Еврейский вопрос Ленину - Йоханан Петровский-Штерн
- Дата:12.09.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Еврейский вопрос Ленину
- Автор: Йоханан Петровский-Штерн
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В середине XIX в. в Староконстантинове насчитывалось 25 еврейских молельных домов, где регулярно молилось 1379 человек (женщин губернские ревизоры обычно не считали). У 5 официально зарегистрированных меламедов (частных учителей), открывших небольшие ешиботы — еврейские училища низшего разряда, обучалось 26 студентов, изучающих Талмуд. В городе также функционировали хедеры, начальные школы, где обучалось 263 еврейских ребенка. За отсутствием специальных помещений хедером служил учительский дом, где 10–15 учеников теснились в гостиной вокруг обеденного стола поближе к печке. Староконстантиновские евреи гордились своим традиционным образованием и выкладывали за него последние гроши. Книги на древнееврейском — гомилетика, Тора с комментариями, раввинистические трактаты и респонсы, сочинения по этике (мусар), хасидские сочинения и даже каббала — стоили дорого: от 70 коп. до 2 рублей серебром, и все же при скудных своих доходах евреи тратились на книги.
В местечке книгу приобретали, чтобы ее читать, а не ставить на полку. Богатый гильдейский купец из близлежащего местечка Радзивилов жаловался столичным властям, что во всей Волынской губернии около миллиона книг на древнееврейском, а в одном Староконстантинове — около 20 000.[8] Даже если он сильно преувеличил, его подсчеты означают, что каждый еврей имел в своем распоряжении по крайней мере 2–3 книги. Учитывая, что одна книга стоила столько, сколько дойная коза, этот факт заслуживает самого пристального внимания. Во всяком случае, когда министерские чиновники проводили в 1820-х гг. подсчет еврейских образовательных учреждений, они не обнаружили ни еврейских детей, посещавших русскую начальную школу, ни русских школ для еврейских детей — красноречивое свидетельство традиционного устройства еврейской общины, не тронутой всем тем, что власти именовали просвещением и что они считали основой светского образования.
Положение вряд ли изменилось во второй четверти века, поскольку в 1846 г. ни в одной начальной школе Староконстантинова, где преподавали еврейские учителя, получившие государственную лицензию, русский язык в программу включен не был.[9] По отчетам 1847 г. в местечке не было даже талмуд-торы, начальной школы для бедных детей на государственном обеспечении, где преподавались светские предметы и русский язык. Вместо этого там насчитывалось около 54 хедера среднего разряда, где обучалось 412 учеников, 77 хедера низшего разряда с 1434 учениками и вдобавок — 162 частных меламеда, у которых на обучении состояло около 600 продвинутых учеников.[10] Позже, в 1860-е гг. староконстантиновские евреи согласились открыть еврейскую школу нового типа с русским языком и светскими предметами. И то из 25 записавшихся в нее учеников только 10 регулярно посещали занятия.[11] Мошко Бланк полагал, что ассимиляция евреев в господствующую русскую культуру была бы единственным спасительным выходом из нецивилизованного и затхлого еврейского мирка, безнадежно погрязшего в никчемной обрядности и оскорбительных предрассудках. Не удивительно, что Мошко, как мы увидим, мечтал о большом русском административном городе, подальше от надоевшего ему традиционного еврейства.
Несмотря на свой традиционный характер, староконстантиновская община была весьма разношерстной, и расслоение задевало не только хозяйственную сторону жизни. Как и жители других местечек, здешние евреи никак не могли прийти к единому мнению, какой молельный дом теплее и в какой корчме вино слаще. Они скандалили друг с другом из-за постояльца, ищущего постоялый двор, или покупателя, пришедшего за отрезом холста. Местечковые евреи спорили до одури, принимая ту или другую сторону в тяжбах богатейших купцов города, и не могли уняться, торгуясь о цене соленых огурцов. Они ходили жаловаться старшинам кагала, если некоему еврею дали на постой трех офицеров расквартированного в местечке пехотного полка, в то время как его сосед получал только двух.
Староконстантиновские евреи вносили деньги на развитие городской инфраструктуры, надеясь таким образом заслужить доверие начальства и добиться большего влияния на еврейскую общину. Так, например, некий сторонний наблюдатель (нееврейского происхождения) с одобрением отзывался о деятельности Израиля Эпштейна и Авраама Красносельского, местных филантропов, которые в середине XIX в. дали существенную сумму на устройство в городе еврейской больницы на 20 коек, первой городской публичной библиотеки и первой светской еврейской школы. Разумеется, староконстантиновские евреи всегда и везде спорили о том, чей цадик — глава хасидской общины — ближе к Богу, чей магид-проповедник лучше объясняет недельный раздел Торы и чей сын знает наизусть больше текстов из Талмуда.
