Бог войны и любви - Елена Арсеньева
- Дата:20.06.2024
- Категория: Любовные романы / Исторические любовные романы
- Название: Бог войны и любви
- Автор: Елена Арсеньева
- Год: 1998
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А, та самая не в меру любопытная крошка?! Это она хочет обучиться премудростям актерской игры? Охотно стану ее партнером. А непременно нужно разделить ее на троих, а, графиня? Я ведь и сам вполне могу играть акт за актом, без отдыха. И даже если пущу в ход только руки, любая женщина будет умолять о продолжении. Сами знаете, мадам! — Он выразительно взглянул на графиню, но Ангелина ничего не замечала и почти не слышала ничего. С нее было достаточно того, что она узнала этот грубый голос, эти рыжие волосы.
Моршан! Она в руках Моршана!
* * *— А где же Ламираль и Сен-Венсен? — нахмурилась графиня. — Бал идет к концу, гости вот-вот начнут расходиться, а мне нужно достаточное число зрителей!
— Не извольте беспокоиться, мадам, — раздался сдавленный, какой-то носовой голос, и в комнату вступили еще двое мужчин, причем один из них зажимал окровавленным платком нос.
— Мы пытались поймать негодяя, — пояснил второй, и Ангелина узнала Ламираля, уже без женских тряпок, — но, увы, у этого русского оказались преизрядные кулаки, а бегает он, как английская скаковая лошадь… И так же берет барьеры: перескочил забор с места — да еще задел ногой беднягу Сен-Венсена.
В голосе Ламираля звучало нескрываемое злорадство; Ангелина же от всего сердца поблагодарила «этого русского», оставившего кровавый след на физиономии французского шпиона. К тому же, кем бы он ни был, он даровал ей несколько мгновений неземного, волшебного блаженства.
О Господи, да в уме ли она?
Если Ангелина правильно поняла графиню, ей сейчас даруют свои милости сразу трое!
Она забилась, пытаясь вырваться, но Моршан держал крепко.
— Да, Сен-Венсен, тебе не повезло, — произнес он с нарочитой грустью. — Внаклон ты теперь работать не сможешь, так что девчонка достанется нам с Ламиралем.
— Ну вот еще! — так же деланно обиделся Сен-Венсен. — Я тебе не уступлю!
— Никто никому не будет уступать! — умиротворяющим тоном проговорила графиня. — Вы ляжете втроем на ковре — и наша русская бабочка будет порхать с одного на другого, как с цветка на цветок.
— Со стебелька на стебелек! — поправил, усмехнувшись, Моршан — и так внезапно и сноровисто вздернул платье и сорочку Ангелины вверх до пояса, что она даже не успела вскрикнуть.
А потом голос у нее пропал, ибо то, что она в этот момент ощущала и видела, было в равной степени невозможно… пугающе… и жутко, и искусительно — все враз!
Сен-Венсен живо расстегнул штаны и повалился на ковер, дурашливо хихикая и задирая ноги. Ангелина завороженно уставилась на то, что поигрывало и металось меж его ногами, невольно вспомнив: «…Вид у той прелести был крепкий и прямой, но размеры меня прямо-таки испугали…»
Ламираль помирал со смеху, глядя на причуды приятеля, и никак не мог справиться с пуговицами штанов. А Моршан тем временем бесцеремонно шарил у Ангелины между ног, хрипло дыша ей в ухо и бормоча какие-то непристойности. От всего этого у Ангелины подогнулись, ослабли колени, томительная, сладостная боль расползлась по чреслам, и предательская, словно бы извне прокравшаяся мысль: «А вдруг это будет не страшно, а приятно?..» — уже не показалась ни позорной, ни отвратительной. Краешком сознания, холодно и отстраненно, Ангелина успела понять, что плоть предает ее, что жажда наслаждения, разбуженная некогда Никитою, безраздельно властвует над ее мыслями и чувствами, однако эта отрезвляющая мысль тотчас отлетела, ибо оказалось, что руки Моршана и впрямь знали толк в женском естестве.
