Рябиновый мед. Августина - Алина Знаменская
- Дата:20.06.2024
- Категория: Любовные романы / Исторические любовные романы
- Название: Рябиновый мед. Августина
- Автор: Алина Знаменская
- Год: 2008
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Диван снесите вниз, — не поворачивая головы, приказывала она. — И одеяла возьмите в холодной, отдайте тоже.
Позади нее, в комнате, которая теперь служила столовой, сидела не менее старая ключница и, наблюдая за работой прислуги, состоящей из старого конюха и поварихи, ворчала себе под нос:
— Ага. Все им отдайте. Пусть хозяйское добро-то перепортют. Вон стул-то венский поломали — мало! Одеялы отдай, как же.
— Не бухти, Нюся. Отдай.
Ключница с шумом поднялась и, гремя связкой ключей, отправилась в холодную за одеялами. Сердито достала из шкафа несколько шерстяных одеял, вздохнула, одно, которое получше, вернула на место. Продолжая ворчать, спустилась на первый этаж.
Просторная зала внизу, служившая прежде гостиной, была сплошь заставлена походными кроватями, на которых стонали, бредили, корчились от боли изувеченные мужики. В прежнем кабинете была устроена операционная, где уже несколько дней шла непрерывная работа. Ключница прошла мимо операционной и остановилась у офицерской палаты. Здесь лежал народ почище. Уж по крайней мере можно было надеяться, что здесь нет вшей.
— Вот. Барыня одеяла передала, — сказала она угрюмо раненому, лежавшему ближе к двери.
— Благодарствуйте, тетенька.
— Кому тетенька, а кому и Анисья Саввишна.
Она развернулась и шаркающей походкой направилась назад. В зале, где разместили новеньких и где невыносимо воняло кровью, потом, махоркой и грязными портянками, от одной койки к другой двигалась девушка в длинном темно-синем платье и в белом, как у монахини, платке сестры милосердия. Девушка наклонялась к раненым, поила их водой, меняла повязки, что-то поправляла, относила, приносила и вновь кружилась по палате от одного к другому.
— Тина! — позвала ее ключница. Девушка оглянулась, подошла.
— Чего ты, Саввишна?
— Снова барыня добро отдала. Одеяла теплые. Ну пошто, скажи на милость, им наши одеяла? Поговорила бы ты, Тиночка, с барыней. Твое добро-то раздает.
— Не говори глупостей, Саввишна. Война ведь.
— Это теперь война. А потом? Ты об ребенке подумала?
— Ты иди, Саввишна. Некогда мне. Тяжелораненых полно привезли, не видишь?
— Вижу. Обратно до ночи с ними провозишься? Сама-то с ног падаешь, поди?
— Ничего.
Саввишна оказалась права — девушка освободилась только к ночи. С трудом передвигая ноги, приковыляла наверх. Первым делом в пустующей холодной сняла с себя одежду, которая насквозь пропиталась запахами госпиталя. Здесь же стоял приготовленный Саввишной таз с водой. Вымылась, надела домашнее платье. Расчесала коротко подстриженные волосы, которые сразу же легли волной у щеки. В поставленном у стены, принесенном из бывшей гостиной зеркале она увидела свое похудевшее лицо с темными кругами у глаз.
«А мне идет», — невесело подумала она, разглядывая в зеркале свое новое, изменившееся за последний год отражение. Исчез смуглый румянец, придававший прежде ее лицу свежую живость, исчез и блеск ожидания в глазах. Зато теперь, бледная и усталая, она приобрела некоторую утонченность, которой, как сама считала, прежде недоставало.
— Ну и зачем? — спросила она свое отражение. — Для кого?
Она сложила госпитальное обмундирование на стул — с тем чтобы утром вновь надеть его.
— Тина, иди же пить чай! — донеслось из столовой. Девушка вышла и увидела старушку в капоте, восседающую в своем кресле теперь у самовара.
