Марид Одран - Джордж Эффинджер
- Дата:20.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Киберпанк
- Название: Марид Одран
- Автор: Джордж Эффинджер
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сразу же посмотрел вперед. Наверное, я задремал, потому что только сейчас заметил широкую, сверкающую равнину впереди. На западе ее стоял человек и разгружал верблюда, словно собирался поставить здесь лагерь.
— По крайней мере, — сказал я, — он не собирается погубить вместе с собой еще и бедное животное.
Хассанейн обернулся и гневно посмотрел на меня. Все его добродушие как рукой сняло. Лицо его было суровым и, пожалуй, мстительным.
Мы погнали верблюдов как могли быстро и вылетели из дюн, словно неслись в атаку. Когда мы были в каких-то пятидесяти ярдах от Нашиба, он обернулся. В лице его не было ни гнева, ни страха, лишь одна неизмеримая скорбь. Он поднял руку и замахал нам. Я не понял, что он хотел этим сказать. Затем он повернулся и побежал к корке Умм-ас-Самин.
— Нашиб! — в отчаянии закричал Хассанейн. — Подожди! Вернись вместе с нами к Бани Салим! Там ты, по крайней мере, сможешь получить прощение, прежде чем я должен буду казнить тебя! Разве не лучше умереть среди своего племени, чем в одиночестве, в этом пустынном месте?
Нашиб не слушал брата. Мы едва не перехватили его, когда он сделал первый нерешительный шаг по присыпанной песком корке.
— Нашиб! — закричал Хассанейн.
На сей раз убийца обернулся. Он коснулся своей груди над сердцем, приложил пальцы к губам и поцеловал их, затем коснулся лба.
Наконец после мгновения, которое показалось мне самым долгим в истории человечества, он повернулся и сделал еще несколько шагов по соляной корке.
— Может быть, он… — Мои слова оборвал полный совершенного отчаяния вопль Нашиба. Следующий шаг — и он беспомощно провалился сквозь корку в болото. На миг его голова показалась на поверхности еще раз, но боролся он напрасно. Умение плавать не числится среди навыков, необходимых Бани Салим для выживания.
— Во имя Аллаха, благого, милосердного, — простонал Хассанейн. — Да будет с ним мир и благословение Аллаха.
— Свидетельствую, что нет бога, кроме Бога, — сказал я. Я был потрясен почти так же, как мой спутник. Я закрыл глаза, хотя смотреть было не на что, разве что на маленькую дырку, которую проломил в соляной корке Нашиб. Наверное, он умер очень быстро.
Наша миссия была завершена, а суровость здешних мест торопила назад — к племени в Мугшин быстро, как только можно. Хассанейн понимал это лучше меня, и потому он без единого слова спешился, взял верблюда Нашиба за повод и через поющие пески повел его к своему верблюду. Если тут и уместно было выразить свою скорбь, то шейх сделал это молча, и мы шатаясь тронулись на юг.
Не помню, чтобы до конца этого дня мы с Хассанейном обменялись хоть парой слов. Он гнал наш маленький отряд так быстро, как только мог, и мы ехали еще пару часов после захода солнца, остановившись только для закатной молитвы.
— В южной части Песков сейчас голодно, — сказал он. — Тут мало воды и корма для верблюдов. Эта часть пустыни перенесла засуху.
Черт, я чуть не спросил его, как в таком месте, как Пустая четверть, может быть еще и засуха? В смысле, как бы вы это назвали, если годовая норма осадков здесь составляет десять унций. Но я видел, что Хассанейн не склонен к разговорам, а потому промолчал.
Еще через два часа, когда мы разбили лагерь съели наш скудный ужин и расстелили одеяла рядом с костром, к нам присоединились Хиляль и бен-Шариф. Я был рад видеть их, хотя память о последних событиях витала над нами, как страх Господень.
Двое приготовили себе места у костра.
Мы издалека увидели вас и Нашиба, — сказал Хиляль. — Как только мы увидели, что вы покидаете край Умм-ас-Самин, то поняли, что Нашиб покончил с собой. Тогда мы свернули через Пески, чтобы перехватить вас. Мы бы и раньше вас нагнали, но вы, наверное, шли слишком быстро.
— Я не хочу торчать здесь больше, чем нужно, — мрачно сказал Хассанейн. — Наша еда и вода…
— Думаю, нам ее хватит, — сказал бен-Шариф. — Ты просто хочешь поскорее уйти от того, что произошло.
Шейх посмотрел на него долгим взглядом.
— Ты осуждаешь меня, Сулейман бен-Шариф? — спросил он с яростью.
— Йа салам, я не осмелился бы, — ответил лодой человек.
— Тогда стели свое одеяло и спи. Завтра нам предстоит долгий путь.
— Как скажешь, шейх, — ответил Хиляль.
Через несколько минут мы все уже спали под холодным черным небом Руб-аль-Хали.
