Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн
- Дата:11.11.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Психология
- Название: Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность
- Автор: Лев Клейн
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И наоборот, сексуальное возбуждение усиливается от возбуждения, вызванного опасностью. Сексологи отмечают, что у маленьких мальчиков эрекция возникает без сексуального стимула — как реакция на всякое общее возбуждение: на возню, испуг, радость, гнев. О русском философе Розанове его друг А. Ремизов (19926: 230) сообщал: «В. В. Розанов сказал: когда он в ударе и исписанные листы так само собой не просохшие и отбрасываются, у него это торчит, как гвоздь».
У многих сексуальное возбуждение сильно выигрывает от сопряженности с чувствами опасности, тревожности, одоления кого-то или чего-то, в некоторых случаях — o от чувства господства, власти над партнером, унижения его и даже причинения ему боли или от ощущения боли. В последних случаях мы имеем дело с садизмом и мазохизмом, которые не входят в нашу тему. Но повышение сладострастия от примеси чувства опасности и ее одоления — вот что выступает у многих гомосексуалов.
Собственно, эта особенность характеризует чувственность мужчин вообще, но у гетеросексуалов она не находит себе выхода, поскольку сдерживается необходимостью согласования с чувственностью женщин, гораздо более скромной. Многие мужчины довольствуются хвастовством своими сексуальными подвигами перед другими мужчинами. Гомосексуал же свободен в своих поисках остроты чувств.
В приведенном выше наблюдении 91 Крафт-Эбинга, где торговец Л., 27 лет, вспоминает о своих детских гомосексуальных утехах, есть такая подробность:
«Любимый товарищ его Н., с которым он проделывал взаимную мастурбацию, сделал ему однажды предложение: чтобы Л. пытался схватить член Н., а он, Н., будет оказывать мнимое сильное сопротивление, стараясь в этом помешать Л. Больной согласился на предложение. Таким образом, здесь онанизм был непосредственно связан с борьбой обоих участвующих лиц, причем побежденной стороной всегда оказывался Н. Борьба эта оканчивалась неизменно тем, что Н. в конце концов поддавался тому, чтобы его мастурбировали. Л. уверял, что такой вид мастурбации доставлял как ему, так и Н. особенно большое наслаждение» (Крафт-Эбинг 1996: 237).
Это очень ясное стремление к ситуации, в которой задействовано чувство преодоления и оно рассматривается, как способное повысить сексуальное возбуждение.
Рейбен (1991:109–110) отмечает: «Некоторые гомосексуалисты записывают номера своих телефонов в телефонных будках, на вокзалах, в туалетах — всюду, где бывают другие гомосексуалисты. По телефону они узнают специализацию друг друга и назначают свидание. Разве это не опасно? Гомосексуалисты живут опасностью.
Кажется, что она является частью их сексуального ритуала». И дальше (115): Отсутствие страха перед последствиями — одна из загадочных черт гомосексуального поведения. <…> У них тяга бравировать своим сексом перед людьми. Местом действия часто выступает общественный туалет, автобусные остановки, парки, кегельбаны. Случайный и безрассудный выбор партнера — их отличительная черта».
И я не раз встречал такие номера в телефонных будках и общественных туалетах и, признаться, думал, что всё это фальшивки — издевательства над гомосексуалами или чьи-то злые шутки над хозяевами этих номеров. Но беседы с гомосексуалами убедили меня в том, что обычно все эти кустарные объявления — абсолютная истина. За каждым номером скрывается гомосексуально ориентированный мужчина, парень или подросток, чутко ждущий звонка и упоительно опасного приключения.
Л. Хамфриз отмечает, что риск ареста «за сексуальное поведение в общественном месте» (статья в английском законодательстве) действует на гомосексуалов как афродизиак. «Некоторые пожилые мужчины говорят, что уже не могут достичь оргазма без возбуждения от туалетных встреч» (Humphreys 1970: 151).
И есть еще одно, что делает это рискованное поведение, бравирование опасностью и афиширование особенно характерным именно для гомосексуалов. Видимо, эта тяга к опасности, к преодолению запретов, к сексуальному бунту есть та особенность характера, которая и приводит многих мужчин к гомосексуальному поведению.
Силверстайн приводит воспоминание Майрона, парня с замедленным сексуальным развитием, хотя и с некоторой тягой к мужской наготе. Впервые испытать оргазм ему довелось только в двадцать два года. Он тогда служил во Вьетнаме и стоял на посту, охраняя бензовозы для бомбардировщиков.
«Я был на посту темной ночью, и мне пришла в голову идея, что хорошо бы расхаживать на посту голым. Что мне этого хочется. Я разделся донага и затем надел свой пояс с пистолетом сбоку и ружье через плечо и сапоги. И так прошелся по своему посту вдоль охраняемого участка, и когда я шел в обратном направлении у меня уже стоял. Это было действительное возбуждение. Я маршировал обнаженным, с ружьем и в сапогах и со стоящим.
