Парад Победы - Валентин Варенников
- Дата:22.10.2024
- Категория: Разная литература / Военная история
- Название: Парад Победы
- Автор: Валентин Варенников
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тяжелее приходилось с лошадьми. Овса было мало. Кормили их в основном соломой. А если она капитально подпрела, то запаривали, вымывали, а затем подсушивали и, перемешав с небольшим количеством овса, давали лошадям. Те, видно, тоже понимали, что сейчас тяжело, ели этот корм. В мае, когда появилась трава, лошадям стало легче, а вот нам надо было еще ждать, когда поднимется крапива. Зато в июне все вообще нормализовалось. Мы даже стали получать консервы, разные крупы. Появилось и обмундирование. Мне выдали кирзовые сапоги — просто загляденье, как лакированные, и совершенно новенькую шинель, хотя и стояло лето. Первое, что я сделал — нарисовал на петлицах лейтенантские кубики. Потом пожалел, так как через два месяца мы получили сообщение о введении офицерских званий и, естественно, погон. Но об этом — позже.
В конце июня дивизия получила приказ сменить части действующей впереди, на Северном Донце, 20-й гвардейской стрелковой дивизии. Мы приняли участок [188] Красная Гусаровка, Жуковка. Это произошло накануне событий на Курской дуге. Задача дивизии в целом, и в том числе нашего 100-го гвардейского стрелкового полка, состояла в том, чтобы не дать противнику снимать войска с нашего участка в целях усиления своей группировки в районе Курска. А через несколько дней после начала Курской битвы — это приблизительно через полтора месяца нахождения в обороне плацдарма на Северном Донце — мы получили приказ снова передать участок 20-й гвардейской стрелковой дивизии и подготовиться к маршу. Но эти полтора месяца бесследно не прошли.
Учитывая, что глубина плацдарма была небольшая (во всяком случае, на участке нашего 100-го гвардейского полка от 1,5 до 2 километров), огневые позиции батареи располагались на восточном берегу Северного Донца — неподалеку от поселка Ольховатка. А наблюдательный пункт — на плацдарме на огромном кургане, который, в свою очередь, сам находился на возвышенном месте. Поэтому видимость с НП была прекрасная: вправо и влево на 3–5, а прямо — до 6–7 километров. Это был уникальный наблюдательный пункт. Даже с учетом того, что вокруг был густой лес, этот курган возвышался над местностью, как айсберг в Ледовитом океане. Казалось бы, обладая такими возможностями, курган мог стать предметом особых интересов командира полка или хотя бы командира батальона, который оборонял это направление. Однако в связи с тем, что НП был в двухстах метрах от нашей первой траншеи и в трехстах метрах от переднего края противника, да к тому же кургану немец уделял исключительное внимание и постоянно «гвоздил» его тяжелой артиллерией, никто из начальников претензий на него не имел. Что же касается меня и моей группы управления, то мы чувствовали себя прекрасно и мысленно постоянно благодарили умельцев, которые [189] построили на скатах кургана, обращенных к нам, огромный, мощный, в четыре наката, блиндаж (бревна толщиной 30–40 сантиметров) и прекрасный пункт для наблюдения. Отрытый в полный профиль и также перекрытый бревнами окоп с оборудованными щелями для наблюдения во все стороны, классические ходы сообщения от места наблюдения к блиндажу и от блиндажа до самой реки — это почти полтора километра, из них большая часть — перекрыты. Кроме того, через каждые 50–70 метров — выходы в сторону и наружу. Это был действительно уникальный наблюдательный пункт. За всю войну такого я больше не встречал.
Мой предшественник, тоже командир батареи 120-мм минометов 20-й гвардейской стрелковой дивизии, передал мне все пристрелянные реперы (ориентиры), подробно рассказал о режиме жизни противника, показал основные цели — огневые точки, штабы, склады, огневые позиции артиллерии, узлы дорог, просто участки дорог, которыми часто пользуется противник, и т. д. Оказалось, что между передними краями — нашим и противника — было около 100 метров, но местами они сближаются до 70 и даже 60 метров. Так что ловкий и сильный солдат мог добросить ручную гранату. Перед передними краями были минные поля с той и другой стороны, наверное, в несколько слоев, плюс проволочные заграждения. И везде развешаны различные банки и прочие гремящие предметы, задев которые сразу обнаруживаешь себя. Перед нашим курганом было не две, а три траншеи: вторая — в ста метрах от первой и третья — в ста метрах от второй, т. е. у самого подножья кургана. Далее она шла вправо и влево, сливаясь с общей второй траншеей нашей обороны. Третья траншея обороны была проложена за курганом — в 500–600 метрах. Была и еще одна траншея — практически вся вдоль правого берега [190] Северного Донца. Здесь располагались в основном тылы батальонов.
