Алкамен - театральный мальчик - Александр Говоров
- Дата:27.08.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Алкамен - театральный мальчик
- Автор: Александр Говоров
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- А что его искать? Вот он, Фемистокл, - в доме стратега, да пойди его возьми!
- Братец, - обратился Мнесилох к часовому, - сослужи службу старику инвалиду. Доложи Фемистоклу или кому-нибудь из стратегов, что есть срочное дело... Часовой оставался нем и бесстрастен.
- У, - проворчал Мнесилох, - если у тебя есть дело ко псу, называй его "братец".
Но и укоры не действовали на часового.
- Терей! - вдруг закричал Мнесилох. - Тереюшка, голубчик! - и зашептал мне обрадованно: - Вон в дверях, видишь? Начальник караула, он из деревни Лакиады. Я у него прожил месяц в прошлом году. Тереюшка, Тере-ей!
К нам подошел щеголеватый десятник с подстриженной бородкой.
- А, старина, здравствуй! Ну что тебе?
- Терей, да вознаградит тебя Афродита, наклони-ка ухо!
Терей благосклонно кивал в ответ на шепот Мнесилоха, потом удалился. Через некоторое время он вновь показался и издали стал делать нам знаки.
- Пойдем, - заторопился Мнесилох. - Он приглашает нас зайти с черного хода.
У черного хода также стояли воины и горел факел, но зевак и просителей не было. На крыльце виднелась грузная фигура Фемистокла. Когда мы поднялись к нему, воины отступили на почтительное расстояние.
- Поздно спохватился, мальчик, - покачал головой Фемистокл, услышав мой рассказ.
- Птички могли упорхнуть, - вторил ему Мнесилох.
- Дом Лисий - в Ламитрах, - размышлял стратег. - Сейчас мы пошлем туда отряд, только едва ли он сидит дожидается...
- А Эсхил, а Килик? - спросил Мнесилох.
- Старик, старик! - укоризненно произнес Фемистокл. - Хорошо ли ты выслушал рассказ мальчика? Повернулся ли у тебя язык обвинять Эсхила?
- Да, да... - согласился Мнесилох. - Эсхил исполняет завет старого поэта:
Хитрить, как лиса, человеку стыдно,
Сумой переметной быть не следует...
- А Килик? - продолжал раздумывать Фемистокл. - Килик неприкосновенен как жрец. Возьмешь его - Ареопаг все равно велит освободить, а шуму лишнего будет много... Вот что скажите, друзья: а не замечали ли вы чего-нибудь еще подозрительного в жизни Килика?
Неожиданно я вспомнил: Килик дверь навесил! Новую дверь, свежеоструганную, на бронзовых петлях!
Нужно сказать, что афиняне никогда не делают дверей при входах в жилые дома - вешают ковер или драпировку, и только.
- Ага, - кашлянул Фемистокл. - Все ясно. Быстроглазый ты, Алкамен, сын рабыни! Идите в театр и сидите там потихоньку, а мы сделаем остальное.
И он еще раз в знак одобрения потрепал кудряшки моих волос.
- Все тебя хвалят, - говорил Мнесилох, когда мы, спотыкаясь, брели в потемках к театру. - И меня бы хвалили, если бы я голову не прогулял. Ведь я в твои годы учился даже, зубрил "Илиаду", в хоре мальчиков пел гимны "Паллада - в бою нам защита" и "Клич громогласный". Родители ведь мои были люди знатные. Они нанимали мне учителя, твердили ему: "Учи его, пори его!" Я же вместо этого склонялся к другому учению; бывало, кричу поварам: "Вон птичка, весна пришла!" Повара:
"Где, где?" А я пирог с вареньем цап - и был таков! - Мнесилох тяжело вздохнул и сильнее застучал палкой по булыжнику. - Вот, сынок... А потом настала другая школа: был я торговцем, был и разбойником морским, был рабом в Персии, потом бежал и воином был... А жизнь прошла. Голова стала белее крыльев лебединых. Теперь что надо старику? Крышу над головой, ячменный отвар, меховую накидку, мягонький плащ. Да чтоб кто-нибудь поясницу мне растирал, охал бы надо мной...
Фантазия моя заработала:
- Ничего, Мнесилох. Я непременно свершу что-нибудь великое, необыкновенное. Стану знатным, возьму тебя к себе, будет у нас дом - полная чаша, богатства будут, рабы...
Мнесилох засмеялся:
- Сам еще из рабов не вышел, а уж о рабах мечтаешь?
Я прикусил язычок. О, старый демократ Мнесилох! Долго сидели мы в моей каморке. Ночь была непроглядна и беззвучна. Ни лязга металла, ни шороха шагов, ни шепота. Мы оба ужасно беспокоились, разговаривать ни о чем не могли. Наконец Мнесилох не выдержал:
- Пойдем, малыш, посмотрим, что там... Только держись подальше: заметит тебя Килик - снимет кожу.
Возле дома Килика был тот же мрак, далеко брехали собаки, чудились странные тени.
- Ш-ш-ш! - Мнесилох схватил меня за руку. Послышалось чирканье кремня о железку, полетели искры, и вдруг ярко, с треском загорелся факел, а об него зажглись и другие, как будто взошло пурпурное, мерцающее солнце. Дом был окружен рядами воинов.
- Эй, Килик! - кричал десятник Терей, дубася в новую дверь. - Открой! Послание тебе от стратегов!