Поутру мы собрали лагерь и двинулись через пустыню, где не было ни единой тропинки. Нас вела только память Хассанейна. Так мы ехали несколько дней — все молчали, говорил один Хассанейн, и только тогда, когда это было необходимо. «Пора молиться!», или «Остановимся здесь!», или «На сегодня хватит!». С другой стороны, у меня было достаточно времени для копания в себе, и будьте уверены, я использовал его по назначению. Я вновь пришел к выводу, что мое пребывание у Бани Салим изменило меня — когда я вернусь в город, именно «когда», а не «если», некоторые существенные изменения в моем поведении будут к месту. Я всегда был страшно независим, но сейчас мне хотелось, чтобы этот грубый клан и его молчаливый вождь одобрили мое поведение.
Под конец мы заехали так далеко, ехали так быстро, что все мысли о городе выветрились у меня из головы. Я думал только о том, как бы живым добраться до другого поселения, до бедуинской деревушки на южной окраине Песков. И потому невероятно обрадовался, когда Хассанейн остановил нас и показал на горизонт, чуть больше к югу, чем к юго-западу.
— Горы, — заявил он.
Я посмотрел. Никаких гор я не увидел.
— Это последние мили Песков. Сейчас мы в Ганиме.
Конечно, шейх, если ты так считаешь. На мой же взгляд, пока ничего не изменилось. Мы взяли немного южнее и вскоре наткнулись на столетний путь от источника Кхаба к Мугшину на дальней оконечности гор Карра. Нашей целью был Мугшин, где нам предстояло встретиться с остальным племенем. Бани Салим говорили о Мугшине так, словно он был сокровищницей чудес, Сингапуром, Эдо или Нью-Йорком. Я же решил, что подожду с оценками, пока не смогу сам восхититься его аллеями.
В последующие два-три дня местность стала заметно выше, и я уже не сомневался, что старый шейх знает, куда ехать. У подножия гор, что отделяли нас от побережья, лежал Мугшин. Я представлял себе это место только по рассказам своих спутников, и потому настоящий его вид вызвал у меня некий шок. Мугшин представлял собой пятьдесят — шестьдесят шатров — промышленных, европейского производства, — разбросанных по широкой равнине так, чтобы каждый житель чувствовал себя достаточно уединенно. Сильный ветер нес по деревне песок, не было видно ни души.
Бен-Шариф и Хиляль были вне себя от радости, увидев деревушку. Они стояли на спинах верблюдов, размахивали винтовками и то и дело выкрикивали хвалу Аллаху.
— Идите, — сказал Хассанейн, — и посмотрите, не пришли ли наши. Наше обычное место вроде бы пусто.
— Мы вполне могли обогнать их, — сказал бен-Шариф. — Мы шли быстрее, чем караван Бани Салим.
Шейх кивнул:
— Тогда будем ждать их прихода.
Хиляль встал на колени в седле и что-то крикнул. Я не понял что. Затем он ткнул верблюдицу так, что она рванула со всей скоростью. Бен-Шариф помчался за ним.
Хассанейн показал на деревушку.
— Твой город даже больше этого? — спросил он.
Это испугало меня. Я уставился на кучку зеленых и серых шатров.
— В чем-то да, — сказал я. — А в чем-то определенно нет.
Шейх хмыкнул. Время разговоров окончилось. Он пнул верблюдицу, и я поехал за ним неспешным шагом. В сердце мое хлынуло ощущение победы — ведь я выжил в этой чрезвычайно нетехнологизированной среде. Мой модифицированный мозг мало чем помогал мне с тех пор, как Бани Салим подобрали нас. Я даже пытался не пользоваться блокировщиками боли, голода и жажды, потому что хотел доказать себе, что могу вынести все, что могут вынести немодифицированные бедуины.
Конечно, я и в малой степени не был так дисциплинирован, как они. Как только боль, голод или жажда начинали слишком донимать меня, я с благодарностью прибегал к защите моего вживленного в череп оборудования. Не было смысла переутомляться, особенно если на карту ставилась гордость. Здесь, в Песках, она ценилась слишком дорого.
Бани Салим действительно еще не прибыли. Шейх Хассанейн отвел нас к обычному месту, и мы разбили временный лагерь, без укрытий. Каким голодным взглядом смотрел я на постоянные шатры! Я отдал бы за них кучу денег, поскольку ветер был холодным и нес с собой тучи песка. Прежний Марид Одран сказал бы: «Да пошло все к черту!» — и отправился бы отдохнуть в один из них. Теперь только гордость, моя драгоценная гордость не давала мне покинуть Хассанейна и двух молодых людей. Меня больше заботило то, что они обо мне подумают, чем мой собственный комфорт. Это было нечто новое.
На следующий день я чуть не помер от скуки. До встречи с Бани Салим делать нам было нечего. Я исследовал деревню, но это заняло мало времени. Я нашел небольшой сук там, где наиболее честолюбивые мугшинские купцы расстилали на земле одеяла, прикрывая свои товары. Там было свежее мясо и не очень свежее, овощи, финики и прочие фрукты, а также основная пища бедуинов: рис, кофе, вяленое мясо, капуста, морковь и прочие овощи.
- Сборник 'В чужом теле. Глава 1' - Ричард Карл Лаймон - Периодические издания / Русская классическая проза
- В поисках Ключа - Ирина Булгакова - Фэнтези
- Том 12. Ты будешь одинок в своей могиле. Дело о задушенной «звездочке». Это не мое дело - Джеймс Чейз - Детектив
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая