Еврейский вопрос Ленину - Йоханан Петровский-Штерн
- Дата:12.09.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Еврейский вопрос Ленину
- Автор: Йоханан Петровский-Штерн
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позволю себе здесь кое-что прояснить. Прадед Ленина с материнской стороны Мошко был евреем, в старости крестился. Александр, дед Ленина с материнской стороны, родился евреем, но обратился в православие, еще до обращения своего отца. Александр принял православие подростком, позднее женился на христианке шведско-немецких кровей. Так что в строгих терминах иудейской традиции мать Ленина Мария Бланк, родившаяся в семье выкреста и вышедшая замуж за русского православного, не была еврейкой ни с какой стороны. Не была она еврейкой — что очень важно — и с сугубо православной точки зреня, как христианка, родившаяся в христианской семье. И Ленин не был евреем. Если бы его мать представила в Сохнут или израильское посольство свидетельство о рождении своей бабушки, как это сегодня делают многие ассимилированные русские евреи, она бы не смогла репатриироваться по Закону о возвращении. Иными словами, у Марии Бланк не было бы права на алию в Эрец-Исраэль. Ленину тем более отказали бы, при самом либеральном толковании закона о репатриации. Как бы громогласно ни заявляли российские сторонники расовой теории об их «еврейском Ленине», в реальной действительности в Ленине не было ничего еврейского. В этом смысле «еврейский Ленин» — чистый вымысел, он никогда не был персонажем ни русской, ни еврейской истории.
Однако в силу некоторых причин, о которых ниже, в середине 1920-х Ленин неожиданно попал вместе со своей далекой еврейской родней в контекст еврейского вопроса, чем весьма озадачил тогдашнюю большевистская власть. Тогда власти попытались решительно отделить Ленина от его еврейских родственничков и, весьма в этом мероприятии преуспев, продолжали в том же духе в течение последующих 70 лет. И чем больше они старались засекретить любую информацию о мешающих им еврейских корнях Ленина, тем более мощными историческими смыслами обрастала эта страшная большевистская тайна. Ленинская родня из Староконстантинова и Житомира не имела ничего общего с коммунистами. Но попытками удалить их из регистрационных документов Ленина в 1924, 1932, 1938, 1965 и 1986 гг. компартия этих родственников успешно засекретила и удивительным образом превратила их в жизненно важный элемент самоидентификации.
И тут на меня снизошло откровение. Дело не в генеалогии Ленина, а в отношении к ней, в рассуждениях на социокультурные темы, которые она порождает, особенно если включить ее в широкий контекст еврейского вопроса в России. Вопрос, был ли Ленин евреем или не был, совсем не так важен, как вопрос, что для него значило принадлежать к русскому или европейскому еврейству. Я немедленно написал Джонатану Бренту, вкратце изложив свои мысли и предложив рассмотреть данную тему не в ключе истории некоей объективной реальности, а в ключе истории ее восприятия. Но поскольку я как бы уже отказался писать книгу, я и предложил, чтобы тот, кто станет писать о еврейских корнях Ленина, обратил внимание на пять аспектов.
Во-первых, необходимо реконструировать социокультурный контекст местечка Староконстантинов, где Мошко Бланк, прадед Ленина с материнской стороны, скандалил и ругался с местной еврейской общиной. Во-вторых, следует рассказать о Мошко Бланке, чье имя часто всплывает в связи с Лениным: кто он такой? что связывает его, со всеми конфликтующего еврея, выкреста, с вождем революции Лениным? В-третьих, нужно осмыслить, как Ленин относился к евреям: был ли факт наличия у Ленина еврейских корней (теперь неоспоримый) сколько-нибудь значимым для его отношения к социалистам-евреям и к еврейскому вопросу в Российской империи? Было ли ему вообще дело до евреев? В-четвертых, не мешало бы задаться вопросом об отношении советского руководства к еврейской родне Ленина, Бланкам: почему применялись столь суровые меры, чтобы заставить замолчать всякого, кто осмеливался упомянуть о еврейских родственниках Ленина, и почему сведения о Бланках хранили как строжайшую государственную тайну? В-пятых, следовало бы рассказать, как воспринимали еврейство Ленина и других революционеров ультраправые в России, чьи идеи вроде бы замалчивались при советском режиме, но приобрели неслыханную популярность после падения коммунизма. Кто-нибудь должен, в конце концов, разрешить загадку: каким образом ультраправым удается совмещать проклятия по адресу русской революции, которая для них — еврейская, с их истерической осанной советскому государству, построенному и управлявшемуся, с их же точки зрения, «евреями-коммунистами»?
Вот какие вопросы, представлялось мне, следует разрешить или хотя бы поставить автору будущей книги, а я зато готов выступить, буде на то Брентова воля, первым рецензентом этой книги. В ответ Брент прислал мне договор на книгу. Я был поставлен перед выбором. Ленин заглядывал мне в лицо, подмигивал и, сунув большой палец за жилет, а голову слегка наклонив набок, вопрошал: «Что же делать будем, товарищ?» Что мне оставалось делать? Поблагодарить проницательного Брента и написать книгу.
