Том 6. Дураки на периферии - Андрей Платонов
- Дата:20.06.2024
- Категория: Поэзия, Драматургия / Драматургия
- Название: Том 6. Дураки на периферии
- Автор: Андрей Платонов
- Просмотров:5
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Арина Родионовна. А те, видать, зловредные.
Василий Львович. Ого! Те мошенницы, матушка, те мошенницы.
Арина Родионовна. На небе живут?
Василий Львович. А где же? Там, конечно.
Арина Родионовна. Избаловались! На земле-то труднее.
Василий Львович. И верно! И верно! Вот я живу на земле — и я страдаю.
Арина Родионовна. Чего ж так? Душа, что ль, болит по ком?
Василий Львович. Нету, матушка, нету: устерсов не ем, гадов морских! А привык!
Арина Родионовна. А ты ешь их! Ешь, гадов-то!
Василий Львович. Англичанка не велит, от суши нас отрезала. В Европе пожары, на Везувии огнедышащее извержение, а в журналах пишут, как готовить сушеные щи для солдат, — мне скучно, матушка!
Арина Родионовна. Скучай, батюшка!
Василий Львович. Зачем же, матушка, — зачем мне скучать?
Арина Родионовна. Чтобы жить, батюшка.
Василий Львович. Эк, старая, сказала. Чего скучать, пойду танцевать.
Арина Родионовна. Воля ваша.
Василий Львович. А ваша? А ваша где воля?
Арина Родионовна. У вас, батюшка. Воля-то одна.
Василий Львович (задумывается, целует старуху в голову). Правда твоя. Спасибо тебе, — да и мы-то рабы.
Арина Родионовна. А кто же? При рабах и господин раб.
Василий Львович. Ах, прелесть!.. Ведь это же справедливо! А где, однако ж, Сашка? Явится к тебе — пошли его ко мне! Он мне надобен.
Арина Родионовна. Скажу, батюшка.
Василий Львович (к Маше). Ты чего — глаза в слезах, а сама смеешься?
Даша. Она сдуру так-то.
Маша. Я не сдуру, я от радости.
Василий Львович. А чему ты рада? Чему, красавица моя?
Маша (бормочет, как сама не своя). В печи огонь горит, от огня цветы растут, на дворе мороз, на небе звезды, а в избе люди добрые…
Арина Родионовна. Ишь, умница.
Василий Львович. Превосходно! В доме, где Пушкины, всякий сверчок поэт.
Маша. А таракан?
Василий Львович. И таракан, и блоха, и клоп, и муха, и птицы, и звери, и собаки, и кошки…
Маша. И я, и ты!
Василий Львович. И ты, и я… Ну улыбнись мне еще раз… Ах ты, природа милая! Существуй!
Даша. (Маше). Ощерься!
Маша улыбается и в застенчивости закрывает лицо руками. Василий Львович, напевая, удаляется в господские горницы. Оттуда слышится музыка.
Маша. И я хочу туда!
Арина Родионовна. Куда тебе?
Маша (указывая на дверь, куда ушел Василий Львович). Туда! Там хорошо!
Арина Родионовна. Опомнись! Там гости; у матушки-то Ольги Сергеевны нынче именины, ангела ее поминают.
Маша. И у меня нынче именины! И я ангел!
Даша. Гляди-ко, и у нее именины, и она ангел! (Смеется).
Маша (смеется, подобно Даше, без всякой обиды). И у меня именины, и у меня ангел есть.
Даша. Бабушка, а у нас будут именины?
Арина Родионовна. Будут, будут — чего нет? И у нас будут. Когда-нибудь будут…
Даша. А у нас разве тоже ангелы есть?
Арина Родионовна. А то как же! И у нас есть.
Даша. А где ж они?
Маша (указывая себе на грудь). А тут!
Даша. Бабушка! А что они делают?
Арина Родионовна. Да что прикажут. Они послушные.
Входит лакей с большим лопоухим унылым псом датской породы.
Лакей (на пса). Они скучают там!
Арина Родионовна. Эко горе-то!
Лакей. Они нездешние, они из датской державы. Их хозяин — посол короля.
Арина Родионовна. Ишь ты, знать, и кобель — барин.
Лакей. А как же! Они скучают, у них слезы в глазах, — такая уж в них сущность. Иностранцы!
Арина Родионовна. А ты кнутом его…
Лакей. Ошалела, матушка! Они при своем барине, а барин их при короле. Стало быть, сей пес-то — третье существо от самого короля. Близко, стало быть! Велено, чтоб они веселыми были. Приказано, чтоб Машка займалась им и забавляла его, покуда они не ухмыльнутся аль не погавкают довольным голосом… Машка, прими скотину!
Маша. Бабушка!..
Арина Родионовна. Господская воля, Машенька…
Маша. А я нынче именинница!