Кроме евреев, соблюдающих традиции и изучающих Тору, в городе жили также и еврейские контрабандисты, дружившие с таможенниками; евреи-пьяницы, известные местным трактирщикам как дебоширы; евреи-бродяги, которых рядовые домовладельцы подозревали в воровских наклонностях. Контрабандисты регулярно платили староконстантиновскому суду и таможенникам определенную сумму из своих доходов — наличными, полынной водкой, кофе, сахаром или колониальным чаем. Те же, кто не хотел делиться, становились жертвами пристрастности местных судов.[12] Одним словом, жизнь в местечке кипела. Анонимный осведомитель рассказывает невероятную историю о том, как полицмейстер Константин Грек шел пьяный по городу, поддерживаемый с обеих сторон двумя подвыпившими проститутками-еврейками, а за ними следом шел еврейский оркестр, исполнявший Марш Кошута, и все это на глазах веселых горожан, евреев и христиан, кричавших им вослед: «Шапки долой! Ура!»[13]
Богу Богово
Каким бы пестрым ни было население города, еврейские бродяги и верноподданные горожане ценили одно и то же: теплый дом, здоровых детей, постоянных покупателей и горячую еду, но особенно они ценили благословение хасидского цадика, чья исключительная магическая сила и близость к Всевышнему обеспечивали еврею все вышеперечисленное. Хасидизм родился как движение религиозного энтузиазма, завладевшее помыслами и сердцами тысяч евреев, мужчин и женщин. Хасидизм распространился за четверть века по огромной территории Восточной Европы. Хасиды пользовались особой популярностью на Волыни и в Староконстантинове.
Евреи всячески поддерживали своих хасидских наставников, чья проповедь возвышала последователей в собственных глазах, вне зависимости от их общественного положения и финансового статуса. Хасиды учили, что не столько и не только изучение Талмуда приближает человека к Богу, сколько самая обыкновенная молитва, произнесенная с особым душевным подъемом и особой сосредоточенностью. Они учили, что даже такие низменные существа, как женщины, хранят в себе божественную искру и заслуживают духовного подъема, — весьма необычный взгляд для женоненавистнического еврейского (и нееврейского) общества той поры.
Помощи, совета, исцеления и благословения у хасидских лидеров искали и зажиточные, и бедные евреи. Двор цадика стал для евреев новым Иерусалимским храмом, стол в центре хасидского застолья — алтарем, объедки с тарелки цадика — останками священнической жертвы, а слова цадика — самым что ни на есть божественным откровением. Староконстантиновский купец Пинхас Бромберг, поставщик Житомирского военного госпиталя, писал жене из Санкт-Петербурга, что он обязан своим громадным состоянием и влиянием исключительно духовному покровительству рабби Израиля, цадика из Ружина, известного как Ружинский ребе. В 20-е и 30-е гг. он был, наверное, самым влиятельным хасидским лидером в черте оседлости. Говоря о духовном покровительстве, Бромберг имел в виду, что Израиль из Ружина предстательствует перед Всевышним за Бромберга и молится о его, Бромберга, процветании и успехе. Преданный Российской империи и одновременно своим хасидским обычаям, Бромберг надевал зеленого сукна цивильное платье, когда встречался с министрами в Санкт-Петербурге, но на шабат даже в столице он надевал штраймл, меховую хасидскую шапку.[14] Мошко Бланк решительно презирал всех этих хасидов. Как мы увидим в дальнейшем, Бланк доносил на них правительственным чиновникам как на подрывной элемент не только потому, что держал их за шарлатанов, но также потому, что ему было обидно наблюдать, с каким рвением еврейская экономическая элита поддерживает хасидских цадиков.
Евреи Староконстантинова отправляли богослужение в своих многочисленных молельных домах. Но на Дни трепета они собирались в Большой городской синагоге, к которой нежно обращались в женском роде (хотя надо было бы в мужском) — бейс-кнессес ха-гедуле, что и было отражено на титульном листе синагогального пинкаса, книги записей староконстантиновской общины. Синагога представляла собой великолепное каменное строение с железной кровлей. Запрещая хасидскую литургию и хасидские молитвенники, нашпигованные каббалистическими глоссами и литургическими новшествами, эта синагога воплотила собой безуспешную попытку воспротивиться проникновению обычаев хасидизма в традиционный еврейский уклад. Впрочем, однако, старейшинам Большой синагоги приходилось блюсти корректность, поскольку разнообразные хасидские сообщества окружали со всех сторон этот миснагидский — то есть антихасидский — оплот, религиозную институцию литовского иудаизма. Старейшины, кроме всего прочего, разрешали хасидам пользоваться синагогой как местом хранения своей религиозной утвари. Последователи хасидских обрядов собирались главным образом в местном молельном доме или в хасидском бейс-мидраше, «доме учения», который назывался Мяскивкер клойз, по имени покойного богатого мясника Йосифа Мяскивкера.
- Ангел-хранитель для неудачника - Анастасия Андерсон - Любовно-фантастические романы
- Эд и Эля - Люсинда Миллер - Современные любовные романы
- Воспоминания об отце - Светлана Беляева - Биографии и Мемуары
- Энциклопедия еврейской демонологии - Александр Рыбалка - Эзотерика
- Ленину и без вас хорошо - Владимир Костин - Современная проза