Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести - Григорий И. Сидько
- Дата:18.01.2025
- Категория: Биографии и Мемуары / Спорт / Путешествия и география
- Название: Любовь и кровь в снегах и льдах. Роман и повести
- Автор: Григорий И. Сидько
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А вы вместе учились? — спросила она.
— Мы — «одноклассники-ру», — Боб нажал кнопку сигнализации, фары коротко вспыхнули и погасли. — Школьные друзья.
Они пересекли дорогу и подошли к началу пологого спуска. В низине стоял густой туман. Двухэтажное здание школы неясно угадывалось за деревьями, к центральному входу вела блестевшая в темноте мокрая асфальтовая дорожка. Дежурный свет вестибюля и пара фонарей у крыльца таинственно мерцали.
— Откуда такой туман? — спросила Ниёле.
— Это не туман, — сказал Боб. — Это надымили старшеклассники…
Они спустились вниз и прошлись вдоль больших темных окон. Потом обогнули куб спортивного зала с отслоившейся штукатуркой и ржавыми сетками на пыльных битых стеклах. Голые клены чернели по краям гаревой дорожки. Из яблоневого сада тянуло запахом горелой листвы. Здесь все было так же, как и четверть века назад: обрывавшаяся под самой крышей водосточная труба у пожарной лестницы и вот этот кусок обнажившейся кирпичной стены…
— А здесь был наш класс, — Боб забрался на небольшой покатый выступ, подтянулся, держась рукой за жестяной подоконник, и, вытянув шею, заглянул в темноту окна.
— Видно что-нибудь? — спросил Антон.
— Так, еле-еле, — Боб повисел еще немного, пытаясь что-то высмотреть, потом спрыгнул вниз.
— А какой там был предмет — в вашем классе? — спросила Ниёле.
— Литература, — Боб отряхнул руки и колени.
Ниёле подошла к разрисованному баллончиками торцу стены, ковырнула ногтем краску:
— Как много нехороших слов. Это вы писали?
— Мы не знаем таких слов, — сказал Боб. — Пошли, что ли, дерево поищем? — он обернулся к Антону.
— Давай, — обрадовался Антон. — Было бы здорово его найти.
— Что за дерево? — заинтересовалась Ниёле.
— Увидите, — сказал Боб.
Загребая ногами опавшую листву, он двинулся вглубь парка, в сторону яблоневого сада. Антон и Ниёле пошли следом. Ниёле увязала каблуками в земле. Время от времени она нагибалась, на ходу подбирая кленовые листья.
— В гербарий? — спросил Боб.
— Венок буду плести, — сказала Ниёле.
Боб шел наугад. То и дело проглядывали в темноте удивительной формы кусты, причудливые силуэты деревьев проплывали по сторонам.
— И все-таки, — подала голос Ниёле. — Почему русские так много ругаются? Зачем это нужно? Неужели без этого никак не обойтись?
— Спросите, вон, у писателя, — Боб кивнул в сторону Антона, — он должен знать.
Ниёле вопросительно посмотрела на Антона.
— Ну, как зачем, — Антон шел, засунув руки глубоко в карманы. — Через мат проявляет свою безграничность русская душа.
— То есть как это? — не поняла Ниёле.
— Даже не знаю, как вам объяснить, — Антон замолчал, подыскивая слова. — Вот, например «до колена», «до пояса», «до плеча», — он вынул руки из карманов и продемонстрировал эти уровни на себе, — это все имеет конкретную меру, количество. А вот «до хуя» — это бесконечно, этому нет предела…
Боб засмеялся. Ниёле тоже улыбнулась, но как-то смущенно, и с интересом посмотрела на Антона.
— Вот оно! — вдруг радостно воскликнул Боб, указывая на выплывшую из тумана и темноты яблоню, огромная нижняя ветка которой почти касалась земли.
Он подошел к дереву, ласково погладил кору рукой и попробовал ветку на прочность. Потом осторожно присел на нее.
— Держит, — Боб немного покачался. — Присаживайтесь.
Он похлопал ладонью рядом с собой. Антон и Ниёле пристроились рядом.
— Почему она так странно растет, эта ветка? — спросила Ниёле, одергивая юбку.
— Груши, персики и помидоры пригибали ветви к земле, — сказал Антон. — Так пишет одна наша модная писательница.
