Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Поэзия, Драматургия / Поэзия
- Название: Стихотворения и поэмы
- Автор: Юрий Кузнецов
- Просмотров:10
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Верно то, что "жена найдет себе другого, а мать сыночка никогда”, — слова из народной песни опровергают смысл симоновского стихотворения. Почему же об этом нельзя сказать без опасения быть обвиненным во всех смертных грехах?
Да и Симонов по-своему прав, он ведь выразил стихотворением "Жди меня” не материнское чувство, а чувство мужчины, готового умереть, однако всею плотью, а не духом любящего жизнь. Взрослая мужская плоть, охваченная неприятием возможной смерти, не материнской ласки жаждет — это как пить дать, этим и объясняется огромный успех в свое время симоновского стихотворения.
Может быть, резкий, раздражающий глаз и слух опыт Юрия Кузнецова тем и важен сегодня — как, впрочем, таковые опыты важны были во всяком сложившемся и отрегулированном обществе, склонном к "стабилизации”, — что поэт бросает вызов обществу и оно, такое широкое и глубокое в понимании поэтических вызовов девятнадцатого века, в сегодняшнем дне — то же обывательское болото: ах, нас не тронь, наших идеалов не задень!
А Кузнецов их и не задевает, просто смотрит на них глубже, чем принято смотреть.
Сравнивая Кузнецова с великим Владимиром Маяковским и усматривая некое сходство темпераментов, не могу не видеть, что там, где у Маяковского сила завершенная, у Кузнецова она в развитии, в процессе набора собственной высоты. А есть в литературе другой поэт, с которым у Кузнецова, несомненно, по-моему, сходство в образной структуре слова. Это Лев Мей. Судите сами:
Оглянулась девка —И сама не рада:Кто-то за спиноюВырос из земли…На губах издевка,А глаза без взгляда,Волосы копною, борода в пыли.Вот схватил и стиснул…Да она рванулась."Аль серпа хотелось,На тебе, лови!”Серп блеснул и свистнул…Пыль слегка шатнулась,Да и разлетелась…Только серп в крови…
Мей — поэт, не прочитанный нашим временем, с его страстным чувством к русскому фольклору, с налетом грубой мистики, тут же переходящей в грубую реальность, откликается в Кузнецове весьма современно, и, по-моему, строки Мея "чтоб в тебе под воскреснувшей фрескою вечность духа прозрел человек” написаны им "под явным влиянием Юрия Кузнецова”.
Вообще-то я не собиралась его защищать. Хочет эпатировать читателя? Знает, на что идет. Вызывает огонь на себя? Значит, так ему надо. Я хотела лишь обратить внимание того, кто читает эти строки: живет на русской земле поэт могучих возможностей, далеко не до конца проявленных, сидит Илья Муромец на печи, ерничает, силой играет. Поэт будущего? Предтеча нового Поэта?
Откуда в нем атомные предчувствия? Да и как им не быть в наше время. Не у него одного они. Но у него уж очень зримо:
Вспылит земля на резком повороте,И отлетит живая злоба дня.За эту пыль, за эту смерть в полетеЯ всех прощу… Но кто простит меня?
Или:
Терпкое солнце деревни.Окна до неба стоят.Птица растаяла в небе —Перья от птицы — летят.
Дерзкой силы поэт, и в этом смысле он действительно один, а кто ему подражает — таких развелось видимо-невидимо — "обман и подделка”.
Кстати, подражать ему нетрудно: два, три гиперболических приема, старинный колорит — и пожалуйте, "стих под Кузнецова”. Интонацию тоже умеют подделывать и подражатели, и пародисты. А она у него весьма терпка:
Я скатаю родину в яйцоИ оставлю чуждые пределы,И пройду за вечное кольцо,Где никто в лицо не мечет стрелы.
Раскатаю родину свою,Разбужу ее приветным словомИ легко и звонко запою,Ибо все на свете станет новым.
Вот тоже в наше время полузабытое мастерство — из обычных, затертых слов высекать поэзию. Этому научить нельзя.
"Ни рано ни поздно” — называется одна из его последних книг. Довольно точно сказано. Ни рано ни поздно — в самый раз явился он на весьма поблекшем небосклоне современной поэзии, на исходe века, когда объективно наступило не время поэзии и когда переоценка ценностей, касаясь близкого времени, волей-неволей уводит в глубь веков: дабы постигнуть завтра, нужно познать вчера. И позавчера.
