Таймири - Юлия Власова
- Дата:20.06.2024
- Категория: Фантастика и фэнтези / Фэнтези
- Название: Таймири
- Автор: Юлия Власова
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Минорис избрала для себя иную науку — с неожиданными выводами и непредсказуемыми результатами. Наука жизни любому по плечу, потому что, как игла, пронизывает всё существование человека. Сегодняшний урок, например, убедил Минорис в том, что индейцы незлопамятны и легко прощают обиды. Как это, должно быть, приятно — прощать. Отпуская горечь, мы становимся невесомыми, точно ветер, и в сердце заново разгорается заря радости.
К закату добрались до кедра. Он был испещрен глубокими бороздами от корней до самой макушки и так крепко впивался в породу адуляра, словно хотел превратить камень в воду. Под его широкой кроной мог бы поместиться целый шатер, а ветви вполне бы выдержали нескольких белых тигров. Остер Кинн с грехом пополам соорудил из подручных материалов хлипкую веревочную лестницу и закинул конец на верхний сук.
— Дамы вперед!
Сэй-Тэнь подтолкнули, и она неохотно полезла на дерево. По большей части, ей было всё равно, развалится эта лестница или нет. Одной ногой она стояла на шаткой, ненадежной ступеньке, а другой — в мире сновидений.
«Вот ведь соня, — подумала она, забравшись на ветку. — Весь поход дрыхну, как рыба-дремалка в заливе Волн».
Под Таймири лестница скрипела, извивалась угрем и угрожала рассыпаться на части. Папирус на перекладинах едва держался — цеплялся потными руками, выгибался дугой и сообщил, в итоге, что дальше нижней ветки подъем не осилит.
— Смотри, поджаришься там, как тушка на вертеле, — беспардонно предупредил его Остер Кинн. Сам он решил переждать ночь на земле.
Кривое Копье развел у кедра (как раз под той веткой, где устроился Папирус) большой костер и принялся жарить мясо. Оно потрескивало, пузырилось жиром и издавало весьма приятный аромат. За соседними деревьями голодно порыкивали, однако не показывались на глаза хищники. Огонь держал их на расстоянии. Ближе к полуночи, правда, два крупных тигра вышли на поляну и стали зловеще кружить рядом с кедром, помахивая кончиками хвостов.
Эдна Тау отлаживала свой лук и точила стрелы. Остер Кинн стоял на страже с факелом, похлопывал в кармане кисет с толченой корой, которая теперь заменяла ему табак, и ощущение близкой опасности было для него как дурман.
А на разлапистом дереве, окутанная облаком хвойных запахов, спала Таймири. И снилось ей, будто скачет она верхом на невиданном звере. У этого зверя волнистая грива, шерсть точно бархат и длинные, стройные ноги.
Раскинулись впереди желтые поля, пробежала сбоку зубчатая стена темно-зеленого леса, и снова — поле. Лежит — лениво колышет колосьями на тонких стеблях, а зверь всё мчится и мчится, как будто манит его незримая, заоблачная цель. За пухлыми, как вата, облаками, синеет небо. Чужестранное, совсем без прожилок. Одни облака похожи на взбитые сливки. Разлетаясь мелкими лоскутками, они вновь собираются в стайки. Другие — покрупнее — как дворцы.
— Остановись, подожди! — кричит Таймири. — Я никогда еще не видела такой красоты!
И вдруг, словно из-под земли, вырастает перед нею гора — исполинский утес цвета морской волны. Он вонзил свою вершину прямо в небесную синь, а подножием загородил горизонт.
Таймири спешилась, а тварь, которая мечтала обогнать ветер, унеслась по ниве прочь. В прозрачной глубине утеса медленно расцвело прекрасное лицо женщины, и она заговорила:
— Я страдаю. Твои люди — народ этой бесплодной земли — колют меня штыками, ранят и дробят мою плоть. Мое тело мертвеет, крошится, и я угасаю…
— Ты не можешь угаснуть, — возразила Таймири. — Ты прожила уже слишком много, чтобы погибнуть теперь.
