Прощание - Лотар-Гюнтер Буххайм
- Дата:04.09.2024
- Категория: Приключения / Морские приключения
- Название: Прощание
- Автор: Лотар-Гюнтер Буххайм
- Год: 2007
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Старик ставит передо мной новую бутылку пива и смотрит с интересом.
— Тем временем Симона обосновалась в доме по-хозяйски. В моей небольшой спальне горел свет, Я понимал, что нам придется избавиться от обоих «пистолерос» и позвонил в деревенскую гостиницу, разбудив доброго Поэлта. Прошло какое-то время, прежде чем до него дошло. Объяснить путь к «Гостинице у железной дороги» было нетрудно. Американские патрули не болтались по округе. А теперь большая ария о встрече…
— Тс-с! — произносит старик, но я пропускаю это мимо ушей.
— Затем я взялся за Симону: она что — с ума сошла, совершенно свихнулась. Война уже закончилась. Закончилась безвозвратно! То, что она намеревалась сделать, — называется убийством. Я говорил, и говорил, и говорил. Все это можно назвать так: ночь, когда вернулась Симона.
— Так все же Симона играла какую-то роль во французском движении Сопротивления?
— Ты не поверишь, но я и сегодня не знаю этого.
— Я не понимаю. Ты же достаточно долго был женат на ней.
— И несмотря на это, я не знаю, что было подлинным, а что наигранным. Симона играла много ролей — как актриса, всегда готовая к съемкам. В Фельдафинге она временами была скромной домохозяйкой. Я еще и сегодня вижу ее ползающую на коленях и скребущую пол. Медицинской сестрой она, якобы, тоже была, а также — испанской аристократкой, экспертом по вопросам смерти и дьявольщины, специалистом по ювелирным изделиям, экспертом по недвижимости, знатоком искусств. А в Ла Боле — как раз агентом. В конце концов, была война.
— А форма, в которой она к тебе заявилась?
— Да, форма могла как-то подтвердить это, — говорю я нерешительно, — Но не обязательно. Возможно, она принадлежала кому-то другому. Если Симона хотела, она могла очаровать любого. В Мюнхене ей с ее французско-немецкой тарабарщиной было особенно легко. У нее была дерзкая манера обходиться с немецким языком. Ее блуждания вокруг слова, которое она не знала, были примечательными: элегантными, подчас милыми. Но ты это знаешь, — говорю я и думаю: — «Ты же попался ей на удочку особенно быстро».
— Ну, а теперь дальше! — настаивает старик.
— Наконец мне удалось так повлиять на Симону, что она согласилась, что это безумие.
— А оба типа?
— Они появились уже перед рассветом и были рады оставить свои пушки в чемодане и отправиться обратно с шинами, не оплачивая их.
— С Симоной?
— Да. Она утверждала, что по-другому нельзя, но что она скоро вернется.
Старик снова произносит свое «тс, тс!» На этот раз особенно резко. Я замечаю, что что-то вертится у него на языке, но он проглатывает это вместе с большим глотком пива.
— Теперь у меня появилось время все обдумать. Естественно, я был тронут. Верность, прошедшая через войну и концентрационный лагерь! Можешь себе такое представить!
— Разве в то время у тебя не было прочной любовной связи?
— Полупрочной. И мне крупно повезло, что как раз в это время я жил один.
— Но вскоре Симона позаботилась о прочной связи?
— Тоже не так уж быстро.
Старик замечает, что он слишком напирает, и дает задний ход:
— Ну, тогда на здоровье! Теперь мы по меньшей мере в курсе этого ночного сюрприза.
— В качестве девиза для всей атомной физики, — говорю я шефу, с которым я один на один сижу за завтраком, — хорошо подошли бы слова из Библии: «Блаженны те, кто не видит, но верит». Шеф сразу горячо протестует:
— А не принимаете ли вы тоже просто на веру многие чудесные достижения исследователей? — спрашиваю я. — Можете ли вы объяснить себе все?
— Ну, конечно же! — говорит шеф упрямо.
— Тогда объясните мне, пожалуйста, очень быстро, что такое электричество.
— Электричество — это, — грохочет шеф, — идти на работу с неохотой, целый день плыть против течения, вечером возвращаться домой заряженным и с напряжением, хвататься за розетку и получить за это удары!
Пока я пришел в себя от изумления и вновь обрел язык, шеф говорит: «Приятного аппетита» и стремительно исчезает.
Я сел за письменный стол, чтобы писать, но не могу сконцентрироваться, так как работает стиральная машина. Теперь я могу разбираться во множестве цветных объявлений в иллюстрированных журналах и в телевизионной рекламе: я даже не догадывался, в каких объемах домашние хозяйки используют стиральные порошки.
— Что это ты снова носишься с писаниной? — спрашивает старик, когда я появился в его каюте.
— На тему затраты на содержание корабля и всевозможных потерь я собрал несколько документов.
— Ну, давай сюда!
— Я, кажется, хорошо уловил суть. Возможно, состояние оцепенения уже прошло? Влияет ли на это близость порта назначения?
Старик убирает три-четыре книги со стола. Я могу излагать.
— Тонна угля на участке Роттердам — Дурбан дает в качестве груза доход в десять долларов, — начинаю я. — Корабль берет 900 тонн. То есть 90 000 долларов за рейс. Эта сумма покрывает производственные издержки на пять дней. В этом рейсе корабль будет в пути сорок два дня. Так как на пути к пункту назначения у него нет груза, то общие расходы всего рейса волей-неволей должны быть приведены в соответствие с тарифом за тонну угля. Таким образом, от показателя рентабельности корабль отделяет вечность.
— Ты только посмотри! Ну, ты и постарался! — говорит старик.
— Что-нибудь не так?
— Так!
Я озадачен. Старик, от которого я ожидал протеста, соглашается, что мои расчеты правильные. И его развеселило то, что я озадачен. Мою озадаченность старик рассеивает словами:
— Если кораблю придется несколько дней простоять, а это легко может случиться на рейде перед Дурбаном, то одно только это ожидание может поглотить доход от фрахтования судна.
Старик не только поверг меня в изумление своим согласием, он еще и продолжает мои расчеты:
— Все ежедневные расходы на рейс и собственно время стоянки остаются непокрытыми. Корабль, если сравнивать только все доступные статистические данные, возмещает не больше десяти процентов его эксплуатационных расходов.
— Что не так уж жирно.
— …что может позволить себе не каждый, — говорит старик.
— Но речь, в конце концов, идет не о доставке как можно больших грузов, ты же об этом хорошо знаешь. Я лишь поражаюсь, что ты теперь ломаешь голову над этим! Между прочим, — старик изменил тон, — на твой вопрос, почему корабль вместо балластной воды не везет в Африку никакого груза, Фертилицер, например, дает еще один ответ.
— И он звучит?
— Для того чтобы его разгрузить, нас надо было бы в Дурбане направить в другую, а не в предназначенную для нас часть порта, которая расположена на его периферии. Чтобы мы стояли в каком-нибудь другом месте, очевидно, из соображений безопасности, не хотят. Угольная гавань, в которой мы загружаемся, расположена на самом краю порта.
- Подводная лодка (The Boat) - Лотар-Гюнтер Букхайм - Морские приключения / О войне
- Петер Каменцинд. Под колесом. Гертруда. Росхальде - Герман Гессе - Классическая проза
- Королевство шипов и роз - Сара Маас - Любовное фэнтези
- Луна двадцати рук - Лино Альдани - Научная Фантастика
- Лошади с крыльями - Виктория Токарева - Современная проза