Наблюдательные пункты командиров батальонов и передовой наблюдательный пункт командира полка находились приблизительно на нашем уровне от переднего края. Но основной НП командира полка был на левом берегу реки на возвышенном месте и позволял наблюдать на многих участках наш, а кое-где и передний край противника.
Почему я так подробно об этом пишу? Да потому, что хочу показать читателю, какую огромную работу проделывают солдаты и офицеры, когда строят оборону, чтобы отстоять занимаемый рубеж, сохранить личный состав от огня противника, совершить скрытно маневр (если этого требует обстановка), подготовить и провести контратаку с отсеченных позиций (а они тоже представлены траншеями в полный профиль) — в случае, если противник вклинится в оборону.
Для того чтобы оборона могла отразить натиск врага, очень важно построить такую систему огня, которая бы надежно обеспечивала поражение противника на дальних, средних и ближних подступах к нашему переднему краю, а также в случае его вклинения. Причем по мере приближения подразделений противника уничтожающий огонь усиливается. В эту систему огня включаются все имеющиеся в полку огневые средства, в том числе те, которые временно приданы или поддерживают. Поэтому и инженерное оборудование (отрывка окопов, площадок для установки пулеметов, огневых позиций артиллерии, траншей в целом) делается так, чтобы стрелок, пулеметчик, артиллерист, танкист и т. д. могли бы использовать свое оружие в полную мощь.
Это — не простое дело. Лейтенанту, капитану, майору и до полковника включительно надо проползти (именно проползти): одному — полностью, а другому — частично по всему переднему краю и другим рубежам, [191] где будут проходить траншеи, а в итоге принять решение на местности: пройдет ли траншея выше, ниже, впереди или несколько сзади, но так, чтобы везде было хорошо видно подходящего противника. Надо также учесть, что все это, как правило, делается в условиях непосредственного соприкосновения с противником, а следовательно, под постоянным его огневым воздействием. Все это — большой труд.
Однако на Северном Донце на плацдарме мы вначале зацепились, откатываясь от Днепра весной 1943 года, затем закрепились и наконец пустили такие корни, что противнику просто не было смысла тратить на нас силы и средства. Кроме того, к тому времени созревал уже курский «орешек», который притянул с обеих сторон основные стратегические резервы.
Наша боевая жизнь в обороне была организована так, что с наступлением темноты и до рассвета большая часть средств ставилась на боевое дежурство. Как бы оборона ни была подготовлена — бдительность должна быть на высоком уровне. Кстати, почти каждый раз, когда опускались сумерки, у немцев в окопах начинали играть на губных гармошках. Иногда можно было услышать русскую речь (мы полагали, что на нашем направлении могли быть власовцы) и даже женские голоса, песни. Периодически немцы подтаскивали громкоговорящие средства и проводили, так сказать, агитацию на чистом русском языке. Рассчитывали на разложение наших солдат. Предлагали приходить к ним — у них есть водка, хорошая закуска и девчата. Естественно, это вызывало с нашей стороны однозначную реакцию — по «веселым» участкам наносился ружейно-пулеметный и минометно-артиллерийский огневой удар. Если противник пытался «огрызаться», то его давили капитально. Однако при этом сильно расходовались боеприпасы, что делать воспрещалось. Определялся [192] строгий лимит на каждый день. Артиллеристы, как правило, несколько дней накапливали снаряды, а затем обрушивались на особо важные цели: колонну грузовых автомобилей или бронетранспортеров, движение в районе штабов или излишне разгулявшихся вояк на переднем крае и т. д. Однако малейшее сосредоточение войск, и тем более наличие в их числе танков, считалось исключительной опасностью. В этом случае лимит расхода боеприпасов, так сказать, нарушался. Скопление войск противника в тактической глубине обнаруживалось не столько визуально с наших наблюдательных пунктов, сколько нашей разведывательной авиацией (район имел много лесных массивов, что позволяло укрываться от наземной разведки). Кроме того, мы получали данные через разведывательное отделение дивизии.
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
- Сборник трудов участников городской научной конференции «Дух и культура Ленинграда в тылу Советского Союза в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 годов» - Сборник статей - История
- Крючков. КГБ накануне путча (сборник) - Валентин Варенников - Биографии и Мемуары
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Ядерное оружие Третьего рейха. Немецкие физики на службе гитлеровской Германии - Дэвид Ирвинг - Прочая документальная литература