Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934 - Олег Кен
- Дата:20.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934
- Автор: Олег Кен
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
5 декабря, на следующий день после подписания советско-латвийского торгового договора[1392], министр иностранных дел Эстонии Ю. Сельямаа жалуясь на перегруженность в связи с торговыми переговорами с Англией, Литвой и Финляндией, между прочим, заметил, что поскольку СССР заключил торговый договор с Латвией, Эстонии то же надо будет требовать тех же условий[1393]. Такая постановка вопроса была крайне нежелательна для Москвы. В качестве способа ухода от обсуждения с Таллином вопроса о торговом договоре и была пролонгация соглашения 1932 г. Принятым Политбюро решением санкционировалось начало переговоров. 23 декабря 1933 г. торгпред и министр народного хозяйства Эстонии обменялись нотами о продлении на 1934 г. торгового соглашения от 23 декабря 1932 г.[1394]. Успешному развитию двусторонних хозяйственных связей мешали, прежде всего, отсутствие у СССР возможностей как для наращивания экспорта, так и для размещения заказов, а также внутриполитическая ситуация в самой Эстонии. Зимой 1934 г. была достигнута договоренность о визите в Таллин А.П. Розенгольца, однако его эстонский коллега с радостью ухватился за сообщение о том, что по некоторым причинам глава НКВТ вынужден отложить свой визит. Для Сельтера, жившего, как и все эстонцы, в ожидании того, кто же придет в Таллине к власти, вести переговоры с Советами, завершение которых не обрушило бы лавины советских заказов, политически дальновиднее было воздержаться от общения с большевиками. Переговоры велись на протяжении всего 1934 г., и только в конце этого года было подписано трехлетнее хозяйственное соглашение.
19 декабря 1933 г.
Опросом членов Политбюро
99/74. – О Франции.
Дать т. Довгалевскому для ответа Бонкуру следующие директивы:
1) СССР согласен на известных условиях вступить в Лигу Наций (об условиях см. ниже).
2) СССР не возражает против того, чтобы в рамках Лиги Наций заключить региональное соглашение о взаимной защите от агрессии со стороны Германии.
3) СССР согласен на участие в этом соглашении Бельгии, Франции, Чехословакии, Польши, Латвии, Литвы, Эстонии и Финляндии или некоторых из этих стран, но с обязательным участием Франции и Польши.
4) Переговоры об уточнении обязательств в будущей конвенции о взаимной защите могут начаться по представлении Францией, являющейся инициатором всего дела – проекта соглашения.
5) Независимо от обязательств по соглашению о взаимной защите, участники соглашения должны обязаться оказывать друг другу дипломатическую, моральную и, по возможности, материальную помощь также в случаях военного нападения, не предусмотренного самим соглашением, а также воздействовать соответствующим образом на свою прессу.
6) СССР вступит в Лигу Наций при выполнении следующих условий:
[…]
д) СССР будет настаивать на восстановлении с ним нормальных отношений всеми остальными членами Лиги, или, в крайнем случае, на включение в устав Лиги или на проведение собранием Лиги постановления о том, что все члены Лиги считают восстановившими между собою нормальные дипломатические отношения и взаимно признавшими друг друга.
Выписки посланы: т. Литвинову.
Протокол № 151 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20.12.1933.– РГАСПИ. Ф. 17. On. 162. Д. 15. Л. 154–155[1395].
Возможность заключения договора о взаимной помощи между СССР и Францией обсуждалась с июля 1933 г. Многие важные детали ранней стадии переговоров (июль-октябрь 1933 г.) остаются неизвестны[1396]. В конце октября М.М. Литвинов, находившийся в Париже по пути в Вашингтон, с санкции Политбюро принял приглашение министра иностранных дел Франции Ж. Поль-Бонкура, который «вновь говорил о необходимости подумать нам и Франции» о «взаимной помощи в дополнение к пакту о ненападении» и о вступлении СССР в Лигу Наций[1397]. Спустя четыре недели Москва поручила полпреду Довгалевскому вступить в соответствующие переговоры с Поль-Бонкуром[1398]. Согласно более поздней французской интерпретации, Москва (по крайней мере, М.М. Литвинов) считала наиболее предпочтительным вариантом договора безопасности двусторонний советско-французский пакт взаимопомощи (подобный тому, какой действительно был впоследствии заключен), тогда как МИД Франции добивалось многостороннего соглашения с участием союзных Франции государств Восточно-Центральной Европы (однако, насколько правдива эта версия и какую стадию взаимных консультаций она отражает, остается неясным).
