Не чужая смута. Один день – один год (сборник) - Захар Прилепин
- Дата:19.11.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / Политика
- Название: Не чужая смута. Один день – один год (сборник)
- Автор: Захар Прилепин
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот это жизнь. А началось всё с телеграммы «Союза освобождения Украины» австро-венгерскому императору с просьбой прийти в Киев и принести с собой войска и европейские ценности.
«Как Петровский?! Неужели тот самый, который по Москве ходил в чёрной папахе, белый как смерть, и нюхал по ночам в чайных кокаин? Три раза вешался, глотал яд, бесприютный, бездомный, бродяга, похожий на ангела с волчьими зубами… Некогда московские художницы любили писать его голого. А теперь воин в жупане цвета крови — молодец молодцом, с серебряной шашкой и черкесской. Его все знали и, пожалуй, боялись — опасный человек… В свитке, перешитой из бурки, чёрной папахе… он был сомнительным человеком большого города и с законом был не в ладу».
В этой цитате как будто бы речь идёт о каком-то очередном бродяге, зашедшем в Новороссию и ставшим там героем.
Но нет, это Велемир Хлебников пишет про своего товарища Дмитрия Васильевича Петровского, поэта, партизана, анархиста, соратника легендарного Щорса.
В Гражданскую Петровский создал несколько красных партизанских отрядов по всей Украине. С сентября по декабрь 1918 года просидел в гетьмановской тюрьме в Чернигове, ожидая расстрела.
Вернулся в Москву после победы большевиков на Украине. И тут же, в 1921 году отправляется в Крым — на ликвидацию «крымского бандитизма».
…По Руси бродят схожие типы, из века в век.
Особенно смешно видеть, как московские лощёные сорокалетние дети с полированными ногтями, вынюхавшие килограмм сто кокаина, жившие друг с другом и с другом друга во всех формах и вариантах, работавшие на стопроцентных убийц и гениев распила все девяностые и «нулевые», не создавшие ничего, о чём можно рассказать детям, теперь вдруг, заламывая руки, кричат, указывая на Донбасс: «Посмотрите, это просто маниаки! Это террористы и бандиты! Дегенераты! Съехалась шваль со всей страны, полюбуйтесь…»
Некоторое время семейство клетчатых червей ощущало себя центром цивилизации. Потом что-то изменилось вокруг. Черви удивлены: как же так?
Вот так.
…Помните классический сюжет про Велемира Хлебникова, который шёл по степи вместе со своим товарищем? Товарищ заболел малярией, стал терять сознание, упал.
Очнулся — Хлебников уходит.
— Оставите меня? — спросил товарищ. — Я же могу умереть.
— Степь отпоёт, — ответил Хлебников.
У этой истории есть продолжение.
Товарищ очнулся спустя сутки и нагнал Хлебникова.
— Как, вы не умерли? — спросил Хлебников просто.
— Нет, — ответил товарищ спокойно.
Этот товарищ и был Петровский.
Характерно, что после этого случая они с Хлебниковым не поссорились — но так и дружили. Они друг друга стоили.
* * *Яков Петрович Овчаренко, украинец, русский поэт.
«Ты лети, письмо, отсюда, / По какой угодно трассе. / Но не далее Ой-Чуда, / Что находится в Донбассе. / Белый склон каменоломни, / Кавуны, стерня и пряжа — / Это всё, что я запомнил / Из родимого пейзажа. / Как мы были шаловливы, / Как табак курили тайно, / Как ощипывали сливы / У Трофима Несвитайло. / Утру многого хотелось, / Полдень многому порука… / Чем же светит наша зрелость? / Наша долгая разлука?»
Он родился в 1901 году в Донецком краю, в деревне Безгиново Новоайдарского района. В Гражданскую, как нормальный украинец, вступил в Красную армию — ну, не за скоропадских немцев же ему воевать.
После Гражданской уехал в Москву и взял себе псевдоним Иван Приблудный.
Он был парень весёлый, вздорный и хулиганистый. Есенин, невзирая на военные заслуги молодого товарища, пару раз бил ему в кавун.
Но любил всё равно. Приблудный, уже после смерти Есенина, написал несколько поэтических шедевров.
Он обожал свою Украину, у него много стихов, посвящённых малой родине. Лучшим временам своей донецкой родины и — худшим:
«…а ведь недавно злобным рёвом / Встречались полночь и восход, / Недавно людям и коровам / Внушал тревогу пулемёт; / Недавно днями и ночами / Горели хаты, тын и стог, / И без голов и с головами / Лежали люди у дорог. / Недавно, сон в пути лелея, / Остановившись у ворот, / Не знал ты, кто тебя пригреет, / А кто, пригрев, потом убьёт?..
<…>
И вот теперь, воспрянув снова, / Шуршат колосья по полям, / И на развалинах былого — / И труд, и песня — пополам».
Там снова развалины, Ваня.
И вой, и ужас пополам. И люди то без голов, то с головами.
Иные вроде с головами, и даже говорят, но прислушаешься и вдруг понимаешь: они всё равно без головы.
