Счастье — это теплый звездолет - Джеймс Типтри-младший
- Дата:01.11.2024
- Категория: Научная Фантастика / Социально-психологическая
- Название: Счастье — это теплый звездолет
- Автор: Джеймс Типтри-младший
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ходила в «Ла Фонда», обедала с Рене.
— Что за Рене?
— Я уже говорила тебе, Пи-и-тер. — Не глядя на него, она встает со скамеечки, по-детски пятится к окну, трет локоть. — Он мой кузен, взрослый, ему уже двадцать пять или даже тридцать. Теперь он лейтенант.
— Ясно.
— Он старше. — Она строит гримаску, тайно улыбается, смотрит за белую занавеску.
На сердце становится легко, из него словно с шипением выпустили воздух. По комнате разливается благодать. Я так и думал, девственница. Снаружи, из знойного внешнего мира, доносится урчание мотора. Кобыла в стойле конного клуба тихонько ржет, в ответ раздается иа-иа ослика. Они хихикают. Питер расправляет плечи, сжимая и разжимая ладони вокруг воображаемой клюшки для поло.
— И отец отпустил тебя с ним?
— Конечно.
Пилар трется щекой о плечо, сминая белоснежный воротник и позволяя Питеру разглядеть бледные холмики. Она хочет меня, думает Питер. В животе все переворачивается. Она позволит мне сделать с ней это. И в тот же миг на него опускается абсолютное спокойствие, как в то первое утро в загоне, когда он смотрел, как к нему подходит его кобыла; спокойствие уверенности.
— Папа не против, на дворе сорок четвертый год. Рене мой кузен.
Ее родители — люди с тонким вкусом. Отец Пилар — ученый, работает на военных, они здесь из-за войны, занимаются чем-то в Лос-Аламосе. А ее мать говорит по-французски, рассуждает о всяких чудных местах вроде Дижона и Танжера. Его мать по-французски не говорит, отец преподает в средней школе и никогда бы не сошелся с этими рафинированными чужаками, если бы ИМ не понадобился партнер для игры в поло. Ему тоже позволили с ними водиться, усмехается Питер про себя, с этими потеющими молодящимися стариками. Несмотря на то, что у его единственной на все четыре чуккера[84] кобылы сухожилия выпирают, словно воздушные шары, несмотря на треснутую клюшку, ему ничего не стоит запустить мяч в ворота поверх их голов! Только бы попасть в квалификацию. Три гола точно, возможно, четыре, думает он, видя, как обходит придурка Дрексела с его четырьмя сменными лошадьми, как Пилар улыбается, не глядя на него. Застенчивая. В тот раз, когда он разрешил ей прокатиться, она отчаянно трусила; подсаживая Пилар в седло, он чувствовал дрожь в ее бедрах.
При одном воспоминании его самого пробирает дрожь. «Моя душа как жеребенок, едва заслышит голос твой»[85]. Дурацкие стихи, которые читает мать, сейчас не кажутся такими уж несуразными. Его жеребенок, его нежная, ранимая кобылка. По сравнению с ней он — настоящая горилла. Технически он и сам девственник, но у мужчин все иначе. Внезапно он понимает, о чем написано в той странной книге Хэвлока Эллиса[86], которую он нашел у ее отца. Нежность. Он должен быть нежным. А не как — кто? — бабуин, играющий на скрипке.
— Нечего таскаться со взрослыми мужиками, — бросает он намеренно грубо. — Ты играешь с огнем.
Теперь она смотрит на него из-под челки, подходит ближе, все еще поглаживая локоть другой рукой. В ноздри проникает теплый аромат мыла, под ним — мускусный душок. Он не знает, что у нее на уме, он задыхается, она не сознает, что играет с огнем. Бормочет неразборчиво — то ли «не надо», то ли «не могу», — пытаясь потушить жар, разгорающийся между ними, и неожиданно она шепчет:
— Болит, Пи-и-тер.
— Рука?
— Нет, там, дура-а-чок.
Холодные пальчики обхватывают и тянут вниз его руку, но прижимают не к локтю, а к боку, где он сперва чувствует только пустоту под блузкой, а затем, пугающе близко, не широкие ребра, как у него, а тонкий стебелек ее тела. И пока его оцепеневшая рука теребит и мнет блузку, Пилар разворачивается, подставляя под его горячечную ладонь мягкую неестественную выпуклость — свою грудь, — и у него темнеет в глазах, а вокруг грохочет и бушует бурная река, словно все убитые бизоны несутся назад по прерии. Нежно-лимонная вспышка света от окна освещает их тела, ее бедро льнет к его бедру, и становится совсем невмоготу просто стоять, тиская ее мягкую грудь.
— Ты играешь с огнем, Пилар. Не глупи, твоя мама…
— Ее здесь нет.
Некоторое время царит хаос: его губы и руки пытаются быть нежными, удержать ее подальше от ширинки, прижать к своему телу в непереносимом блаженстве, как если бы у него было шесть рук, бессильных против ее напора Внезапно она отстраняется и бормочет какую-то чушь:
— Пи-и-тер, у тебя есть друг?
Перемена в ее голосе заставляет его моргнуть и глупо промямлить:
— Конечно есть. Том Ринг.
Она морщит носик:
— Ты дурачок, Пи-и-тер. Есть у тебя на примете кто-нибудь милый?
Он стоит, пытаясь выровнять дыхание, думая, черт, она ведь знает, никого милого у меня нет. Если она про пикник, то можно пригласить Диего Мартина. Он не успевает ответить, она отступает к окну и прячется за тонкую занавеску, откуда бросает на него такой взгляд, что его рука сама тянется к шелковой ткани.
— Знаешь, у Рене есть друг.
— Угу.
— Он тоже взрослый, ему двадцать, — выдыхает она, дразнясь. — Лейтенант Шарло. Для тебя Чарльз. — И, повернувшись, она оказывается в его тесных объятиях, и сквозь шелк и хихиканье он слышит тонкий голосок, которому отныне суждено вечно звучать в ушах: — Ре-не, Шар-ло и Пи-лар втроем забрались в постельку, и они со мной забавлялись. Много-много часов. Пи-и-тер, это было так замечательно. Никогда больше не стану заниматься этим с одним мужчиной.
В один миг все рушится, остается только ее лицо, возбужденное, чужое. Не успевает его сердце осознать, что это конец, что зло пустило глубокие корни, не успевает полыхнуть внутри опустошающая ярость, как Пилар прижимает руку ко рту и бросается вон из комнаты.
— Меня тошнит, Питер, помоги!
Он плетется за ней в прохладный коридор и находит содрогающуюся Пилар над унитазом: каштановые волосы полощутся в воде, ее рвет, рвет неудержимо. Белая рубашка сбилась, обнажив по-детски узкую спину, трогательные выпирающие позвонки спускаются вниз к джинсам, мягкие ягодицы бьются о его колени,
- Мемуары придворного карлика, гностика по убеждению - Дэвид Мэдсен - Историческая проза
- Печать ангела - Нэнси Хьюстон - Современная проза
- Тут я проснулся и оказался здесь, на холодном склоне холма - Джеймс Типтри-младший - Любовно-фантастические романы
- Без очков. Восстановление зрения без лекарств - Марина Ильинская - Здоровье
- Святой нимб и терновый венец - Антон Леонтьев - Детектив