Утраченное звено (сборник) - Игорь Росоховатский
- Дата:11.11.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Научная Фантастика
- Название: Утраченное звено (сборник)
- Автор: Игорь Росоховатский
- Год: 1985
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стараясь идти почти неслышно, почти «на цыпочках», он удалился из кабинета.
Подождав несколько минут, я вслед за ним пошел в лабораторию.
— Аскольд Семенович, можно вас на минуточку, — окликнула меня заведующая первым отделом Маргарита Романовна и вперевалочку, по-утиному направилась ко мне.
Я поспешил к ней, зная, что «минуточка» будет стоить мне доброго получаса. Но если не выслушать Маргариту Романовну здесь, она придет ко мне в кабинет, и тогда я не отделаюсь и часом.
— Внимательно слушаю вас, Маргарита Романовна.
— Опять Зима выкручивается.
Слово «выкручивается» одно из самых любимых и обличительных у Маргариты Романовны. Сама она никогда не «выкручивается», и, может быть, поэтому на ее лице — пятидесятилетней женщины, истерзанной заботами о коллективе, — совсем нет морщин.
— Что же он сделал?
— Пробовал нетипичные связи на «аз-два» и «аз-три». Представляете? Короткое замыкание. Сгорели магнитные диски. Сколько вы будете ему покровительствовать?
Вопрос ответа не требовал, и она продолжала без передышки:
— Я говорила вам, что он регулярно опаздывает на работу. Это раз!
Она загнула один палец и торжествующе посмотрела мне в глаза. Я сразу же вспомнил, что она никогда не опаздывает на работу.
— В служебное время он отвлекает других бесполезными дискуссиями. Это два.
Маргарита Романовна не участвовала ни в каких дискуссиях, считая все их бесполезными.
— Он не уважает товарищей, грубит. Три.
Она загнула третий палец, на ее холеных щеках зарделся морковный румянец. Она была у нас первейшей общественницей, умела чутко относиться к товарищам, вникать в их жизнь. На собраниях ее называли иногда «совестью коллектива».
— Дяде Васе — и тому он умудрился нагрубить…
Она призывно махнула рукой, и тотчас к нам направился дядя Вася, который до этого сосредоточенно занимался монтажом панелей и, казалось, даже не смотрел в нашу сторону.
— Василий Матвеевич, расскажите профессору о последнем инциденте с Зимой.
— Да чего тут особенно рассказывать, — смутился дядя Вася. — Вестимо, он нас за людей не считает. Сколько раз ему говорено, чтоб работал как люди. Да он ведь без фокусов не может. Вот «аз-три» после него ремонтирую. А что обозвал он меня, то это не в диковинку. Работу бы выполнял. А то целый день по лаборатории слоняется, всех от дела отвлекает, понарошку спор заводит. Для новеньких — дурной пример, ох, дурной…
Он укоризненно глянул куда-то вдаль, повернулся и поспешил на свое рабочее место. Василий Матвеевич был одним из старейших наших лаборантов-механиков. Его руки подобно точнейшим механизмам так производили монтаж приборов, что проверка требовалась лишь для формы. Раньше в отделе было три таких лаборанта. Остался дотягивать до пенсии один. Двое других перешли в КБ. Вместо них нам прислали роботов марки «К-7».
— Когда же вы прислушаетесь к голосу коллектива, Аскольд Семенович? — мягко спросила Маргарита Романовна, и на ее лице появилось участливое выражение. Я знал, что сейчас она скажет: «Не о себе — о товарищах забочусь». Она сказала:
— Я ведь не о себе беспокоюсь — о людях, товарищах наших, о деле нашем общем…
— Хорошо, хорошо, Маргарита Романовна, — быстро проговорил я. — Подумаю. Сегодня же.
— Ох, сколько их было, этих «сегодня», — вслед мне с сомнением произнесла Маргарита Романовна.
Я шел между монтажными столами. Три года тому назад наша лаборатория кончалась вот здесь. Но с той поры, когда мы начали заниматься «азами» — анализаторами запахов, — ее площадь увеличилась в шестнадцать, а число сотрудников — в двенадцать раз, не считая четырех роботов. Наши приборы, моделирующие органы обоняния пчелы, завоевали популярность на международных выставках. Они с потрясающей точностью регистрировали колебания разнообразных веществ и производили их анализ. Наш метод запахолокации уже применялся повсеместно. Кое-где он даже вытеснял радиолокацию.
И тут какой-то насмешливый черт заставил меня ухватиться за сумасшедшую идею усовершенствования «азов». Кто из моих аспирантов высказал ее впервые, я забыл, ведь идея давно уже стала моей. Я хотел на первых порах усовершенствовать «азы» до такой степени универсальности, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапах. Мне удалось добиться того, что моим коллегам казалось несбыточным сном, — увеличения ассигнований в пятнадцать раз. Мы истратили на усовершенствование аппаратов почти двадцать миллионов рублей, но пробились не к ультразапаху, а в тупик.
Сейчас я с тоской смотрел на монтажные столы, на густую паутину разноцветных проводов и нагромождение деталей, на своих исполнительных сотрудников, которых обрек на невыполнимую работу.
— Как дела? — задал я «дежурный» вопрос Афиногенову.
Он повернул ко мне молодое курносое лицо, на котором черная остроконечная бородка казалась приклеенной:
— Заканчиваем наладку «аза-шестого». Вчера бы закончили, если бы не Зима. Я уж запретил ему приходить в наш отдел. И почему вы с ним панькаетесь?
Я сделал вид, что не расслышал его последних слов, быстро пошел дальше.
15 марта. С утра у директора было совещание руководителей лабораторий. Академик Кваснин, выделяющийся среди всех громадным ростом и широким, веснушчатым лицом, то и дело косил в мою сторону лукавым глазом. Он ожидал, что я потребую новых ассигнований. В моем молчании он заподозрил что-то неладное.
В этот день коридор из административного в лабораторный корпус казался мне бесконечным и унылым. В моем кабинете уже ожидал Николай Иванович с проектом приказа о сокращении штатов. Первой, конечно, стояла фамилия — Зима. Я зачеркнул ее, и он взорвался:
— Никак не пойму, чего вы с этим брандахлыстом возитесь?
— А тут и понимать нечего, — ответил я, зачеркивая фамилию «Зима» второй жирной линией.
— Да ведь он весь коллектив разваливает. На работу опаздывает регулярно, подает дурной пример другим. Разве вы не знаете?
— Знаю.
— Отвлекает товарищей от дела, грубит…
— Это все мне известно, — перебил я его.
— Так в чем же дело?
— Подождем. Пусть поработает, притрется.
Николай Иванович пожал плечами, выразив этим жестом сложную смесь недоумения и возмущения. Он был одним из опытнейших конструкторов института, что не мешало ему оставаться очень выдержанным и скромным человеком. Всегда вежливый, умеющий слушать другого, даже если тот нес чепуху, готовый помочь товарищу в трудную минуту, он с первых же дней возненавидел Зиму за его бесцеремонность и нежелание считаться с другими людьми. Но, увы, на этот раз я не мог действовать заодно со своим заместителем, ибо это значило поступить наперекор интуиции и собственным интересам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- СКАЛ – альтернатива традиционному стационару - Эдуард Пихлак - Медицина
- Дворец памяти. 70 задач для развития памяти - Гарет Мур - Менеджмент и кадры
- Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены. 1796—1917. Повседневная жизнь Российского императорского двора - Игорь Зимин - Культурология
- Человек из двух времен. Дворец вечности. Миллион завтра - Боб Шоу - Научная Фантастика
- Магия камней - Антонина Соколова - Эзотерика