Нежнее неба. Собрание стихотворений - Николай Минаев
- Дата:13.09.2024
- Категория: Документальные книги / Биографии и Мемуары
- Название: Нежнее неба. Собрание стихотворений
- Автор: Николай Минаев
- Год: 2014
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Когда пойдешь, встань у моего окна, на дорожке. Там есть около самой загородки не то столб, не то ствол дерева без ветвей, я не разгляжу. Он находится не у моего окна, а дальше, но с моей кровати он как раз посередине моего окна и мне хорошо виден. <…>
Конечно, лица твоего я не увижу на таком расстоянии, а всю тебя разгляжу. Ты не бойся, я с кровати не встану. Ну, будь здорова, моя родная»[110]. Пребывание его там затянулось – и месяц спустя он обычным своим почерком заполнял открытку, отправленную точно в день всенародного праздника: «Пострадавший от инфаркта, / Вместо торта и цветов, / В женский день 8 марта, / В праздник женщин и котов, / О себе напоминая, / Шлю тебе открытку я, / Зоюшка моя родная, / Стрекозоинька моя».
Одним из символов возвращения к жизни после десятилетней депрессии стала работа Минаева над полным сводом собственных стихотворений. Большая часть беловиков, использованных нами в этой книге, была создана именно в начале 1950-х годов: извлекая из черновиков, из старых публикаций, из собственной памяти, он заносил свои стихи аккуратнейшим почерком в специально подготовленные тетрадки, работая с удивительной старательностью. Как минимум семь рукописных книжек (иные – еще и с орнаментированными страницами) были созданы в 1951 году с прицелом на далекого читателя-потомка; два года спустя они достались на изучение лицам столь же прилежным, но отнюдь не настолько доброжелательным.
Одной из последних ниточек, связывавших Минаева с его собственным прошлым, был салон Мальвины Марьяновой. Здесь собиралась разномастная и симпатичная компания лиц, по большей части знакомых друг с другом еще с 30-х годов: поэты Д. Шепеленко[111] и Рюрик Ивнев, литературный функционер Д. Богомильский, скульптор А. Златовратский (упоминавшийся выше); наш герой, знакомый со всеми перечисленными еще с 30-х годов, регулярно там бывал.
Одна из попыток расширения этого круга окончилась трагически.
«В МГБ
Темкина И. М.
Москва, Подсосенский пер., 21, кв. 41
Заявление
В 1950 г. я жил в Успенском пер., д. № 6. В янв. – фев. того года меня встретила гр. Марьянова Мальвина, заявила, что она живет в одном дворе со мной, рекомендовала себя поэтессой, в свое время знакомой с А. М. Горьким. Она стала рассказывать о своих встречах с Горьким на о. Капри. Затем показала журнал, издававшийся не то в Киргизии, не то в Казахстане, в котором была отпечатана статья с воспоминаниями о Горьком. В заключение разговора она попросила одолжить 50 р. и сказала, что у нее часто собираются известные литераторы, представители искусства: во время этих вечеров читаются произведения и критически разбираются. Она попросила меня с женой посетить такой вечер, который состоится на днях и выразила желание, чтобы я прочел какой-нибудь из моих рассказов.
Заинтересовавшись этим, мы с женой посетили ее в указанный ею день. Застали ее мать, которая кажется, спала и пожилого человека интеллигентной внешности, который был представлен как скульптор, сын писателя Златовратского. Мы вступили с ним в беседу, т. к. он был глух, то мы предпочитали слушать его. Он рассказывал о своих встречах с Чеховым и Горьким в Крыму, как он работал над скульптурным портретом Горького, после этого стал читать поэму, посвященную Горькому. Это было слабое ученическое произведение, в поэтическом отношении примитивное, в идейном отношении не представляющее никакого интереса. Этакий обывательский пересказ о встречах с Горьким. Я счел это за чудачество старика, увлекающегося поэзией.
Затем они попросили меня прочесть что-нибудь. Из вежливости я прочитал какой-то отрывок, намереваясь скорее уйти. В это время явился новый посетитель, которого Марьянова отрекомендовала как талантливого поэта, однако работающего сейчас не по своему призванию. Фамилии, имени, отчества сейчас не помню (возможно, Николай Николаевич). Он был среднего роста человек в чрезмерно поношенном костюме. Лицо оставляло впечатление больного туберкулезом, либо много лет работающего в дореволюционных типографиях и общающегося со свинцом, такие лица бывают и у пропойц. На вид ему было лет 50, говорил глухим голосом. Вслед за ним (возможно, и раньше) пришел молодой человек, лет около 30 и был представлен как непосредственный начальник ее, Марьяновой, по работе. Она сказала, что он литератор, работающий сейчас над какой-то повестью, не то очерками, не то рассказом. Фамилии, имени, отчества его не помню. Вел он себя чрезмерно молчаливо, в разговор почти не вступал, читать произведения свои отказался.
После этого Марьяновой был подан пустой чай, без закусок и поэт, назовем его условно Ник. Ник., выразил согласие прочитать свои стихи. Он извлек из кармана небольшую потрепанную тетрадку и заунывным голосом стилем декадентского поэта стал читать. Прочитал стихотворений 15–20, относительно небольших по размеру, в 5–6 строф, иногда в 1–2.
Все стихотворения были написаны в духе акмеизма, не то символизма, отличались пессимизмом, разочарованием в жизни. Некоторые стихотворения затрагивали и политические темы и носили ярко выраженный антисоветский характер. Из них запомнились стихи, в которых он издевательски говорил о советских поэтах, описывающих жизнь колхозов, заводов; высмеивалась карточная система во время войны (не то затруднения с питанием), а также выражалась мысль о том, что если будешь писать не о современности, то тебя вроде заставит НКВД. Описывались также портреты <нрзб> лиц, помнится были стихи о Керенском, о Распутине.
На вопрос, понравились ли мне стихи, не желая вступать в прения с подобным «автором», сказал, что они не современны и даже (более?), на что поэт отозвался, что писать в современном духе не может, а пишет как умеет. При этом он оставлял впечатление человека, никем не понятого и всеми обиженного.
Когда жена моя заявила, что стихи ей не понравились, Марьянова выразила сожаление, и сказала, что стихи, хотя и не современны и не в духе сегодняшнего дня, но Ник. Ник. человек талантливый и что он даже посвятил ей стихотворение.
Высказывания Златовратского и второго (молодого человека) не помню. После этого Марьянова прочла свое стихотворение о какой-то скульптуре в саду. Стихотворение примитивное и безыдейное. Я с женой заявили, что нам нужно срочно уйти, и, провожая нас, Марьянова сказала, что она очень жалеет, что не пришли еще какие-то литераторы (фамилии их не помню), что они «очень милы», а Ник. Николаевич, хотя и очень презирает ее мать, но она его жалеет и уважает. Просила еще приходить.
Когда мы выходили, за нами увязался вышеупомянутый молодой человек (нрзб) и, прощаясь с нами во дворе, попросил мой адрес с тем, чтобы придти почитать свои рассказы. Я сказал, где я живу, но он ко мне не приходил, и я его больше не видел.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Славянская гимнастика. Свод Здравы Стрибога. Свод Здравы Макоши. Практики волхвов - Евгений Баранцевич - Здоровье
- Ковер-самолет - Крапивин Владислав Петрович - Детские приключения
- Дети ночных цветов. Том 1 - Виталий Вавикин - Ужасы и Мистика
- Наука страсти нежной - Татьяна Гармаш-Роффе - Детектив
- Чудесная чайная Эрлы - Варвара Корсарова - Любовно-фантастические романы