12 шедевров эротики - Гюстав Флобер
- Дата:19.06.2024
- Категория: Любовные романы / Остросюжетные любовные романы
- Название: 12 шедевров эротики
- Автор: Гюстав Флобер
- Год: 2016
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он мысленно прибавил: «В сущности, ведь это был идиот; без сомнения, это-то меня и оскорбляет. Меня возмущает, как могла Мадлена выйти замуж за подобного дурака».
И он беспрестанно повторял себе: «Как могла такая женщина хоть одну минуту выносить подобное животное!»
Злоба его росла с каждым днем от тысячи мелочей, коловших его точно иголками, от беспрестанных напоминаний о другом, пробуждаемых каким-нибудь словом Мадлены, горничной, лакея.
Однажды вечером Дю Руа, любивший сладкое, спросил:
— Почему у нас не бывает сладкого? Ты никогда его не заказываешь.
Молодая женщина весело ответила:
— Это правда, я о нем забываю. Это потому, что Шарль терпеть не мог…
Он прервал ее нетерпеливым движением, вырвавшимся у него против воли:
— Ну, знаешь, этот Шарль мне начинает надоедать. Постоянно Шарль, — Шарль здесь, Шарль там, Шарль любил это, Шарль любил то. Шарль сдох, и пора уже забыть о нем.
Мадлена смотрела на мужа с изумлением, не понимая причины этого внезапного раздражения. Но она была умна и отчасти догадалась, что в нем происходит, догадалась об этой ревности к мертвому, возрастающей от всего, что напоминало его.
Это показалось ей ребячеством, но вместе с тем польстило, и она ничего не ответила.
Он сам сердился на себя за это раздражение, которого не умел скрыть. Вечером, после обеда, когда они писали статью для следующего дня, он запутался ногами в мехе под столом, не сумев перевернуть его, он отшвырнул его ногой и спросил со смехом:
— У Шарля, должно быть, всегда мерзли лапы?
Она ответила, тоже смеясь:
— О! Он всегда жил под страхом простуды. Ведь у него были слабые легкие…
Дю Руа злобно подхватил:
— Да, он это доказал. — Потом прибавил галантно: — К счастью для меня.
И поцеловал руку жены.
Но, ложась спать, все еще преследуемый той же мыслью, он спросил:
— А что, не надевал ли Шарль ночной колпак, чтобы защитить уши от сквозняка?
Она решила ответить на шутку шуткой и сказала:
— Нет, он показывал голову шелковым платком.
Жорж пожал плечами и произнес пренебрежительно, с чувством превосходства:
— Вот болван!
С этого дня Шарль сделался для него предметом постоянных разговоров. Он упоминал о нем по всякому поводу, называя его не иначе, как «бедняга Шарль», с видом бесконечного сострадания.
Вернувшись из редакции, где его несколько раз в день называли Форестье, он вознаграждал себя, преследуя покойного злобными насмешками и в могиле. Он вспоминал его недостатки, его слабые и смешные стороны, с удовольствием перечисляя и преувеличивая их, точно желая уничтожить в душе жены влияние опасного соперника.
Он говорил:
— Скажи, Мад, помнишь, как однажды этот дуралей Форестье старался нам доказать, что полные мужчины сильнее, чем худые?
Потом у него явилось желание узнать о покойном целый ряд интимных подробностей, о которых молодая женщина, смущаясь, отказывалась говорить. Но он настаивал, упорствовал.
— Ну-ка, расскажи мне об этом. Он, должно быть, имел дурацкий вид в этот момент. Да?
Она шептала:
— Да оставь его, наконец в покое.
Оп продолжал:
— Нет, скажи мне! Ведь правда, он, должно быть, вел себя в постели не особенно ловко, это животное!
И он всегда заканчивал разговор одном и тем же выводом:
— Что это была за скотина!