Владимир Цивунин
Память. Поэт Юрий Кузнецов
Юрий Кузнецов. Поэт, накрепко и навсегда вошедший в мою жизнь. Только писать буду не о нём, а о себе. Ничего, тоже нехудший вариант…
Впервые это имя я услышал лет двадцать назад от моего тогдашнего друга Леонида Зильберга. Я тогда сетовал, что вот-де, прежде были большие поэты, сейчас их нет, всё как-то ровно, блёкло и неинтересно (в ту пору я только начал знакомиться с поэзией и, прямо скажем, очень наугад). Лёня, перед тем уже открывший мне Гумилёва, возразил: нет, большие поэты и теперь есть. И стал читать наизусть совершенно незнакомого мне прежде Юрия Кузнецова. Какие именно стихотворения — все не помню, запомнились только: "Куда вы леди, страсть моя, бредущая впотьмах…" и "Последний эмигрант". Заинтересовал меня этот поэт, стал брать в библиотеке его книги. И — поразился: действительно, поэт нешуточного масштаба. Многие в ту пору (да и сейчас ещё) знали его в основном по "Атомной сказке". Она — да, задевает мысль, будоражит, вызывает со-понимание, но всё-таки "содержание" её лишь повторяло и мою тоже, причём давнюю, мысль. Да вот это стихотворение:
АТОМНАЯ СКАЗКАЭту сказку счастливую слышалЯ уже на теперешний лад,Как Иванушка во поле вышелИ стрелу запустил наугад.
Он пошёл в направленье полётаПо сребристому следу судьбы.И попал он к лягушке в болото,За три моря от отчей избы.
— Пригодится на правое дело! —Положил он лягушку в платок.Вскрыл ей белое царское телоИ пустил электрический ток.
В долгих муках она умирала,В каждой жилке стучали века.И улыбка познанья игралаНа счастливом лице дурака.
Но куда сильнее поразило другое стихотворение — "Из земли в час вечерний, тревожный…" Такого мощного и жуткого образа я не встречал ещё нигде, доселе не видел ни одного стихотворения, в котором было бы показано такого же масштаба не то что одиночество, но как бы сама квинтэссенция одиночества, её ничем и никогда непреодолимая суть. Одиночество как трагическая форма бытия.
Вот это стихотворение, оно совсем небольшое:
Из земли в час вечерний, тревожныйВырос рыбий горбатый плавник.Только нету здесь моря! Как можно!Вот опять в двух шагах он возник.
Вот исчез. Снова вышел со свистом.— Ищет моря, — сказал мне старик.Вот засохли на дереве листья —Это корни подрезал плавник.
Большинство стихотворцев могли бы указать тут на версификационные недостатки: "давно затёртые" рифмы (старик-плавник); трижды повторяющееся "вот" (причём то в одном, то в ином значении). А Кузнецову до этого — и дела нет. Он не стихотворец, он поэт. Он — "написал". Но речь, впрочем, не об этом. О том, как меня поразил сам этот образ, когда живое существо (скорее, существо-миф) обречено искать и не находить не то что себе подобного, но даже и просто свою среду обитания. А о ком сказано? Да ведь и о нас тоже. О каждом, может быть, человеке.
Но не буду долго останавливаться на одном стихотворении. Многие его стихи я переписал тогда в тетрадку (сразу следом за стихами Слуцкого). А книга "Русский узел" с иллюстрациями Юрия Селиверстова на годы стала моей настольной книгой. Самой этой книги у меня нет. Брал её в библиотеке на месяц, потом на месяц продлевал. Затем сдавал, и… брал в другой библиотеке.
Это был хороший для меня период, когда стихи я — не как сейчас, словно "по работе", а — просто читал, для себя, для души. Это был период открывания мной мира поэзии. Причём поэзии именно русской (то есть — собственно поэзии), потому что переводами из восточной поэзии, из немецкой, древней и современной, из ХIХ и ХХ веков поэзии французской — я переболел ещё чуть прежде. А тут начал искать в своей, отечественной. И что-то изменилось, и сильно, во мне-читателе. Прежде, в период увлечения иностранными авторами, я… ещё совсем не чувствовал именно поэзию. Искал в стихах нужные мне, близкие мне мысли, чувства, состояния, но ещё не саму поэтическую красоту. В чём это выражалось? Ну, например, в том, что перевод часто годился — почти любой, мысль он доносил, и довольно было с меня. А стихи-то не всегда и хороши были поэтически, это я позднее увидел.
- Архонт (СИ) - Прокофьев Роман - LitRPG
- Ночь огня - Эрик-Эмманюэль Шмитт - Зарубежная современная проза
- Прерванные - 3 (ЛП) - Саочинг Муз - Эротика
- Жена криминального авторитета (СИ) - Франц Анастасия - Эротика
- Непокорная для двуликих (СИ) - Стрельнева Кира - Городское фентези