Дверь медленно открылась. Там, в двери, Килик поднимал руки, как бы призывая к молчанию и молитве. Медведь и другой раб вынесли из дома священную статую Диониса, увенчанную молитвенными венками. Воины в благоговении преклонили копья. Терей начал пятиться назад.
Увидев Килика, я спрятался за Мнесилоха, а Мнесилох, в свою очередь, попытался укрыться за широкой спиной первого стратега, который, оказывается, стоял в тени.
- Что делает, подлец, что делает! - бормотал, сжав зубы, Фемистокл. Ах, хитрец!..
И он шагнул из тьмы, чтобы отдать команду, как вдруг из двери дома Килика выпрыгнул длинный Лисия и, подскакивая, понесся во тьму.
- Улю-лю-лю! - закричали воины и бросились в погоню.
Мы поплелись за ними. Мнесилох страдал от одышки, а я - не мог же я его оставить и мчаться впереди!
Вот наконец и колоннада нашего храма. Воины стоят растерянные, опустив копья, факелы трещат и коптят.
Килик расталкивал воинов, пробираясь к храму. "Виноват!" - кланялся он одному; другому улыбался, прося прощения, что потревожил.
Но, лишь только жрец поднялся на ступеньки храма, он словно бы увеличился в росте. Лицо его стало высокомерным - еще бы, здесь было его царство!
- Всякий, кто укрылся в храме, - провозгласил он, затворяя решетчатые двери, - не может быть убит или схвачен! О великий Дионис, податель вечной жизни, прости этих темных людей, нарушивших твой покой! Они не ведают, что творят.
Ветер раздул пламя факелов, и на мгновение показалось, что за бронзовой решеткой дверей бог Дионис улыбается хитрой улыбкой.
А по небосводу уже разворачивалось шествие утренней зари. Слышалось пенье сигнальных флейт - войска готовились в поход.
"Прощай, пыльный двор! - думал я. - Хорошо было на твоих мусорных кучах играть в боевые корабли. Прощайте, ирисы и гиацинты, которые вырастил кроткий Псой. Прощайте, храм, священная роща, где на укромных дорожках дремлют мраморные гермы. Прощай, театр!"
Я прощался так потому, что хотел сегодня же убежать за войсками.
- Пойдем к тебе ночевать в каморку, - предложил Мнесилох. - Я вообще-то живу в доме главного судьи, но сегодня нет у меня охоты прихлебательствовать.
Вот как! Это мне помеха.
- Да мне и спать уже не хочется... Да и ночь прошла... Но Мнесилох настоял на своем, и мы пошли; прикорнули на соломенных тюфяках, накрывшись изодранными мантиями театральных цариц.
- Один мальчик... - шептал Мнесилох, - решился бежать. Он думает, сейчас война, никто розыском беглых не занимается, а после войны, думает, вернусь с почетным венком, а победителей не судят...
Он вечно все знает, он вечно все провидит, этот добрый старик! Ну что ему ответить? Сделаю вид, что сплю.
- А мальчик не выполнил свой долг, - вкрадчиво продолжал Мнесилох. Рассказал бы вовремя - не упустили бы перекупщика зерна! А теперь изменник сидит в храме, и там его не возьмешь. Но вечно бродить у алтаря надоест. Кто же подстережет его, когда он захочет прогуляться или совсем выйти из храма?!
КОГДА РАБОМ БЫТЬ - УДОВОЛЬСТВИЕ
Войско ушло, флот уплыл, опустели Афины. По улицам блуждали бродячие собаки с репьями в хвостах, а стражники развлекались, гоняя их красными палками. Сквозь пыль и скуку доносилось пение разносчиков:
- Купи-ите уксусу, уксусу! А вот угли, угли! Масло! В храме работа удвоилась и утроилась. Кто молился за воинов, кто гадал о будущем, кто умилостивлял судьбу. Еле успевали принимать дарения и приносить жертвы.
Лисия по-прежнему сидел в храме. Вокруг была расставлена стража стрелки-пельтасты, набиравшиеся из самых бедняков, а потому и самые злые к аристократам. Фемистокл рассчитывал взять беглеца измором, и, когда Медведь, по приказу Килика, понес в храм корзину, пельтасты его остановили.
Но Килик ударил стрелка по руке:
- Это жертвенное мясо! - и показал на белеющего в сумраке Диониса. Богу!
Пельтасты не посмели перечить, а Лисия питался за счет Диониса.
Когда же Фемистокл, Ксантипп и другие ушли с флотом, надзор вообще ослаб и можно было видеть, как Лисия сидит на полу возле порога и играет в кости с пельтастами, которые восседают снаружи. Ни он не переступает заветной черты, ни они не нарушают неприкосновенности храма, а в кости играют!
Зато я начеку, зато уж я стерегу каждый его шаг!
Только рынок остался шумен, как прежде. Те же торговки, те же купцы, те же ряды невольников. Туда ходят потолкаться, послушать новости из всех концов мира.
- Палящий зной Араксы - Геннадий Васильевич Иевлев - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Космическая фантастика / Научная Фантастика / Попаданцы / Периодические издания
- Ужин с папочкой (ЛП) - Шейд Сигги - Современные любовные романы
- Поэты 1790–1810-х годов - Василий Пушкин - Поэзия
- Откуда я иду, или Сны в Красном городе - Станислав Борисович Малозёмов - Городская фантастика / Прочие приключения / Русская классическая проза
- Раб, кто Я ? - автор - Прочая научная литература