Иван Приблудный — русский поэт украинского происхождения. Так тогда это называлось.
Теперь наши современные поэты с Украины, сочиняющие на языке Пушкина и Есенина, тужурочку вывернули и именуются так: украинский поэт, пишущий на русском.
Ну, как хотите.
Но вы тужурочку-то задом наперёд надели, братец милый. И ещё у вас вошь на тужурке, товарищ украинский поэт.
* * *Людмила Улицкая во Львове глаголет: «Европа воевать не хочет. Украина, насколько я понимаю, тоже воевать не хочет. Воевать хочет наш президент. Удастся ли его остановить — неизвестно. Но хотелось бы, чтобы за руку всё-таки взяли».
Возьмите кто-нибудь Путина за руку. Дай, Джим, на счастье лапу мне.
Ещё мне понравилось у Людмилы Улицкой высказывание про то, что Россия «наточила когти» в Чечне, в Абхазии, продолжает на Украине теперь. «Надо её остановить». Ну, то есть взять за когтистую руку.
Когти есть только у России, вестимо. Это Россия уломала Саакашвили пойти воевать на Абхазию, Хаттаба в Дагестан, а Порошенко в Донецк. Он не хотел, но пошёл.
Никто не хочет воевать. Но когти, когти. Когти когтят.
* * *Украинский народ безусловно есть и был, но украинцев как политическую нацию попытались придумать (и этим развратить) сначала, так или иначе, «немцы», а сейчас её додумывают, условно говоря, «немцы» очередные: Михаил Борисович, Людмила Евгеньевна и Борис Ефимович.
Самое главное — сообщить украинцам, что они теперь «взрослее русских».
Русские-то облажались, не пошли в Европу взять взаймы европейского ума, остались жить при своём куцем умишке, — и теперь надо скорей объявить, что «проект Россия закрывается».
На самом деле Ходорковский и компания относятся к Украине именно как к ребёнку, который слушается и идёт, куда зовут. Именно за это послушание ему и говорят: ах, какой ты взрослый, совсем большой, всё понимаешь.
«Сам, са-а-а-ам… Вот молодец! Ложечку берё-ё-ём… и в ро-о-от! Вот умница!»
Взрослый в данном случае — это когда ты делаешь, как хочется самым взрослым.
Вы на них посмотрите внимательнее: может, они и не взрослые никакие? Может, вас разводят злые малолетки с соседнего двора.
* * *Cлушал сегодня на одном хорошем радио колонку одного крайне правильного журналиста, который говорил вроде бы, с позволения сказать, правильные вещи.
О том, что найдены захоронения на территории Донецкой и Луганской областей. О том, что война зла. О том, что все убивают всех.
Во всём этом сразу же почувствовалась какая-то тихая пакость.
О да, вот, говорил он, война извлекает на свет садистов и негодяев. О да, вот, иногда государство контролирует их, как — цитата — в случае Французского легиона. (Он что, служил во Французском легионе? — подумал я.) А иногда государство не контролирует. «И тогда, — говорит он, — там появляется огромное количество Чикатил».
Сводилось всё к тому, что раньше времени выводов по захоронениям делать не надо — а надо дождаться своего Нюрнбергского суда.
С виду вроде всё пристойно, а на поверку какое-то дрянцо сочилось всё время в его речи.
Потому что, во-первых, понятно, что — с той стороны — «государство контролирует» — и там, значит, почти «Французский легион», а здесь — не контролирует — и, значит, даже если доказательства очевидны и страшны — «не надо нагнетать», а лучше дождаться европейского суда самых объективных в мире европейских специалистов.
Потому что мы, прогрессивные люди, знаем, повторимся, что война привлекает на любую войну, в том числе и в ополчение — «много Чикатил». Про Чикатил он повторял с особым тихим и уверенным чувством.
Этот хороший и правильный человек ни одного ополченца вблизи не видел, я уверен. Ну и что? Ну и что же?
В целом, он же нигде не наврал. Просто «предположил», что замученных людей могли убить все желающие.
Когда падал самолёт, он не предполагал, что самолёт мог уронить кто угодно. Он точно знал ответ. А тут вдруг сразу стал строить версии.
…Ах, почему же такое стойкое ощущение подлятины, никак не могу понять.
* * *Заглянул к одной любимой моей русской поэтессе в блог. Красивые фотографии — прогулки по Киеву: лето, солнце, улыбки.
Пошёл в Живой Журнал к другой поэтессе, тоже очень любимой мной, тоже, наверное, первой, од ной из первых — из числа пишущих ныне. Ну да, и здесь фотоотчёт с перрона: «еду в Киев», солнце, лето.
- Смута. Ее герои, участники, жертвы - Людмила Евгеньевна Морозова - История
- Ботинки, полные горячей водкой (сборник) - Захар Прилепин - Русская современная проза
- Дорогие гости Пятигорска. Пушкин, Лермонтов, Толстой - Вадим Хачиков - Историческая проза
- Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1 - Коллектив авторов - Древнерусская литература
- Шолохов. Незаконный - Прилепин Захар - Биографии и Мемуары