— Софья Аркадьевна! Вы опять не ложитесь? Я же говорила, не стоит меня дожидаться…
— Я тоже говорила тебе — называй меня бабушкой. И еще, я все равно не могу спать. Так уж доставь мне такое удовольствие, дай посидеть с тобой.
— Ну хорошо.
Девушка села рядом со старушкой, разрешив той налить себе чаю, подвинуть пирожки. И хотя глаза слипались от усталости, она заставила себя поесть и выпить горячего чаю со сливками.
— И все же я настаиваю, Тиночка, чтобы ты работала хотя бы до обеда.
— Так и будет, бабушка, просто сегодня не совсем обычный день. Вы же видели?
— Конечно, я все видела. Эти несчастные…
— Они являются к нам, как люди из другого мира, — задумчиво проговорила девушка, глядя в чашку. — В рваных прожженных шинелях, обросшие щетиной, с черными руками и лицами — закопченными или обмороженными, — изможденные. Некоторые причитают, охают, ахают, ругаются, некоторые угрюмо молчат. И все они, бабушка, после того как их накормят и обработают, начинают без конца спать в самых неудобных позах… Что же это такое? Кому нужна эта война?
— Ах, Тина! Меня не оставляет ощущение, что каждое утро ты нарочно заставляешь себя спускаться в ад. Зачем? Это совсем не обязательно…
В это время где-то в глубине дома заплакал ребенок. Девушка отставила чашку и поднялась.
— Благодарю вас, бабушка. Спокойной ночи.
Она поцеловала старушку и торопливо пошла туда, откуда доносился плач. Навстречу ей поднялась заспанная внучка ключницы, Маруся.
— Ревет чего-то… Вроде сухой.
— Ты иди, Маруся, ложись. Я сама тут.
Ребенок вовсю сучил ножками и ручками, а увидев мать, залился плачем пуще прежнего. Еще за чаем она почувствовала, как приливает молоко. Теперь же оно побежало, не дожидаясь, когда она расстегнет платье и приложит к груди ребенка.
Мать и сын лежали рядом на кровати, став на какое-то время единым целым. Ребенок жадно сосал, помогая себе правой ручкой. Глазки его были закрыты, на ресницах остались следы слез.
— Красавец мой. Солнце мое, — повторяла она, указательным пальцем гладя его щечку. Ребенок зацепил в кулачок медальон, который молодая женщина никогда не снимала. На медальоне по эмали был сделан женский портрет. Точная копия того, что висел сейчас на стене в этой комнате. Девушка с французскими буклями и немного грустными глазами.
Во время кормления мать с сыном уснули. А под утро ее пробудил сон, повторяющийся последнее время с завидным постоянством. Она бежала по галерее замка. Галерея была длинной и не кончалась. Ее подгонял страх, но она не могла найти выход. Витая лестница, ведущая в башню, тоже казалась бесконечной. И когда она преодолевала ступеньки, ужас подгонял ее, заставлял торопиться и задыхаться, поднимаясь все выше и выше. Но вот и последняя ступенька. Тот, кто преследует, — уже близко. Она ищет выход. Но в башне единственное узкое окошко. Она распахивает его, забирается на подоконник. Внизу, в сумраке ночи, топчется конь. Она узнает всадника по белой рубахе. Он ждет ее! Он машет рукой! Какже ей спуститься? Лестницы нет, и очень высоко. Но тот, кто догонял, почти настиг! Сейчас протянет руку — и… Она прыгает, летит. Еще миг — и разобьется. Ася просыпается.
- Рябиновый мед. Августина. Часть 3, 4. Человек на коне. Страшные сны - Алина Знаменская - Исторические любовные романы
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая
- Цветы пустыни - Барбара Картленд - Исторические любовные романы
- Цветы на подоконнике - Клавдия Пестрово - Поэзия
- Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.1 - Вера Камша - Книги магов