Повести - Ал. Алтаев
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детская литература / Детская проза
- Название: Повести
- Автор: Ал. Алтаев
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гнедка оседлали под дамское седло. Одновременно выехал и кабриолет с кучером.
Седло, годное для катанья, — одно. Когда старшие барышни Римские-Корсаковы повыходили замуж, другие седла сложили на чердак, и их поели мыши. Саше и горничной Дуняше обеим хочется скакать по лугу карьером. Дуня ближе сердцу Саши, чем разные "кузиночки" и московские подруги. Да и маменька не перечит этой дружбе. Дуня в барском доме "на посовушках" еще с детских лет. А теперь Мария Ивановна без нее не может, казалось, дышать: чай ли пьет по утрам в спальне, подает Дуняша; к обедне ли ездит в монастырь — тоже с Дуняшей. Дуня научилась даже понимать французскую речь и сама пересыпает разговор французскими словечками. Дуня — хохотушка и ловкая помощница всяких затей Саши.
Выехали: Саша — на Гнедке, Дуня — в кабриолете. Дуня сама правит, а кучер, с кнутом за поясом, торопится сзади. Но едва заехали за пригорок — стоп. Дуняша уже — на Гнедке, а Саша — в кабриолете. Носятся по лугу, меняются местами, смеются.
Сергей все это видел и понял, что Саша осталась такой же простой и милой шалуньей, какой была ребенком. Он слышал, как Дуня, метнув на него мимоходом острый взгляд, шепнула барышне, как ровне:
"Жоли гарсон!"[128]
И он решил просить Дуню устроить ему встречу с Сашей.
Саша пришла в беседку в условленный час. Цвела сирень, и грозди ее прорывались через разломанную решетку. Кругом все было голубое, и лицо Саши в лунных лучах казалось бледным и неясным. Одни только цыганские глаза словно горели.
— Вот и я! — вошла она, запыхавшись от бега и обмахиваясь веткой белой сирени. — Дуняша сказала, что ты хочешь меня видеть, Сережа. И я рада повидать тебя одного. — Она засмеялась. — Я ведь все, все помню — прежнее, детское… Только теперь мне уж не так интересны пляшущие паяцы и китайцы. А жаль! Ты их так замечательно вырезал из бумаги. Теперь не то! Ты говори мне скорее. — Она насупила брови и стала почти серьезной. — Я занята сегодня. У маменьки опять вертижи и спирает дыхание. Она приказала Дуняше поставить банки, а мне — спать в ее комнате. Ох, Сережа, и надоели же эти вертижи, если бы ты знал!
Сергей собрался с духом и начал:
— Александра Александровна… я решился, памятуя о детских годах…
Она засмеялась:
— Сережа, ты так говоришь, точно боишься.
— Я теперь всего боюсь, Александра Александровна, — опустил он голову. — Вот вы об игрушечном паяце вспомнили. А мне самому пришлось превратиться в паяца…
— Да в чем дело? Говори! Я ведь ничего не знаю о тебе.
— Я писал вам…
— Представь, твое письмо маменька куда-то затеряла, а Дуняша его на папильотки потом разорвала. Только один конверт до меня и дошел — такая жалость!
Сергей заговорил, захлебываясь, слова не поспевали за мыслью. В коротких, отрывистых фразах он рассказал свою историю, поведал о крушении всей жизни.
Глаза Сашеньки засверкали от негодования. Машенька Баратова — невеста этого красивого юноши в лакейской ливрее! Что, если бы она сама была на месте этой бедняжки? И бывший казачок, старый приятель детства, сразу показался ей и выше ростом и значительнее. В красивом лице его она прочла "возвышенный ход мыслей" и "печать незаурядного таланта".
— Неужели кузен с кузиной не хотят дать тебе вольную?
— Не хотят.
Она подумала.
— А если бы ты был вольный, ты бы кончил Академию, получил диплом и тебя пустили бы за границу?
— Непременно.
Саша нервно ощипывала цветы сирени.
— А она… Машенька… тоже крепко тебя любит?
Он упал перед нею на колени и, забыв долгие годы разлуки, взял за руки и горячо забормотал:
— Сашенька! Единственная вы моя надежда… Я знал, что вы меня поймете… Чутким сердцем отзоветесь…
Потом, разом вспомнив, одернул себя:
— Господи, что же я говорю? Простите, барышня…
Она ласково улыбнулась и провела рукой по его волосам:
— Почему же не "Сашенька", как прежде? Может, мы еще и породнимся через Машеньку и дядю Федю Толстого. Глупый! Ведь я, Сережа, твой друг.
Она встала и отряхнула с платья лепестки.
— Ну вот что, — проговорила она, — клянусь самыми заветными моими желаниями: сделаю все, что можно. Я тебе помогу. И вот залог!..
Саша сорвала новую ветку и, протянув Сергею, проговорила торжественно:
— Сирень не успеет еще завянуть, как я все устрою. Впрочем, — добавила она, — ты поставь ее все-таки в воду, чтобы она подольше… не завяла. Да вот еще, скажи: ты на балах танцевал, в обществе был принят, значит, и образованность имеешь? Много читал?
— Много.
Она задумалась.
— А о Шекспире слышал?
— Шекспира читал в переводе, а Мольера — в подлиннике.
— По-французски?!
— По-французски. И спектакль видел.
Сашенька всплеснула даже руками:
— Счастливый! А мне маменька Шекспира и Мольера читать не позволила. И в театре я была всего раз. До шестнадцати лет светских барышень в театры и на балы не вывозят.
— Са-а-ша!.. — донесся с террасы голос Марии Ивановны.
— Зовут! Конечно, образованному человеку, читающему Шекспира и Мольера, никак нельзя быть лакеем. Это просто… глупо и неприлично! Ну так слушай. — Она перекрестилась. — Вот тебе крест, что, если бы меня маменька посватала помимо моей воли, я бы, ни за что не пошла к венцу. Так должна поступить и твоя Машенька. Прощай! Через Дуняшу я назначу тебе свидание.
Она скользнула в дверь, и гравий зашуршал под ее быстрыми ногами.
Улыбаясь, Сергей опустился на скамейку; ему так хотелось верить в могущество Саши.
IV. ШАХ И МАТ
В спальне, слабо освещенной мигающим огоньком красной лампадки, тихо. На мягком расшитом коврике стоит на коленях Мария Ивановна и кончает свою вечернюю молитву:
— Господи, спаси и сохрани… Сыновей моих сохрани — раба твоего Григория и раба твоего Сергия. И всех сродников, господи. Пресвятая владычица-скоропомощница, святой Пантелеймон-целитель… Саша, подними меня — сама не могу. Так… Дуняшка, туфля спала. Да потри ноги, опять отекли. Ты сегодня банки не ставь. Я отменила. Ну, что жмешься, как котенок, Саша? Ступай к себе, небось не хочется со старой матерью спать?
Дуняша терла барыне ноги, а
- Ученица падшего бога (СИ) - Канарейкин Андрей - Фэнтези
- Зимний излом. Том 2. Яд минувшего. Ч.1 - Вера Камша - Книги магов
- Жизнь поэтов - Эдгар Доктороу - Современная проза
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Стихотворения и поэмы - Юрий Кузнецов - Поэзия