Королевская канарейка (СИ) - Кокарева Анна
- Дата:02.10.2024
- Категория: Любовные романы / Любовно-фантастические романы
- Название: Королевская канарейка (СИ)
- Автор: Кокарева Анна
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот так-то, деточка, богине любви лучше смеяться, чем плакать… а с плодородием в этом году и правда всё будет прекрасно, — и улыбнулась доброй бабушкой.
Вспомнила про урок и даже пошла на него в библиотеку, но ещё на подходе поняла, что госпожи Ардет, моей учительницы, там нет и быть не может (и вообще, она может лучше меня праздновала, какие уроки), зато застала продолжающиеся разборки: владыка, кажется, только в раж входил. Гневный голос умудрялся выговаривать одновременно двоим: главе тайной службы за инцидент и Рутриру за дрянное воспитание сына, оказавшегося способным на такие недостойные эльфийского величия подлости (ой, чья бы корова мычала…)) Вчера мне, кстати, не показалось, что Рутрир сильно огорчён поведением сына. Глядел он на него чуть ли не восхищённо, только что по плечу не хлопал и молодцом не называл. Небось думал втихаря, что сын в папку пошёл: такой же дерзкий, как Рутрир в молодости, хе-хе.
Постояла за стеночкой и не вошла. Нет, получив в подарок очередные полпуда бриллиантов, уверилась, что уж меня-то виноватой ни в чём не считают и даже, может быть, верят, что я жертва обстоятельств… ну, так тем более мне тут нечего делать.
Вот интересно, что господин посол, отоспавшись от праздничка, напишет в Лориэн, какими словами будет описан этот скандал)
Почувствовала, что полегчало наконец, и проспала до ужина.
Придя на него, впервые за день увидела владыку и была поражена его цинизмом и бесстыдством, когда тот тихо спросил в полыхнувшее ухо:
— Ну что, Блодьювидд, кто из нас лучше в постели? — и, не ожидая ответа, прислушался к мыслям.
Бархатистый самодовольный смех ласкал как будто всё тело, и эти ощущения странно накладывались на обиду, хотя, казалось бы, не так уж он и виноват. Просто жизнь так сложилась.
— Не держи на меня зла, богиня. Пойдём погреемся.
Я не хотела мыться, мне хотелось чуть задержать запах принца на своей коже. И уж точно я не собиралась спать с королём в этот вечер, да и в последующие, но у него были иные планы, и он был настойчив, и шептал, что хочет, чтобы я всё забыла, и что он заставит меня забыть — я сдалась. И он правда заставил забыть.
38. Красавец Ганконер
не обессудьте за коварство
как говорится чем богат ©
Трандуил был нетерпелив ночью: мне казалось, что он слишком рано начинает приступ, и я извивалась, стараясь уйти от проникновения.
— Lisse, сладкая, не надо выворачиваться, — уговоры подкрепились фиксацией, — я же чувствую, когда тебе больно, и определённый предел не перейду.
Умом я это понимала, но ум — последнее, к чему прислушивалось тело в этой ситуации, и я только зажалась сильнее и упёрлась одной рукой ему в грудь, а другой предупреждающе цапнула. Трандуил фыркнул, и, смеясь, проникновенно предложил:
— Давай, если я буду делать больно тебе, ты будешь делать больно мне?
Чуя подвох, тем не менее, предложение оценила, как свежее и интересное, и прекратила попытки вывернуться, взамен бдительно вонзив ногти ему в спину, с мыслью, что как только он доставит малейшее неудобство — от души полосну. Расслабившись, поняла, что не так уж и не готова, и что лёгкая боль только возбуждает, и что ничего непереносимого не случается. И, совершенно забывшись, здорово исполосовала его. От удовольствия. С утра, глянув на спину лежащего на животе короля, ахнула: не думала, что короткими, маленькими, аккуратно подпиленными ногтями можно натворить такого. Ужас, как я могла! Почему он меня не остановил? Сейчас же будет церемония парадного одевания, и он этой картиной всей придворной клике посветит, да что ж он не полечился-то…
— Лечиться не хочу, приятно чувствовать твоё… неравнодушие, — ленивым голосом, не открывая глаз.
— Да, я неравнодушна к вашему мужскому обаянию, — вздохнув, собралась сползти с кровати и пискнула, подминаемая им под себя. — Там придворные уже, наверное, собрались, вашему величеству пора, — утренний стояк больно надавил на бедро, и я пыталась поменять позицию на более удобную.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Ты так старательно думаешь про дистанцию и уважение — если бы не изодранная в кровь спина, я бы даже поверил) Ты только что нахваливала моё… обаяние, что ж дёргаешься, как будто оно тебе мешает?) Раздвинь ножки, позволь… я быстро, мне хочется.
