— Могут ли быть сомнения, что это — лик сокола с этаким бурбоновским клювом? — спросил император, рассматривая портрет Уильяма Питта Старшего в книге, которую я раскрыл.[55]
Я проводил изыскания насчет Питтов, поскольку мне не хотелось совсем уж забыть о них в моих исследованиях «Регента».
И смотрите, его физиономии присущи все типичные признаки ума, — продолжал император, указывая на высокий выпуклый лоб, похожий на его собственный. — Лицо удлиненное, стекающее книзу, что придает ему мрачный оттенок; губы тонкие, с властным изгибом, будто поджаты от привычки постоянно что-то оценивать. Конечно, в школе, где он учился в детстве, он выделялся своим интеллектом, и стал надменен. Когда он бывал в гневе, людям приходилось отводить глаза.
— Людовик Пятнадцатый полагал, что его следует казнить, — сказал я. — Питтов очень боялись при дворе Бурбонов. Король говорил, что господин Питт сумасшедший и очень опасен, что он заслуживает повешения.
— И это — человек, которого возвысил мой бриллиант!
— Бриллиант оставил в наследство всем Питтам безумие и меланхолию, — заметил я.
— Или, может быть, тому виной наследие предков, Лас-Каз, а вовсе не ваш бриллиант. Но продолжите вашу мысль.
И я объяснил, как, по моему мнению, меланхолия Питтов перемежалась лихорадочной деятельностью и порывами к величию. Она выходила за пределы обычной эксцентричности, чудачеств, столь любезных англичанам. Питт Старший, который стал графом Чэтемом и вел свою страну к величию империи, часто погружался в депрессию. Начиная с губернатора, все укрепление могущества рода было сопряжено с муками. Фурии гнались за ними сквозь века, вознося к вершинам власти и ниспровергая в бездну угасания.
Под конец жизни Питт Старший провел год в запертой комнате, стуча палкой в пол, когда хоте есть. Его большое лицо было мокрым от слез, голова лежала на руках, сложенных на столе. Голос, который некогда гремел, стал едва слышен. Тело дрожало, у него бывали приступы слезливости; он не выносил сначала громких звуков, потом вообще никаких звуков, и его била дрожь от нервного истощения. Еда поступала через люк в стене; никого не впускали — во избежание возможных инцидентов.
Его сестру Энн пришлось лишить свободы, и она умерла в доме для психически неуравновешенных. Другая сестра считалась умственно неполноценной, как и кузен Питта барон Кэмелфорд и один из старших братьев. По крайней мере, они жили на свой особый лад, как его дочь Эстер Питт, которая уехала к друзам[56] на гору Ливан.
— Безумен, mon cher, возможно, но все же он умел говорить. Своими разговорами Питты привели королевство к величию. Старший был Цицероном, Демосфеном, лучшим актером своего времени. Он знал все приемы ораторского искусства и обладал большим пылом. Говорили, что его голос летел вниз по лестницам в кулуары парламента, где посторонние останавливались, чтобы своими ушами слышать эти речи.
— Подобной силой я никогда не обладал, — заметил я, со смехом вспоминая, как я окаменел от смущения и опозорился в императорском совете.
Потом у нас речь зашла о том, как во время приступа подагры Уильям Питт буквально вполз в парламент и как после многих часов дебатов он заговорил в час дня, и никто не захотел уйти. Он был самоуверенным королем насмешки и язвительности — поднимет бровь и погубит кого угодно. Георги, Первый и Второй, оба терпеть не могли Питта Старшего и не выносили его присутствия. Георг Второй годами не разговаривал с ним, до тех пор пока талант Питта не вознес его к вершинам власти. Когда Питт наконец вступил в должность и должен был преклонить колено перед королем и поцеловать ему руку, чтобы принять должность министра, Георг Второй закричал от ярости.
- Эммануэль. Римские каникулы - Эммануэль Арсан - Эротика
- Кот на ужасном диване - Ли Мартин - Современная проза
- Народные повести Индии, рассказы Южной Индии - Народ Индии - Мифы. Легенды. Эпос
- Рождество в Индии - Барбара Форд - Исторические любовные романы
- Некто Кид - Дэшил Хэммет - Крутой детектив