Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934 - Олег Кен
- Дата:20.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934
- Автор: Олег Кен
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Финляндии новый торгпред М.Л. Стаковский продолжил попытки своего предшественника З. Давыдова вступить в переговоры с представителем финских лесоэкспортеров А. Солитандером, и в апреле-мае они провели несколько встреч. К концу апреля в советских правительственных кругах «значительно вырос интерес к заключению экспортного соглашения», в результате чего, сообщал Б.С. Стомоняков, в Москве было вынесено «новое решение» и посланы соответствующие телеграммы полпреду и торгпреду. С конца апреля Майский принял непосредственное участие в переговорах Стаковского-Солитандера. В качестве повода для их активизации советская сторона использовала предложение финнов о визите в Москву А. Хакцеля. «Экспортлес» ответил согласием, о чем Майский сообщил министру иностранных дел Юрье-Коскинену[694]. В середине мая директор Банка Финляндии Р. Рюти довел до сведения Майского новое предложение финской стороны – провести переговоры в Берлине в начале июня. Со своей стороны, 23 мая А. Солитандер направил письмо М.Л. Стаковскому, содержавшее намек на желательность приглашения СССР представителей шведских лесоэкспортеров; он вновь предлагал сообщить советские предложения[695].
По косвенным данным можно сделать предположение, что цифры утвержденной в январе 1931 г. на Политбюро схемы переговоров не были доведены до сведения шведской и финской сторон вплоть до берлинской встречи. Возможно, для руководства НКВТ и «Экспортлеса» стала очевидной явная завышенность собственных требований. Между тем, у конкурентов «Экспортлеса» росла уверенность в том, что время работает против русских, которые довели свой экспорт до такой абсурдной ситуации, когда он скоро не станет даже покрывать издержки на транспортировку[696]. А.Я. Прокопе в беседе с Майским в начале марта дал понять, что нежелание финских деловых кругов активизировать переговорный процесс объясняется неверием в стабильное выполнение Советской Россией эвентуального соглашения. Такая вера, считал Прокопе, может возникнуть только при проявлении советской стороной действительного желания реорганизовать собственную лесоперерабатывающую промышленность и лесную торговлю[697].
Трехсторонние переговоры состоялись 9 июня в Берлине и завершились безрезультатно. «Экспортлес» на переговорах представляли, в соответствии с постановлением Политбюро[698], К.Х. Данишевский, его заместитель Э. Пор и И.В. Боев (финскую сторону – Солитандер, Юлин и Вреде, шведскую – Прютц и В. Экман). Одно из главных выявившихся расхождений заключалось в том, что советская делегация настаивала на регулировании продаж только пиломатериалов, а не всех видов лесных товаров[699]. Кроме того, «в отношении цен мы настаивали на установлении определенных базисных цен. Финны предпочитали ограничиться совместным обсуждением цен. В отношении контроля за соблюдением квот, финны и шведы отказались от контроля за дикими экспортерами, но в случае превышения квот соглашались на снижение квот организованных экспортеров. В отношении кредита… [они – Авт.] отказались взять на себя какие-либо обязательства финансового характера. Финны плелись в хвосте у шведов»[700]. Информация о проходивших в полном секрете переговорах в прессе была крайне скупа, лишь в сентябре 1931 г. она стала достоянием довольно широких кругов, оценивавших, по словам Майского, возможность соглашения весьма оптимистически. Появились даже сообщения о наличии договоренности советской стороны с финнами по вопросам цен[701]. Одновременно в беседе со шведским посланником в Москве Гюлленшерной Стомоняков особо отметил, что плохая организованность шведских лесоэкспортеров (в отличие от финских) не может служить гарантией выполнения возможного соглашения[702].
На Варшавской конференции по лесу, созванной польско-балтийско-скандинавской торговой палатой 25–27 июня 1931 г., советская сторона была представлена участником берлинских переговоров заместителем председателя правления «Экспортлеса» Э. Пором[703]. Однако, судя по всему, проблемы взаимодействия «Экспортлеса» с финскими и шведскими экспортерами в Варшаве не обсуждались. Трехсторонние переговоры были продолжены 28–29 июня в Копенгагене. Противоречия выявились в объемах квот («Экспортлес» требовал 40 % общего сбыта), в вопросах финансирования и длительности соглашения (советская сторона предлагала соглашение только на 1932 г., финны и шведы – на три года). Единственным достижением явилась договоренность о созыве очередной конференции в 1932 г. в Лондоне. Среди финских деловых кругов не было единства по вопросу о необходимости заключения соглашения с «Экспортлесом», однако, большинство высказывалось за достижение договоренности. Правительство Финляндии сформировало делегацию для трехсторонних переговоров во главе с Гуннаром Яатиненом. В нее также вошли горный советник Якоб фон Юлин, доктор Вильгельм Розенлев, консул Аугуст Снелльман, генеральный консул Аксель Солитандер и исполнительный директор Э.Ф. Вреде. Согласно инструкциям, делегация, в крайнем случае, могла согласиться на 35 % долю для «Экспортлеса», однако, такой подход не встретил отклика шведской стороны[704].
