12 шедевров эротики - Гюстав Флобер
- Дата:19.06.2024
- Категория: Любовные романы / Остросюжетные любовные романы
- Название: 12 шедевров эротики
- Автор: Гюстав Флобер
- Год: 2016
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он почти был уверен, что все эти блага, посыпавшиеся в виде обнов на его возлюбленную и дочь ее, не что иное, как приобретения на деньги Тишинского. Он был уверен, что Клео уже отдалась ему, и эта мысль почти лишала его рассудка. Наконец он не вытерпел и решился прекратить эту муку.
План, задуманный им, требовал прежде всего восстановления прежних отношений со старшей Орловой. Надо было усыпить подозрительность ревнивой любовницы, связь с которой он поддерживал теперь исключительно ради коротких в ее присутствии встреч с Клео. Видеть хотя бы издали эту маленькую рыжую вакханку, поцеловать по раз установленной привычке этот мраморный лоб при встрече, заглянуть в эти таящие от него какую-то неизведанную тайну кошачьи глазки, — являлось теперь для Арнольда ничем не преодолимой потребностью.
И каждый раз в эти короткие встречи, когда его язык выговаривал самые банальные, самые незначительные фразы, глаза его со злою хищною страстью пронизывали стройную фигурку Клео, раздевая ее.
Но она, казалось, не замечала этих взглядов, холеная, недоступная, далекая.
И вот однажды, когда они с Орловой сидели в ложе бенуара летнего театра, Арнольд решился.
— Annette, моя дорогая, — вкладывая в свои слова всю былую нежность, которой он покорил когда-то эту суровую, в сущности, замкнуто-страстную женщину, — дорогая моя, — произнес он на ухо Анны Игнатьевны, — я чувствую свое возрождение… Я снова влюблен, как мальчик. Ты прелестна сегодня, моя Ани (обращение, которое он употреблял в редкие минуты особенной нежности) — этот лиловый глясе так чудесно гармонирует с твоими черными волосами. Какой тонкий шик, какое умение одеваться… Милая Ани, ты снова зажгла меня…
Анна Игнатьевна почти испуганно вскинула глаза на своего возлюбленного. Она так отвыкла от его нежности, так изверилась в его любви! И вот он снова так нежен, так чудно ласков с нею. В полумраке ложи его глаза горят призывом. Его шепот полон той же музыки страсти, которая так давно не звучала для нее… А со сцены звучали другие звуки, зажигающие мотивы модной оперетки, где тоже поется о любви, где тот же призыв на праздник страсти. И под эти — вечно новые и вечно старые — песни так хотелось забыться, поверить, замереть еще раз, хоть один только раз в его сильных и нежных объятиях, отдаться этим чарующе-нежным ласкам… Пережить снова экстаз ее осенней, роковой в этом возрасте любви.
— Макс, — прошептала она, мгновенно теряя силы от прикосновения его руки, как бы случайно тронувшей ее обнаженный локоть, — я жду тебя сегодня ночью… После двенадцати, Макс…
— Я приду… Я приду в молельню… Не иначе, как в молельню — слышишь, Анна? — прошептал он тем властным шепотом, на который она никогда не осмеливалась возражать.
Орлова побледнела.
— Но почему там? Но почему… Макс, голубчик? — проронили ее похолодевшие губы…
— Я так хочу, — прозвучал властный ответ, и женщине оставалось только повиноваться.
XI
Да, это было нечто вроде молельни. В этой комнате, бывшей когда-то спальней супругов Орловых, десять лет тому назад умер молодой хозяин. Здесь стоял его гроб. Здесь молилась в порыве безысходного горя молодая вдова, горячо и нежно любившая своего Левушку. Здесь и сейчас остались следы прежнего недолгого счастья, память рано угасшего художника.
…Дома Анна Игнатьевна наскоро сменила свой нарядный вечерний туалет на подчеркнуто скромный черный глухой халатик, род монашеской ряски, который она сшила когда-то в pendant к обстановке молельни по прихоти своего капризного Макса, и пришла сюда.
То была просторная, обтянутая по стенам сукном и крепом комната, с божницей старого толка, озаренной лампадою, с черным же сукном, покрывающим пол.
В простенке между двух окон, также завешанных черными занавесками, висел поясной портрет Льва Орлова, заключенный в траурную рамку и окруженный миртовым венком.
Небольшая, обитая черным сукном, похожая на гроб кушетка стояла перед портретом. На ней после смерти мужа в дни скорби ночами просиживала в слезах сломленная горем молодая вдова…
Но молодость имеет свои драгоценные качества — залечивать раны. И неизлечимая, как ей, по крайней мере, казалось тогда, рана потери затянулась со временем. Она полюбила вторично. Если покойный муж, огромный рыжий богатырь с душой ребенка, вызывал у Анны Игнатьевны обожание, восторг перед недюжинной талантливостью его натуры, то к Максу Арнольду у нее было совсем иное чувство. То было опасное влечение, зажженное исключительной страстью.
Сильная, гордая, она подчинилась всецело Арнольду. Подчинилась ему настолько, что, когда он как-то, пресыщенный ее ласками, захотел поразнообразить впечатления, зная про существование черной молельни, потребовал у своей возлюбленной провести с ним в ней, в виду портрета покойного мужа, ночь любви, Анна, скрепя сердце, согласилась и пошла на это.
Она согласилась и нынче… Она почувствовала инстинктом прозорливой любовницы, что это кощунство должно будет усилить к ней влечение Арнольда, а ради его ласк и любви она готова пойти на все.
Высокая, стройная, этом подчеркнутом одеянии монашки она казалась сегодня красивой как никогда. Ее бледные щеки рдели румянцем, а глаза горели молодым блеском, предвкушением радости любви. И только бросая взгляд на портрет мужа, улыбавшийся ей обычной своей добродушной улыбкой из траурной рамы, женщина вздрагивала и болезненно сжималась каждый раз.
— Левушка! Ненаглядный Левушка! Простишь ли ты мне это! — шептали беззвучно ее горячие губы…
Где-то далеко в гостиной пробило двенадцать ударов… Потом, после томительно протянувшихся минут, затихшая в ожидании Орлова уловила еще один… Вдруг она встрепенулась. Привычным ухом женщина уловила чуть внятный шорох шагов, заглушённых ковром.
Она знала: то был Арнольд, имевший свой собственный ключ от ее жилища. Сердце остановилось у нее в груди… Сердце перестало жить в эти минуты, как будто…
— Макс! — произнесла она, рванувшись к нему навстречу.
— Я здесь, дорогая Ани…
Он вошел, улыбающийся, спокойный, с букетом кроваво-алых роз в руках… И обняв одной рукой женщину, другой высоко подбросил свой букет кверху.
Алые розы рассыпались и исполинскими каплями крови устлали черное сукно ковра…
Вся дрожа от страсти, Орлова обвила трепещущими руками белокурую голову возлюбленного… И дикая, страстная оргия любви началась.
Уже брезжил рассвет, когда Арнольд, крадучись, вышел из черной молельной, пропитанной сейчас запахом увядающих роз. Он знал хорошо, что там, позади него, на траурной кушетке сладко спит сейчас убаюканная его ласками, обессиленная им женщина.
- Собрание речей - Исократ - Античная литература
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Метроном. История Франции, рассказанная под стук колес парижского метро - Лоран Дойч - Публицистика
- Виктор Орлов - Тигр Внутреннего Разрыва - Виктор Орлов - Психология
- Его кексик (ЛП) - Блум Пенелопа - Эротика