Свое повествование я решил построить на следующих посылках. Я всегда считал, что горизонтальный — или непосредственный — контекст помогает разрешить сложные исторические вопросы. Литовцы, поляки, русские, болгары, грузины и евреи вступали в РСДРП как революционеры, а не как литовцы, поляки, русские, болгары, грузины и евреи. Член Бунда мог быть евреем-марксистом, но член РСДРП не мог быть евреем-большевиком. Вступая в партию русских социал-демократов, вы присоединялись к сообществу борцов за освобождение рабочего класса, к утопистам-революционерам, мечтателям о всеобщем, визионерам, которые не признавали «ни эллина, ни иудея» и которые рассуждали исключительно в общемировых масштабах. Иными словами, в среде революционеров-большевиков знали, кто представляет национальные меньшинства, но не признавали их в таком качестве.
Считать, сколько революционеров нерусского происхождения было среди большевиков или в советском истеблишменте — это превосходное упражнение в арифметике, совершенно бессмысленное с точки зрения искушенного историка. Переизбыток большевиков еврейского происхождения не означал объевреивания партии. Становясь большевиком, человек учился мыслить классовыми, а не этническими или расовыми категорями. Более того, вступить в РСДРП значило покончить со своей этнической и расовой принадлежностью, раз и навсегда заменив ее классовой. Евреи вступали в РСДРП именно для этого: чтобы больше никогда не считаться евреями. Те, кто искал других решений, вступал в Бунд, присоединялся к сионистам или устремлялся в путь за отцами-пилигримами.
Определять этническую принадлежность отдельных большевиков — отличное упражнение в анахронизме: занятие веселое, но неблагодарное. Евреи сыграли немалую роль в русской революции, но эта роль не была еврейской. Даже если предположить, что Ленин был по происхождению местечковым евреем (чего никогда не было!), назвать Ленина еврейским означает отрицать его ключевую роль вождя революционеров-большевиков. А с другой стороны, не упомянуть его еврейских родственников, соратников и друзей в рассказе о революционных событиях — означает сделать еще одну попытку создания расово чистой версии русской революции, каковая, кстати, стопроцентно устраивала советских коммунистов. «Еврейский Ленин» — оксюморон, противоречие в определении, крик перекошенного от злобы расиста, хлопающего дверью, конец серьезного разговора. Наоборот, еврейский вопрос в связи с Лениным может и в самом деле оживить дискуссию.
В главах 1 и 2 я занимаюсь этим вопросом в самом конкретном, буквальном смысле слова: предлагаю рассказ о далекой еврейской родне Ленина в ее непосредственном социокультурном контексте. Сперва я занимаюсь местечком и местечковыми евреями — в главе 1, затем, в главе 2 — собственно Мошко Бланком. В главе 3 еврейский вопрос рассматривается в самом широком смысле: я пытаюсь реконструировать, как Ленин понимал еврейский вопрос в Европе в целом и в русском социал-демократическом движении в частности. В главе 4 я рассуждаю о нетерпимости большевиков к аллегориям и их пристрастии к символам, что и привело их к попыткам создания русифицированного Ленина и подавления всяких поползновений к изучению «еврейского» в связи с Лениным вопроса. В главе 5 я анализирую труды некоторых русских профессиональных ксенофобов, глубоко и не без причины заинтересовавшихся еврейским вопросом Ленина. Мечтатели, взыскующие высшего толкования вещей и событий — известного в научных кругах как толкование анагогическое, — русские ультраправые включили с их точки зрения стопроцентно иудейского Ленина в свои исторические построения, изобразив русскую революцию как расправу гнусных инородцев над чистой как слеза матушкой-Россией.
Сложности исторических процессов вынуждают исследователя ставить под сомнение давно устоявшиеся термины и понятия. В новейших работах по истории Восточной Европы термин «антисемитизм» стал столь же расплывчатым и бессодержательным, как и концепция еврейского заговора у тех, кто подпал под влияние «Протоколов сионских мудрецов». Я бы предложил более тонкое и одновременно более точное описание русской ксенофобии и постарался бы обойтись без термина «антисемитизм» — как полагают многие, этого универсального ключа, якобы открывающего все потайные дверцы в пугающих подвалах русской истории. В некоторых случаях российские власть предержащие вознеслись к сияющим высотам откровенного расизма (граничащего с нацизмом), но во многих других случаях их нельзя назвать даже вульгарными антисемитами.
- Ангел-хранитель для неудачника - Анастасия Андерсон - Любовно-фантастические романы
- Эд и Эля - Люсинда Миллер - Современные любовные романы
- Воспоминания об отце - Светлана Беляева - Биографии и Мемуары
- Энциклопедия еврейской демонологии - Александр Рыбалка - Эзотерика
- Ленину и без вас хорошо - Владимир Костин - Современная проза