Женское время, или Война полов - Эдуард Тополь
- Дата:30.10.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Триллер
- Название: Женское время, или Война полов
- Автор: Эдуард Тополь
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Хорошо, не мешайте, я сосредоточусь…
И снова ей пришлось собрать себя в тонкий луч, в лазерный скальпель и лучом этого скальпеля медленно пойти по плоскости диска, по его гладкой и чуть вязкой пластиковой структуре. Но — что это? Ее рука наткнулась на какую-то занозу, заусеницу. Зара подвела к этой заусенице вторую руку и сказала негромко:
— Я вижу цифры.
— Какие? — тут же спросил Акопян с напряжением в голосе.
— Десять, запятая, один. Кажется, все…
Армяне зааплодировали, Акопян закричал:
— Гениально! Зара! Десять-ноль-один! Гениально! Это код буквы «а» в компьютере! Вы понимаете, что вы натворили?! Вы прочли компьютерный диск! Можно, я вас поцелую?
Зара расслабилась, и — тут это случилось! Неожиданным набатом загремел пульс, и в голове загрохотало: «Мирза! Мирза! Мирза! МИРЗА!» Это возникло так стремительно, словно снарядом вошло в ее кровь и стало колотить в сердце, в мозг, в уши: «МИРЗА! МИРЗА! МИРЗА!..» — без остановки, без остановки.
Зара вскочила и заметалась по комнате, она не знала, что предпринять. Но она ясно ощущала, что что-то происходит, что-то с ним происходит, что-то ужасное, страшное…
— Зара, что с вами? — Акопян бросился к ней, но она оттолкнула его с такой нерасчетливой силой, что он отлетел к стене и сбил плечом огнетушитель. Однако Зара даже не заметила этого, она, как тигрица в клетке, металась по комнате, слыша внутри себя этот все растущий, оглушающий пульс и мысли крик: «МИРЗА! МИРЗА! МИРЗА!» И — ужасный, страшный жар во всем теле.
— Она горит! — крикнул кто-то.
Действительно, она ощутила, как на ее голове вспыхнули волосы, а на плечах — лабораторный халат…
Первым нашелся Акопян: схватив огнетушитель, он крутанул вентиль и направил на Зару мощную пенистую струю.
И спас ей жизнь.
Падая и теряя сознание от пронзительной боли ожога, Зара в последний миг успела увидеть, что произошло: далеко-далеко, в Крыму, на ялтинской набережной, Мирза, облитый бензином, горел живым факелом и кричал: «Крым — татарам! Крым — татарам!..»
36
Когда она пришла в себя, она уже знала, что Мирза мертв. Это знание было внутри ее и столь же ясное, как саднящая боль ожогов на голове и на плечах. Но она не хотела в это поверить. Она повела взглядом вокруг себя. Оказывается, ее уже перенесли в ее комнату. У кровати на стуле сидел Цой, а у окна стоял Акопян. За окном низко, прямо на пики гигантских сосен садилось солнце.
— Ка… какое сегодня число? — преодолевая боль, выдавила из себя Зара.
— Восемнадцатое мая, — ответил Акопян. — В этот день вас выселили из Крыма, правильно?
Зара закрыла глаза. Теперь это уже непреложно. В годовщину выселения татар из Крыма Мирза сжег себя, чтобы толкнуть, зажечь, поднять народ на новую борьбу за возвращение на родину. А она тут работает на власть, которая отправила в тюрьмы всех диссидентов и правозащитников, ее народ — в ссылку, а Мирзу — на костер!
Умереть! Умереть ей за это!
— Умереть нельзя, — вдруг сказал Цой.
Зара удивленно открыла глаза, но Цой уже повернулся к Акопяну, который спросил у него:
— Что ты сказал?
— Я Заре сказал: нельзя умереть, скоро вра сс и прилетят, ле сс ить будут, — объяснил ему Цой с улыбкой.
— Да вы что «умереть»?! — воскликнул Акопян, подходя к кровати и беря Зару за руку. — Даже не думайте! Мы вам и не дадим умереть! Вы же уникум! Я вызвал лучших московских специалистов по ожогам! Утром они будут тут! А пока, до их прилета, Цой вам снимет боль, я его попросил, мы с ним старые знакомые…
Только теперь Зара поняла, почему боль терпима, почему у нее нет болевого шока. Цой своим биополем снимает жар ожога, она даже чувствует приятную прохладу простыни под обожженным плечом.
— Отпусти ей руку, А сс от, ты мне ме сс ае сс , — сказал ему Цой.
— Может, мне совсем уйти? — обиделся Акопян.
— Да. Мне будет лег сс е.
— Хм! — хмыкнул от такой откровенности Акопян. — Но ты обещаешь, что не оставишь ее до утра? Я договорюсь со Свиридовым.
— Обе сс аю. Иди.
Когда за Акопяном закрылась дверь, Цой сказал:
— Очень хорошо. Теперь начнем работать по-настоящему.
Он произнес это настолько грамотно и без всякого акцента, что Зара изумленно открыла глаза.
Но губы Цоя были закрыты, а в узких темных глазах плясали лукавые огоньки.