— Залежи лунного камня обнаружены. Долго им не продержаться. Люди алчны, — вздохнула гора. — Я выбрала тебя, потому что твое сердце свободно от ненависти и в нем нет жажды наживы. Если почернеют все мои отпрыски, им уже никогда не стать деревьями. Спаси меня! Останови убийц!
— Да я бы с радостью, но как?
— Смотри в корень…
Вспыхнуло солнце, и его лучи разбежались по лесу, украсив золотыми подвесками каждый ствол и каждую крону. Один солнечный зайчик бесцеремонно уселся у Таймири на лбу.
— Привидится же такое! — пробормотала она и, перевернувшись, чуть не свалилась с дерева.
— Сонное царство, подъём! — гаркнул снизу Остер Кинн.
— Чего разорался? — сипло проговорила Сэй-Тэнь. — И без тебя муторно.
— Еще бы! Столько спать — кому угодно муторно сделается, — обиженно заметил тот. — А что, кстати, снилось?
— Море.
— О-о-о! Я бы и сам не прочь, чтобы мне море присни…
— Каменное.
Тут Остер Кинн прикусил язык, потому как, по соннику индейцев племени Знойной Зари, каменное море означает крупные неприятности.
— Никогда в жизни ничего подобного не видела! — продолжала Сэй-Тэнь. Она спустилась к костру, где, пошатываясь, сидел на корточках Кривое Копье. — Волны из гальки и ни капли воды. Эти волны вползают на берег с таким скрежетом, что хочется умереть. Я всю ночь напролет вынуждена была стоять на безлюдном пляже, под серым небом, и слушать кошмарное громыхание прибоя!
— Ну а я, — передразнил Остер Кинн, — вынужден был всю ночь напролет стоять с факелом у кедра и слушать кошмарное рычание тигров. Еще неизвестно, что хуже.
— Спасибо тебе, защитничек, — шутливо пихнула его Сэй-Тэнь. — И индейцам нашим спасибо. Если бы не вы, не видать бы нам рук… И ног. И всего остального.
Кривое Копье покивал-покивал — да и завалился на бок. Эдна Тау только хмыкнула. Ближе к рассвету она пустила в тигров пару стрел, и те сочли за благо убраться.
Стали завтракать. Добрую половину своего шашлыка Остер Кинн сжевал в один присест. Философ, как истинный аристократ, ел мало и медленно, а Папирус брезгливо заметил, что у зловредных тигров и мясо, скорее всего, зловредное.
Капитан голоса не подавал. Он с утра был не в духе и отмалчивался, как будто принял эстафету у индейца. Все друг на друга смотрели немножко косо, и только Остер Кинн выглядел бодрым, жизнерадостным и приставал к друзьям с добавкой порций.
Когда пришло время определиться с дальнейшей дорогой, у Эдны Тау и Кривого Копья возникли разногласия. Отойдя в сторонку, брат и сестра принялись бурно совещаться. Объяснялись они на немом языке жестов. Индеец ратовал за то, чтобы пойти по проторенной тропинке и не подвергать путников лишним рискам. Пластилиновое лицо Эдны Тау менялось на глазах — она была решительно против.
«Ты что же, хочешь, чтобы наши бледнолицые товарищи покинули массив, не увидев главной достопримечательности?! — возмущалась она. — Пройти через столько опасностей и сдаться в конце — это не по-индейски. Это даже не по-мужски!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Голубые глаза, черные волосы - Маргерит Дюрас - Современная проза
- Жизнь Пушкина. Том 2. 1824-1837 - Ариадна Тыркова-Вильямс - Биографии и Мемуары
- Эхо мёртвого серебра (СИ) - Шавкунов Александр Георгиевич - Фэнтези
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Убийство в доме тетушки Леонии - Эстель Монбрен - Детектив