Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934 - Олег Кен
- Дата:20.06.2024
- Категория: Научные и научно-популярные книги / История
- Название: Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934
- Автор: Олег Кен
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– заключение с Финляндией торгового договора, основанного на какой-либо материальной базе (обязательства по закупкам, транзиту и т. п.), нецелесообразно;
– возможно заключение договора обычного типа, основанного на принципе наибольшего благоприятствования;
– просить НКВТ выяснить возможность расширения товарообменных операций с Финляндией;
– просить НКВТ выяснить возможность получения советской стороной таможенных льгот[1204].
Следовательно, есть основания для предположения, что посылка советской хозяйственной делегации в Финляндию была своего рода паллиативом, позволяющим избежать, обсуждения темы заключения торгового договора. В состав делегации помимо члена Коллегии НКВТ Ш.М. Дволайцкого, вошли Адамский (председатель правления «Электроимпорта»), Хилков (и.о. председателя правления «Маштрансимпорта»), Турбин (заместитель начальника сектора Импорта оборудования НКВТ), Дедя (заместитель председателя правления «Продэкспорта»), Аккерман (член правления «Союзнефтеэкспорта»). Приезд делегации в Хельсинки был приурочен ко Дню независимости Финляндии. В связи с поездкой советской делегации Б.С. Стомоняков предложил поверенному в делах СССР в Финляндии Н.Г. Позднякову воздержаться от участия в чисто деловых переговорах с финскими коммерческими кругами[1205]. Вероятно, это указание было обусловлено не только желанием избежать придания визиту делегации правительственного уровня (и иметь возможность при возникновении затруднений с осуществлением возможных договоренностей отклонить претензии официальных финских властей), но и известной ревностью руководства НКВТ к сохранению информации о подобного рода переговорах в секрете от остальных центральных советских органов власти. Хотя во время визита была проявлена «весьма повышенная внимательность» со стороны части финских деловых кругов, «которые сидят в металлической и судостроительной промышленности»[1206], результатом поездки делегации не стало даже временное оживление советско-финской торговли.
7 декабря 1932 г.
Опросом членов Политбюро
42/36. – Об обеспечении экспорта в Эстонию.
Передать на разрешение в Валютную комиссию.
Протокол № 125 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 10.12.1932. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 910. Л. 11.
Обращение Политбюро к теме экономических связей с Эстонией в конце 1932 г. подтверждает, что как НКВТ, так и политическое руководство продолжали придерживаться утвержденной в конце октября установки на активизацию этих связей после ликвидации «дела Пертселя»[1207]. Незадолго до принятия этого решения, НКИД обратился к Наркомату путей сообщения с просьбой об усилении транзита через Эстонию. Такое внимание к состоянию советско-эстонских экономических отношений во многом объяснялось тупиковой ситуацией на московских переговорах с Латвией[1208]. «Усиление транзита и заказов [в Эстонии], – по признанию Стомонякова, – получает дополнительное значение ввиду состояния наших экономических отношений с Латвией»[1209].
Точное содержание внесенных в Политбюро предложений установить не удалось. Несоответствие формулировок этого пункта повестки дня и принятого решения («обеспечение экспорта» поручалось рассмотреть Валютной комиссии Политбюро, обычно занимавшейся разрешением проблем, связанных с импортом), вероятно, объясняется тем, что речь шла об оплате транзита через территорию Эстонии. Именно в увеличении объемов советского транзита было заинтересовано эстонское правительство. Однако «под давлением затруднений, испытываемых нашей внешней торговлей вследствие мирового кризиса, НКВТ и НКПС имеют директиву правительства всемерно направлять наши экспортные и импортные грузы на Ленинград и Мурманск вместо Риги, Ревеля, Мемеля и Кенигсберга», – сообщал полпреду в Таллин Стомоняков[1210]. Летом 1933 г. Коллегия НКВТ с удовлетворением констатировала достижения в работе Объединения «Внешторгтранс»: «Использование перевалочных иностранных портов – Ревеля и Риги – значительно сокращено. Грузооборот по Риге и Ревелю составил в 1931 г. 269 000 тонн, или 1,13 %, а в 1932 г. только 90 000 тонн, или 0,5 % по отношению к общему грузообороту по западной границе». В результате было сэкономлено 750 тыс. золотых рублей[1211].
16 января 1933 г.
4. – О Польше (т. Литвинов).
а) Предложить ОГПУ представить НКИД список лиц по Польше, въезд которых в СССР в качестве дипкурьеров нежелателен и запретить выдачу виз таким лицам.
б) Предложить полпреду в Варшаве принять к строгому руководству распоряжение НКИД о невыдаче местных виз без санкции НКИД.