Я терзался, очень терзался. Я не хотел, чтобы меня застукали. Я побежал назад. Вокруг не было много народу, но я был в ужасе и бежал к своей одежде, думая: «Зачем я делаю это? Это сумасшествие. Я схожу с ума». Случайно я задел рукой свой стояк — и кончил. Я никогда до того не испытывал этого, так что это было ужасающее переживание и одновременно чудесное. Я помню, что был ошеломлен. «Что я сделал?»- думал я. Но в то же самое время я хотел узнать, как бы получить это ощущение снова. Вот как я начал заниматься мастурбацией». Он мастурбировал по шесть раз за день.
Впоследствии он поддался на уговоры одного подростка и совершил с ним гомосексуальный акт, а еще через несколько лет окончательно стал гомосексуалом (Silverstein 1981: 87).
Того же рода волнения влекут лондонских голубых на Вересковую Пустошь. Или парижских — в кусты на бульварах, где за ними охотятся полицейские… Того же рода волнения возникают и при встречах в общественном туалете (ср. Humphreys 1970). Именно поэтому некоторых так тянет туда несмотря на всю неэстетичность обстановки. Помните?
«Делая вид, что ничего не понимаю, хоть кровь бросилась в голову, а сердце пыталось выпрыгнуть из груди, я вышел в туалет. Он за мной и предлагает после бани развлечься.» (это рассказ отечественного Алекса о совращении).
Или:
«Решил немного подождать, пока кто-нибудь зайдет в кабину по соседству. Ждать пришлось недолго. Появился парень, который стал передом к сиденью и расстегнул брюки, из которых сам выскочил большой, твердый, напряженный член. Давление у меня наверное подскочило до двухсот!» (польский кабинщик).
Якобы со слов Рудольфа Нуреева его биограф Рюнтю рассказывает сцену возле общественного туалета, где Нуреев встречается с 17-летним Мишелем. Нуреев тянет парня с собой. Тот сопротивляется:
«— Но ведь в туалете лучше! Идем, — поясняет он. <…>
— Почему, почему лучше? Ведь там грязь, грибки, спид, венерические штучки, вирусы и… всё, о чем может мечтать самоубийца…
— Нет, нет, — перебивает он меня. — Мне любится только там.
— Бог ты мой! Ну что ж… бери меня в туалете. Ты что, мечтаешь о сказочной дыре в стене на уровне рта? — говорю я с отвращением в голосе.
— О да! Это великолепно! Я упиваюсь этим уже несколько недель, — восторженно вскрикивает он. Я всё понимаю» (Рюнтю 1995: 79–80).
Другой молодой любовник, Джеймс, как-то заявился к Нурееву вечером неожиданно и был окровавлен.
«Я <…> похолодел от ужаса. Он панически озирается по сторонам. Его желтые глаза полуоткрыты. Джинсы и… всё-всё… в красном. Его кровь?! Ее так много… Она даже не успевает загустеть и поэтому звонко хлюпает в его ботинках. Его тело опускается бесчувственно на мраморный пол. Я вижу, как его покачивает из стороны в сторону. Его ноги дрожат. Он удушливо всхлипывает». Говорит, что надо ехать в больницу и встает. «Он переставляет ноги, как слон».
Парня привез таксист. Он заявляет Нурееву: «Я подобрал этого срамного парня на углу у парка. Ты знаешь, что он там делает?». Оказывается, когда Джеймс в кабинке туалета сунул напряженный член в дырку, с той стороны по нему ударили ногой. Разрыв кольцевой пенисной вены.
Нуреев принимает всё близко к сердцу. «Я ощутил сокрушительной силы удар по себе, своему пенису — крючку, переполненному сексуальным возбуждением. Всё смешалось, точно адов… молочный коктейль. Кровь брызнула и вспенилась, как алое варенье вперемешку со сперматозоидами, белыми, будто снег. Механический удар сплющил плоть, как молоток шляпку гвоздя. Та новая боль уже не была физической. Это было умопомрачение от ожидания неизбежного физического уродства. Затем пришло… другое. Меня захватила ненависть за раздавленное человеческое и мужское достоинство. <…> Я чувствовал всё так же, как и он» (Рюнтю 1995: 293–297).
Нуреев недаром так примеривает ощущения раненного Джеймса к себе.
«Ведь именно такое же случилось когда-то и со мной… в России. Я понимаю, что этот подросток должен чувствовать. Я возвращаюсь из Лондона в Москву. Я вижу свое отрочество и больничную палату. <…> Господи, какая была жгучая боль! Зачем она опалила меня опять? Я злобно вздрагиваю и незаметно дотрагиваюсь до залеченного места. Я ненавижу их всех… в той Москве» (Рюнтю 1995: 181).
- IT-рекрутмент. Как найти лучших специалистов, когда все вокруг горит - Егор Яценко - Маркетинг, PR, реклама
- Корпоративная культура современной компании. Генезис и тенденции развития - Анжела Рычкова - Культурология
- Китаизация марксизма и новая эпоха. Политика, общество, культура и идеология - Ли Чжожу - Политика / Экономика
- Ученик Творца. Проба сил. Книга 2. - Валерий Тиничев - Научная Фантастика
- Повелитель Запретной Магии - Владимир Упоров - Книги магов