Однажды вечером, в конце июня, он курил у окна папиросу; вечер был душный, и ему вдруг захотелось выйти на воздух.
Он спросил:
— Моя маленькая Мад, не хочешь ли прокатиться по Булонскому лесу?
— Конечно, хочу.
Они взяли открытый экипаж, проехали по Елисейским полям, потом доехали до авеню Булонского леса. Ночь была безветренная, душная, одна из тех ночей, когда в Париже жарко, как в бане, когда раскаленный воздух вливается в легкие, точно нагретый пар. Вереницы фиакров везли под тень деревьев множество влюбленных. Эти фиакры тянулись один за другим, без конца.
Жоржу и Мадлене забавно было смотреть на все эти обнявшиеся парочки, проезжавшие в экипажах, дама — в светлом, мужчина — в черном. Огромный поток любовников стремился в лес под звездным горячим небом. Не слышно было ничего, кроме глухого стука колес о землю. Они следовали одна за другой, эти парочки в экипажах, откинувшиеся на подушки, безмолвные, прижавшиеся друг к другу, охваченные властным желанием, трепещущие в ожидании близких объятий. Горячий сумрак, казалось, был наполнен поцелуями. Воздух казался еще тяжелее, еще удушливее от разлитой в нем томительной неги чувственной любви. Все эти люди, прижавшиеся друг к другу, опьяненные одной мыслью, одним желанием, распространяли вокруг себя какое-то лихорадочное возбуждение. Все эти экипажи, нагруженные любовью, пропитанные атмосферой ласк, оставляли за собой волну чувственного дыхания, нежного и волнующего.
Жорж и Мадлена почувствовали, что и на них подействовала эта атмосфера влюбленности. Они безмолвно взялись за руки, истомленные духотой и охватившим их возбуждением.
Доехав до поворота, который начинается за укреплениями, они поцеловались, и она прошептала, слегка сконфуженная:
— Мы опять ведем себя по-детски, как тогда, но дороге в Руан.
При въезде в рощу поток экипажей разделился. На аллее, ведущей к озерам, по которой ехали молодые люди, экипажи попадались не так часто, и густой мрак деревьев, воздух, напоенный свежестью зелени и влажностью звонко бегущих ручейков, прохлада, нисходящая с широкого ночного неба, усыпанного звездами, придавали поцелуям катающихся парочек более глубокое и более таинственное очарование.
Жорж прошептал: «О! Моя маленькая Мад» и прижал се к груди.
Она сказала ему:
— Помнишь лес, там, у тебя на родине, — как там было мрачно. Мне казалось, что он полон ужасных зверей, что ему нет конца. Зато здесь очаровательно. Ветерок точно целует, и я хорошо знаю, что по ту сторону леса находится Севр.
Он ответил:
— О, в нашем лесу ничего не найдешь, кроме оленей, лисиц, диких коз, кабанов да еще кое-где домиков лесничего.
Это слово — имя покойного[42], нечаянно слетевшее у него с уст, поразило его так, точно кто-то выкрикнул его из глубины чащи, и он сразу замолчал, вновь охваченный тем странным и упорным враждебным чувством, тем ревнивым, грызущим, непобедимым раздражением, которое с некоторых пор отравляло ему жизнь.
Помолчав с минуту, он спросил:
— Ты бывала здесь когда-нибудь с Шарлем по вечерам?
Она ответила:
— Конечно, очень часто.
Внезапно у него явилось желание вернуться домой, желание настолько сильное, что у него сжалось сердце. Образ Форестье проник в его мысли, владел ими, душил их. Он уже не мог ни думать, ни говорить о чем-либо другом.
- Собрание речей - Исократ - Античная литература
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Метроном. История Франции, рассказанная под стук колес парижского метро - Лоран Дойч - Публицистика
- Виктор Орлов - Тигр Внутреннего Разрыва - Виктор Орлов - Психология
- Его кексик (ЛП) - Блум Пенелопа - Эротика