— Остановитесь, господа! Остановитесь! — послышался резкий, с командирскими интонациями, голос мадам Жизель, и Ангелина, как ни была ошеломлена происходящим, поразилась той власти, которую эта женщина имела даже над опьяненными желанием мужчинами. Сен-Венсен приподнялся, Ламираль оставил возню с пуговицами, а Моршан так вовсе отпустил Ангелину — и она неминуемо упала бы, словно тряпичная кукла, не окажись рядом Фабьена, который успел подхватить ее и усадить на диванчик. И от прикосновения этих дружеских рук, так надежно обнимающих ее, Ангелина с облегчением ощутила: похоть, опьянение, безрассудное томление враз спали с нее, как шелуха. Остался только страх — и надежда, что Фабьен не покинет ее. Но что он может сделать?!
— Одну минутку, господа, — говорила между тем мадам Жизель. — Вы-то люди светские, искушенные в подобных забавах, а вот наша дебютантка, кажется, не поняла моих намеков и не все знает о том спектакле, где ей предстоит играть. Она уже усвоила роль, видела партнеров и декорации, однако ей неведомо самое главное…
Она обернулась к Ангелине, и та изумилась той ненависти, что сверкнула в агатово-черных, прекрасных очах мадам Жизель.
«Что?.. Что еще, какое испытание вы уготовили мне?» — хотела спросить Ангелина, но даже не смогла шевельнуть пересохшими губами. Впрочем, графине вопросы были ни к чему.
— Ты знаешь, что у этой пьесы будут зрители, — промурлыкала она со сладчайшей улыбкой, словно сообщала невесть какую приятнейшую новость, и, подойдя к гобелену, изображавшему пасторальную сцену на зеленом лугу, приподняла его край… за которым открылась комната, полная людей.
В первое мгновение показалось, что они все здесь, рядом и, стоит крикнуть, сейчас же ворвутся сюда, чтобы помочь Ангелине, спасти ее… но тут же она уловила тусклый блеск толстого стекла и поняла, что это гости графини, отдыхающие после бала в маленькой гостиной, которая отделена от другой комнаты стеклянной стеною. Точь-в-точь как в тех домах в Париже, о которых рассказывала мадам Жизель!
* * *Ангелина зажмурилась, как бы защищаясь от страшной догадки. Так вот почему графиня завела эти непристойные разговоры! Она решила устроить для своих гостей такое же бесовское развлечение!
Но нет. Это же глупо. Ангелина чуть приободрилась и с надеждою открыла глаза, готовая к борьбе, разве могут благородные люди, увидев, как девушку из знатной семьи насилуют трое негодяев, оставаться равнодушными, не прийти на помощь?!
И тут же воспоминание о руках Моршана повергло ее в дрожь. А вдруг плоть вновь предаст ее? Вдруг графиня отдернет занавеску как раз в тот момент, когда Моршан и его присные заставят Ангелину метаться в приступах блаженства — безрассудного, властного, темного блаженства? Зрители решат, что Ангелина сама пришла сюда — и она будет опозорена навеки! И что бы она ни говорила потом, как бы ни объясняла, мол, ее завлекли обманом, опоили, одурманили, — ничто не поможет!
Прижав руки к горлу, почти не дыша, Ангелина всматривалась в лица зрителей, еще не знающих, что им предстоит увидеть, беззаботно болтающих и смеющихся, — и отчаяние леденило ей душу. Как на подбор, здесь были собраны самые недостойные, никчемные из нижегородского общества. Все сплошь или недоброжелатели ее деда, или просто люди злобные, завистливые, известные своим злоречием. От них не жди пощады! Чужая беда для них — награда!.. А когда Ангелина разглядела в этой компании Нанси Филиппову, все ее существо невольно исторгло сдавленное, хриплое рыдание. Нанси терпеть ее не может, Нанси жизнь посвятит, чтобы ее пуще опозорить! Нанси загубит ее навеки!
- Бронекатера Сталинграда. Волга в огне - Владимир Першанин - Боевик
- Дикая жара - Наталья Александрова - Детектив
- Жара - Мария Владимировна Славкина - Криминальный детектив
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Медвежий бог - Хироми Каваками - Современная проза