Как он умудряется это делать? Несколько резких неглубоких ударов, и я почувствовала, что он во мне; хотя просто надавливая, не продвинулся бы совсем. Пока я думала, как бы аккуратно отказаться, всё уже случилось, и с мыслей об отказе как-то моментально перешла на всхлипывания.
К ночной наспинной росписи добавились утренние старания. Отвела глаза и задумалась о том, что не только на церемонию королевского одевания, но и на завтрак идти стесняюсь, но оно того стоило. Трандуил, накинувший на себя ночную одежду и открывший дверь, не стеснялся ничего и только засмеялся, когда я, увидев, что в соседней комнате его уже ждёт куафер, трусливо порскнула к себе.
* * *После завтрака и урока, я, уже привыкнув добирать сон днём, хотела вернуться в кровать. Вышла подышать на террасу, и, сидя в кресле, с ногами, задранными на столик, на сон грядущий полистывала словарь ругательств на квенья и лениво смотрела, как в потоках воздуха между ветвями дуба кружится какой-то лепесток. Он всё мотылялся и никак не мог приземлиться, вызывая раздражение: когда же упадёт? Почти испугалась, когда показалось, что его притягивает мой взгляд, напряглась, и тут он чуть ли не камнем пошёл вниз и упал за ворот. С недовольством полезла в декольте и собралась выкинуть его, но задержалась, удивлённо рассматривая: на розах в парке бутоны были размером с горошину, а тут бархатистый, почти чёрный лепесток с огромного цветка… из оранжереи, что ли, залетел? Почувствовала, как глаза полезли на лоб: на лепестке проявлялись письмена. Как будто невидимая рука каллиграфическим почерком выводила их. Сияющие серебристые руны, староэльфийский. Какое-то стихотворение. Секунда, и письмена зарябили, превращаясь в менее изысканный, но понятный синдарин:
Лишь раз один, как папоротник, я
Цвету огнем весенней, пьяной ночью…
Приди за мной к лесному средоточью,
В заклятый круг, приди, сорви меня!
Что за шарада⁈ Мне ли это предназначалось? И тут вспомнила. Не то чтобы я забыла, чего наобещала Ганконеру, но как-то время не отследила. Лихорадочно посчитала — точно, сегодня. Какая изысканная открыточка) Интересно, это в традициях — дамам на лепестках писать? Ой, не люди… хорошо, что озвучки нет с подтанцовкой из бабочек — я бы, пока поняла бы и вспомнила, сердечный приступ словила бы.
Хотя, как вспомню людей — нет, у нас всё гораздо мощнее поставлено. В книжном, где я работала, открытки, естественно, продавались. Особенно меня вымораживали именные. И люди, что их покупали. Один мужик требовал, чтобы ему нашли открытку с надписью «Тёще Ларисе Ивановне», да… У одного такого, поадекватнее на вид, я как-то осторожно спросила, зачем ему открытка с именем — человек же знает, как его зовут? На что получила вполне логичный ответ: «Да, но так он будет знать, что и я это знаю». Но это ещё что! Стишки! Помню, как-то безобразно потеряла лицо. А дело было так: одна дама возжелала вот именно у меня получить консультацию, какая из двух открыточек лучше — со скверно намалёванным апельсином и стихом:
'Ты мой яркий апельсин
Все преграды победим',
или с не менее скверно изображённым виноградом за подписью:
'Ты мой сладкий виноград,
Нет любви нашей преград'.
Я старалась, как могла, помочь ей и не расстроить её, а она всё не отставала и требовала анализа этих стишков на предмет их литературности, и это было нелегко — одновременно приходилось отпихиваться от внутреннего поручика Ржевского, дудевшего в ухо, что наилучшей была бы открытка с огурцом и стишками:
- Пролог в поучениях - Протоиерей (Гурьев) Виктор - Православие
- Русская канарейка. Блудный сын - Дина Рубина - Русская современная проза
- Любовь среднего возраста: Долго и счастливо (ЛП) - Уильямс Уитни Грация - Эротика
- Преемственность среднего и высшего литературного образования в российской традиции - Елена Гетманская - Языкознание
- Наука выбирать и поступать. Книга первая - А. Перцев - Психология, личное