Выписки посланы: т.т. Литвинову, Ягоде.
Протокол № 128 (особый) заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 16.1.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 14. Л. 43.
В начале 1930-х гг. II Отдел Главного Штаба Польши расширил практику направления своих офицеров в Москву в качестве дипломатических курьеров[1212], что в советских кругах объясняли стремлением активизировать разведывательную работу ввиду возможности военного столкновения Советского Союза и Японии. Эти опасения не были безосновательными, однако решение Политбюро вело к изменению сложившейся дипломатической практики и не учитывало политического влияния, которым пользовались офицеры II Отдела (в том числе бывшие) в правительственных кругах. Сообщение о новом порядке выдачи виз на кратковременное пребывание дипкурьеров в СССР вызвало яростную реакцию начальника Восточного отдела МИД (в прошлом – начальника II Отдела) полковника Т. Шетцеля. «Заострение на этом пункте отношений с польским генштабом, за которым стоит маршал, наступило не ко времени, когда в Варшаве мы сделали несколько удачных шагов навстречу этому штабу, – докладывал Антонов-Овсеенко. – И в результате Шетцель вне всякой моей инициативы предложил мне устроить свидание с маршалом. Ныне… это свидание отпадает»[1213]. Член Коллегии НКИД осудил предпринятые без санкции Центра попытки полпреда сгладить остроту конфликта из-за невыдачи виз офицерам польской разведки, добавив: «Нам и в голову не приходило, что из-за этого может получиться обострение в наших отношениях с Польшей»[1214].
В феврале 1933 г., ужесточая линию на противодействие разведывательной и политической работе Главного Штаба в Москве, советские представители потребовали отзыва из Москвы военного атташе полковника Я. Ковалевского. Оправдывая в беседе с Ю. Лукасевичем действия СССР, Литвинов заявил, что НКИД «приходилось считаться с материалами, представленными нам соответственными советскими ведомствами», в частности, «о разговорах между Ковалевским и японским военным атташе, которые трудно было не квалифицировать как поощрение японской агрессии. Подозрения вызывала также польская организация курьерской службы». Предлагая посланнику завершить обсуждение мер, принятых Москвой в январе-феврале 1933 г., нарком примирительно заметил: «Но в общем подозрительность не есть сама по себе болезнь, а только симптом, и я не сомневаюсь, что с улучшением наших отношений уменьшится и подозрительность»[1215]. Действительно, с середины апреля надзор ОГПУ за передвижениями польского посланника и исполняющего обязанности военного атташе был существенно ослаблен[1216].
11 апреля 1933 г.
Опросом членов Политбюро
40/16. – О поездке в Польшу торговой делегации.
1. Поручить НКВТ командировать делегацию в составе семи товарищей для ознакомления с производством и торговыми возможностями Польши.
2. Председателем делегации назначить т. Тамарина.
3. Состав делегации представить на утверждение ЦК.
Протокол № 136 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 23.4.1933. – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 921. Л. 12.
Кризис советско-германского партнерства в начале 1933 г. и осложнения в отношениях СССР с Италией и Францией в связи с переговорами о «пакте четырех держав» стимулировали тенденции к позитивному взаимодействию между Москвой и Варшавой. В начале апреля руководители НКИД с удовлетворением (и едва ли не удивлением) констатировали «все более очевидное стремление Польши если не к улучшению, то, по крайней мере, к манифестированию улучшений отношений с нами»[1217], несмотря на то, что с начала 1933 г., как отмечал посланник Ю. Лукасевич, Москва возбуждала «один за другим такие вопросы, которых обсуждение никак не может быть полезным»[1218]. Особенно подкупающее впечатление произвело на Москву отсутствие критики советских властей в деле «Метро-Виккерс», приведшего в марте-апреле 1933 г. к разрыву всех экономических связей СССР с Великобританией. Несмотря на подозрения, что такое поведение Варшавы имеет целью усилить свои позиции перед соглашением с Германией, руководство НКИД решило «по всем текущим вопросам наших отношений, где это только допускается нашими интересами, идти навстречу польским предложениям», как для того, чтобы «укрепить наши отношения с Польшей», так и для того, чтобы «так же манифестировать перед внешним миром их улучшение»[1219].
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Исторические кладбища Санкт-Петербурга - Александр Кобак - История
- В защиту науки (Бюллетень 1) - Комиссия по борьбе с фальсификацией научных исследований РАН - Прочая документальная литература
- Язык программирования C++. Пятое издание - Стенли Липпман - Программирование
- Великий князь Николай Николаевич - Юрий Данилов - Биографии и Мемуары