Составленное в осторожных выражениях («взаимная защита» вместо обсуждавшейся assistance mutuelle – взаимной помощи), это решение знаменовало решительный отход от практики неучастия в многосторонних политических соглашениях. Немедленно, вслед за решением «О Франции» Политбюро опросом утвердило постановление об иных «вопросах тов. Литвинова». Ему поручалось «ответить Турции согласием на участие в пакте о ненападении между Турцией, Персией, Афганистаном, Ираком, Англией и СССР с тем, чтобы инициатива осталась за Турцией и Персией»[1399] (это соглашение, известное позднее, как Саадабский пакт, не было заключено). Еще более важной санкционированная Политбюро акция была для советской политики в Европе. В Москве отдавали себе отчет в рискованности вступления в переговоры с Францией о региональном соглашении о взаимной помощи, поэтому, сообщая о решении высшего политического руководства, полпред В.С. Довгалевский заявил Генеральному секретарю МИД А. Леже: «Чтобы достичь искреннего сближения нужна воля, нужно не останавливаться на полпути, не сворачивать в сторону. Стремление к искреннему и прочному сближению с Францией для СССР в значительной степени будет зависеть от той заинтересованности к этому сближению, которую он обнаружит, от тех гарантий, которые обеспечат ему развитие соглашения, учитывая создаваемые правительственной французской нестабильностью риски; условием этой политики взаимного доверия между двумя странами также стала бы разносторонняя и длительная практика, и в такой политике, в которой Россия, со своей стороны, была бы готова взять на себя обязательства без каких-либо колебаний и ограничений, Франции следует ясно осознавать взаимные интересы, чтобы не допустить в какой бы то ни было области ущемления интересов своего партнера»[1400]. Одной из главных трудностей намеченного соглашения являлось определения круга стран-участниц. После дезинтеграции западных областей Российской империи возобновление франко-русского союза оказывалось невозможно, без обеспечения участия в нем граничивших с Германией новых государств Восточно-Центральной Европы, в первую очередь Польши. В то время, как А. Леже и политический директор МИД Франции П. Баржетон считали необходимым вовлечение Польши в договор с СССР, министр Ж. Поль-Бонкур представлял его как «сходное с тем, который связывает нас с Польшей», если возможно, координированное и также подписанное ею. Эти колебания отразились в беседах Поль-Бонкура с полпредом в декабре 1933 г.[1401] Между тем, соглашение с Парижем без польского участия являлось неприемлемым для СССР уже по той причине, что географическая неосуществимость советских гарантий Франции, несомненно, являлась мощным фактором в пользу ее фактического отказа от союза с ним, и решение Политбюро определило участие Польши в будущем пакте как conditio sine qua non.
Противоположным было отношение Москвы к участию Румынии, о котором упоминалось в предварительных консультациях в Париже. Как показали последующие переговоры, за неупоминанием этого государства в постановлении Политбюро стояло стойкое неприятие ее приглашения в намеченный региональный пакт[1402]. Возможно, эта позиция объяснялась не только опасениями исказить региональный характер договора и изменить его антигерманскую направленность, но и желанием изолировать Бухарест от союзных ему Франции, Польши и Чехословакии. Сообщая 28 декабря о решении советского руководства, полпред привел некие «доводы отрицательного свойства не только в отношении Румынии, но и Чехословакии» (возможно, они ограничивались констатацией отсутствия взаимного признания де-юре)[1403]. Участие в региональном (восточноевропейском) пакте одной из участниц Рейнского пакта 1925 г. – Бельгии было с порога отвергнуто Парижем, и к этому вопросу советская сторона более не возвращалась.
Поначалу французский министр иностранных дел «приветствовал мысль Москвы о включении в число предполагаемых участников соглашения государств Прибалтики»[1404]. Стремление советского руководства включить в региональное соглашение страны восточной Балтики находилось в соответствии с подготавливаемыми на рубеже 1933–1934 гг. инициативами по активизации политики СССР Прибалтике[1405] и на протяжении последующих лет оставалось одной из постоянных задач советской дипломатии. Однако Франция отвергла концепцию предоставления своей гарантии странам Прибалтики, что сделало их участие в многостороннем пакте взаимной помощи окончательно невозможным[1406]. Сдержанная позиция Парижа в отношении прибалтийских государств выявилась зимой 1934 г., когда в европейских политических кругах широко обсуждалось сделанное СССР предложение Польше о выступлении с совместной декларацией о гарантии независимости государств Балтии. Так, в феврале 1934 г. главе французской миссии в Таллине были направлены инструкции, согласно которым тот должен был избегать создания впечатления в эстонского правительства, что правительство Франции предпримет хотя бы какие-то шаги, даже неофициальные[1407].
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Исторические кладбища Санкт-Петербурга - Александр Кобак - История
- В защиту науки (Бюллетень 1) - Комиссия по борьбе с фальсификацией научных исследований РАН - Прочая документальная литература
- Язык программирования C++. Пятое издание - Стенли Липпман - Программирование
- Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов - Биографии и Мемуары