Экономический кризис вынуждал Москву искать любых, даже самых незначительных источников поступления валюты. По словам Б.С. Стомонякова, понятие «второстепенного экспорта» (ягоды, грибы, раки, муравьиные яйца, обрезки кожи и т. д. и т. п. утратило смысл, все стало «первостепенным». Сторонникам сближения СССР со Швецией и Финляндией оставалось сетовать на то, что в Москве к лесной проблеме подходят только с точки зрения выгод нашего экспорта, забывая, что хорошие отношения с финскими и шведскими лесоэкспортерами – база для советской политики на Севере Европы[705]. Осенью 1931 г. при обсуждении (по инициативе А.П. Розенгольца и Данишевского) вопроса о переговорах со шведскими лесоэкспортерами[706] на Политбюро было решено требовать предоставления кредита на шесть лет в размере 15 млн. долларов, если советская квота составит 48 %, или 20 млн., если квота будет не ниже 40 % (без учета продаж леса на Дальнем Востоке). Новая переговорная позиция также не привела к соглашению с финскими и шведскими экспортерами. Желание заставить конкурентов быть более покладистыми, побудило А.П. Розенгольца предложить в декабре 1932 г. Политбюро следующую тактику: затягивать переговоры, не идя на их срыв, при этом одновременно форсировать продажу советского леса на европейском рынке, не останавливаясь перед некоторым снижением цен. Политбюро согласилось с предложением А.П. Розенгольца[707].
Отзвуком безрезультатных переговоров о временном соглашении по лесному экспорту явилось заявление эстонского правительства, в мае 1931 г. вспомнившего том, что Тартуским мирным договором за Эстонией было признано право получения в России лесной концессии в размере 1 млн. десятин. Посланник Ю. Сельямаа вручил Б.С. Стомонякову 18 мая меморандум о предоставлении Эстонии лесной концессии в Восточной Карелии (200–300 тыс. десятин)[708]. Практических последствий демарш Таллина не возымел.
11 марта 1931 г.
Опросом членов Политбюро
60/38. – О Румынии.
Принять предложение НКИД.
Выписка послана: т. Литвинову.
Протокол № 29 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 15.3.1931. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 9. Л. 166.
В середине февраля 1931 г. советник румынской миссии в Лондоне и участник переговоров с СССР в 1920–1924 гг. Чиотори возобновил усилия по установлению контакта с советским полпредством. Используя посредничество известного журналиста и специалиста по Восточной Европе У. Стида, Чиотори сообщил советнику полпредства, что «имеет полномочия отправиться в Москву для переговоров об урегулировании советско-румынских отношений». В случае если советское руководство не пожелает ограничиться зондажными беседами на этот счет, Чиотори обещал «получить необходимые полномочия для того, чтобы сделать в Москве совершенно определенные предложения»[709].
В соответствии с предложением НКИД и решением Политбюро, 20 марта 1931 г. советник полпредства в Великобритании Д.В. Богомолов сообщил румынскому коллеге о том, что, согласно полученным из Москвы директивам, он «не уполномочен вести никаких переговоров с Чиотори, но что если у него, Чиотори, имеются предложения румынского правительства Союзному правительству, я могу передать их в Москву». Румынский советник заявил о предпочтительности его поездки в Москву в качестве «делегата румынского правительства по какому-либо второстепенному вопросу, например, об архивах бывшего румынского посольства в Петербурге»; в этом случае он мог бы располагать полномочиями на ведение переговоров «по всем вопросам»[710]. Реагируя на это полуофициальное предложение М.М. Литвинов рекомендовал Д.В. Богомолову не отклоняться от директивы и «разрешить Чиотори поездку лишь в том случае, если он заявит, что едет совершенно официально, по поручению своего правительства, с официальным предложением»[711].
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Исторические кладбища Санкт-Петербурга - Александр Кобак - История
- В защиту науки (Бюллетень 1) - Комиссия по борьбе с фальсификацией научных исследований РАН - Прочая документальная литература
- Язык программирования C++. Пятое издание - Стенли Липпман - Программирование
- Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов - Биографии и Мемуары