— Не слушайте его, — сказал Боб, — это мы ее пригнули. Каждый день приходили сюда после уроков.
— И что же вы делали? — спросила Ниёле.
— Ничего, — сказал Боб. — Качались на ветке и слушали голос.
— Какой голос? Америки, что ли?
— Нет. Из прекрасного далека…
У Боба коротко пропищал какой-то сигнал.
— Сообщение? — спросила Ниёле.
— Это часы, — сказал Боб. — Полночь.
— Бьют часы, едрёна мать, скоро с бала мне бежать, — сказал Антон.
Они замолчали, и стало очень тихо. Над заросшим прудом стояло какое-то странное свечение. За темной водой едва различался остов сгоревшего деревянного дома — черные обуглившиеся бревна, скат надломленной шиферной крыши. Ниёле ловко и быстро заплетала венок.
— Скажите, Писатель, — вдруг спросила она, — вы, наверное, здорово писали сочинения?
— А вот и нет, — сказал Антон. — Все свои сочинения я всегда списывал.
— С кого же?
— Да вот с него, — Антон указал на Боба.
Боб утвердительно кивнул.
— А что же так?
— Да вот так. Если честно, я не прочел в школе ни одной книжки.
— Даже по программе?
— Даже по программе.
— Почему?
— Теперь это сложно объяснить, — Антон пожал плечами. — Наверное, потому что впихивали насильно. Я и сейчас не понимаю, почему все это нужно читать в пятнадцать лет.
— Но ведь невозможно же всегда списывать! — засомневалась Ниёле. — На экзаменах, например…
— Да. На выпускном пришлось самому писать.
— Это потому что нас рассадили по разным углам, — вставил Боб.
— А какая тема у вас была? — Ниёле обернулась к нему.
— Да я уже и не помню, — сказал Боб, — давно это было.
— Ну, хоть примерно! — она вопросительно глянула на Антона.
Антон задумался.
— Ну, что-то вроде «Первый бал Сонечки Мармеладовой в драме Островского "На дне"», — улыбнулся он.
Боб засмеялся, Ниёле тоже. Антон снова почувствовал на себе ее внимательный взгляд…
Венок был готов.
— Наверное, у вас была плохая учительница, — сказала Ниёле, надевая его.
— Учительницей она была как раз хорошей, — возразил Боб. — Но это был наш злой гений. Она страшно на нас орала, поливала водой из чайника, кидалась цветочными горшками…
— Ничего себе! — изумилась Ниёле.
— Она, конечно, тоже была актриса, — продолжал рассказывать Боб, — но тогда это сложно было понять. Гнев ее был ужасен. Я все время боялся попасть ей под горячую руку. Думал, что если она обрушится на меня одного, то просто-напросто раздавит.
— Да… — Ниёле задумчиво поправила свесившийся на лоб кленовый лист. — А вы, Писатель, — обратилась она к Антону, — тоже боялись?
— Когда она кричала, я представлял себе нашу школу из космоса — какая она крошечная, — сказал Антон. — А уж мы там, в своем классе, и вообще были просто молекулы. И все эти ее истерики тоже становились какими-то игрушечными и не такими страшными. Это как-то примиряло с действительностью.
— Она еще все время повторяла: какой ты в жизни след оставишь? — вспомнил Боб и вдохновенно продекламировал, назидательно подняв указательный палец. — След, чтобы вытерли паркет и косо посмотрели вслед? Или другой, на много лет?..
Тут что-то прошуршало в траве возле кустов — то ли птица, то ли какой-то зверек. Боб отвлекся и стал вглядываться в темноту, но все опять затихло.
— Ну, и? — нарушила молчание Ниёле.
Боб не отвечал, о чем-то задумавшись.
— Никакой, — сказал Антон.
— Что — никакой? — не поняла она.
— Я
- Русская жизнь-цитаты 7-14.08.2022 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Русская жизнь-цитаты 14-21.03.2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Русская жизнь-цитаты 7-14.04.2024 - Русская жизнь-цитаты - Публицистика
- Золотой лохотрон. Новый мировой порядок как финансовая пирамида - Катасонов Валентин Юрьевич - Публицистика
- Новичок в космосе - Роберт Хайнлайн - Детская фантастика