Арина Родионовна. Аль ты барыня, что ль?
Маша. А я… а я… бабушка, а у меня тоже ангел есть, а пес нечистый!
Лакей. Щекочи, щекочи его! Видишь, они скучные…
Арина Родионовна. Стерпи, Машенька…
Маша занимается с собакой: щекочет ее за ухом, утирает ладонью влажные собачьи глаза, тормошит ее.
Лакей (закуривая трубку). В иностранных державах и пес пряники глотает… Там деликатность такая!
Арина Родионовна. Ты бы шел туда да псом там и жил.
Лакей. А мы и тут, матушка, пироги едим, когда они сохлые; нам сохлые завсегда отдают. А что, и сохлые можно — обмакни в жидкое да вкушай!
Арина Родионовна. Можно и сохлые, и с плесенью, и прокисшие… Чего и пес не тронет, так ты небось проглотишь!
Лакей. А мне чего! — не бросать стать… Сжую и проглочу! Я человек этакий!
Даша. Он этакий, такой-сякой да с дурью…
Маша по-детски разыгралась с собакой; она ласкает и веселит ее и бормочет что-то про себя. (Возможно, что эта сцена происходит за печью и видна зрителю лишь частично или совсем не видна, а только слышна).
Маша (явственно — к собаке). Ухмыляйся теперь, ухмыляйся! Чего ж тебе надоть, лодырь кормленый! Ухмыляйся скорее, а то я бабочкой стану и от тебя улечу! У меня сердце маленькое, в нем радости мало, ты не ешь его — оно горькое, не ешь его, а то умрешь…
Даша. Бабушка, чего она говорит так-то?
Арина Родионовна. От обиды она разумом зашлась.
Маша. Улечу я бабочкой, где цветы растут, и ты меня не догонишь. А ты не плачь, ты не плачь по мне, я буду счастливой тогда. Я сяду на цветок, а цветок меня съест, и я стану цветком. А цветок выпьет пчела, я стану медом. А мед скушают дети — я буду маленькой пчелкой. А пчелку ветер унесет, я буду ветром. А ветер снег подымет, я стану снежинкой. А снежинка опустится на матушкино лицо и станет слезою…
Даша. Опомнись, Маша!
Арина Родионовна. Не трожь ее, она сама изойдет и перестанет.
Маша. А матушка мне улыбнется, и слеза ее высохнет; и стану я тогда счастливой…
Является Александр Пушкин: в людской тихо, слышно только явственное бормотание Маши; Александр слушает Машу.
И буду я птицей, буду я травкой-былинкой, зернышком хлеба, доброю девушкой буду, а дурочкой Машкой боле не буду — мне матушка моя не велела. Она наказывала мне, чтоб я жила счастливой да вольной, а то, сказывала, она и в могиле плакать будет по мне. А мне горько дурочкой жить, матушка моя плачет в земле… Не плачь матушка, я тоже сейчас не плачу, я собаку веселю, пусть она ухмыляется…
Александр. Машенька, зачем ты грустна? Ты будешь счастливой!
Маша. Сначала собака должна ухмыльнуться. Мне велели ее веселить, а она плачет. Я ее сейчас поцелую, мне жалко ее…
Александр. Не нужно, Маша, не нужно, — пусть ее датский король веселит.
Александр хватает собаку за ошейник и выгоняет ее прочь за дверь, что выходит из людской во двор.
Лакей (вставая). Так не велено, барин!
Александр (с мгновенной яростью). И ты туда же, прочь!
Лакей. Нам чего же… Собака-то иностранной державы, будь бы она русская… (Уходит вслед за собакой).
Даша. Ай, в избе как чисто стало! Здравствуйте, батюшка Александр Сергеевич!
Александр (смеясь — к Даше). Здравствуй, и ты, старая моя матушка… (Выводит за руку Машу). Ах, вот ты какая Машенька! Уже большая стала, а была маленькая…
Маша (улыбаясь). И ты был маленький!
Александр. Нету, я маленьким сроду не был!
Маша (веселая). Ты дедушка?
Александр. Я дедушка! Я живу на старости лет. Видишь?
Маша. Вижу. А я бабушка. Видишь?
Они идут, взявши один другого за руку, как ветхие старик и старуха, и подходят к Арине Родионовне.
Александр (обнимая няню). Нянюшка моя… Здравствуй, матушка, здравствуй, родная моя…
- Жена дракона. Проклятые узы брака (СИ) - Коваль Дарья - Любовно-фантастические романы
- Шашлык из козла отпущения - Наталья Александрова - Иронический детектив
- Али-Баба и сорок разбойниц - Дарья Донцова - Иронический детектив
- Историческое описание перемен в одежде и вооружении российских войск. Том 29 - Александр Висковатов - Справочники
- Мальчик из Ленинграда - Нина Раковская - Детская проза