— Зачем же вы… — начала было Зара, но он тут же перебил ее, не открывая рта:
— Замолчи. Нас слушают.
— Что?! — Теперь она изумилась вдвойне: и его манере говорить сквозь закрытые губы, и сути того, что он сказал. И тут же ясно услышала его спокойный голос:
— В твоей комнате два микрофона, и оба сейчас включены. Поэтому лучше молчи.
При этом он просто смотрел ей в глаза и чуть улыбался своими узкими корейскими глазами. Но она еще не врубилась, не поняла и спросила вслух:
— Как? Как вы это делаете?
— Я говорю с тобой мыслями, — прозвучал в ней его голос. — И ты отвечай мне мыслями, не трать силы.
«Действительно, — подумала она, — сейчас, когда такая боль во всем теле, произнести каждое слово стоит огромных усилий…»
— Не только, когда есть боль, — услышала она голос Цоя. — Любая речь — это трата энергии. Причем двойная.
— Почему двойная? — спросила она в уме, уже обращаясь не столько к Цою, сколько к его голосу, который говорил в ней.
— Потому что сначала мы тратим энергию, чтобы найти для мысли слова, а потом, чтобы выдохнуть их, — ответил он, и она перестала удивляться этому внеречевому обмену мыслями.
— Значит, нас слушают? Зачем? — спросила она.
— Здесь слушают все комнаты. Теленадзора нет, на это у них денег не хватит, зато микрофонами нашпигован весь Центр. Тебе еще больно?
— Нет. Почему-то боль исчезла. Как вы это сделали? Отключили нервные центры?
— Что ты! Это варварство фармакологии! Я просто лечу твои ожоги, заживляю раны и кожу. Ты поможешь мне, если совсем расслабишься. Можешь даже не отвечать…
— А на каком языке вы со мной говорите? — вдруг спросила она. — По-русски или по-корейски?
— Это хороший вопрос, — усмехнулся его голос. — Мы говорим по-татарски.
— Неправда! Вы не знаете татарский.
— Конечно, не знаю. И ты не знаешь корейский. Я говорю с тобой вне языка, я передаю тебе мысли. А ты их расшифровываешь на том языке, на котором думаешь. Это лишний процесс, он занимает массу времени, но иначе ты еще не умеешь.
— А почему я расшифровываю их вашим голосом?
— Это второй хороший вопрос! Молодец! Голос… Тут я помогаю тебе. Иначе тебе будет скучно, как будто ты говоришь сама с собой.
— Значит, по-вашему, слово затрудняет общение?
— Конечно. С тех пор как человек придумал слово, он выпал из природы. Подумай: птицы, звери и даже деревья общаются между собой экстрасенсорно, телепатически. И человек был включен в эту систему до тех пор, пока не выдумал речевой обмен информацией.
— Но ведь в Библии сказано, что «в начале было Слово».
— В начале чего? В начале сотворения мира и выхода человека из природы. И видишь, к чему это привело? Слово разъединило людей по языкам, оно помогает не столько передавать мысли, сколько скрывать их. Да оно и мелко! Если записать на бумагу наш разговор, он займет две страницы и все равно будет плоским, бездушным и безголосым! А телепатически я могу передать тебе миллионы бит информации в долю секунды! И даже показать тебе все, что хочу, — и реальный мир, который я видел, и свои фантазии.
— Покажите.
— Потом. Ты еще не готова.
— Ничего. Попробуйте. Пожалуйста! — почти кокетливо попросила она.
— Хорошо, — усмехнулся его голос. — Но только чуть-чуть. Я покажу тебе, где я родился. Видишь?
Это было невероятно, немыслимо, но она — увидела! Она увидела панораму гор, поросших кедровым и хвойным лесом и освещенных рассветным солнцем, встающим над морем. И это было не плоское двухмерное изображение, как на теле— или киноэкране, а объемная, натуральная картина, словно Зара просто перенеслась на вершину одной из северокорейских гор и видит все вокруг: высокое небо над головой, облака над зеленым морем вдали, камышовые крыши какой-то деревушки под горой, конусы соломенных шляп у мужчин и женщин на рисовом поле… А вблизи — движение воздуха сквозь иглы хвойных веток, блеск солнечных лучей на каждой из них. И слышит голоса птиц, беличий стрекот на соседней сосне, полет шмеля… И запахи! Головокружительно пахнет йодистым морем, хвоей и дымом кизиловых дров…
— Потрясающе! — воскликнула она. — Очень красиво! Как в Крыму!
— В Крыму? — спросил Цой. — Не может быть.
— Может! У нас еще красивее!
— Покажи.
— Я не умею…
— Ничего. Ты вспомни, а я увижу все, что ты увидишь.
- Игра в кино (сборник) - Эдуард Тополь - Современная проза
- Апокалипсис вчера: Комментарий на Книгу пророка Даниила - Илья Стогов - Путешествия и география
- Умереть бы раньше, чем проснуться - Уильям Айриш - Триллер
- Демон Судьбы. Проснуться Демоном (СИ) - Мед Натали - Любовно-фантастические романы
- А поутру они проснулись... - Василий Шукшин - Русская классическая проза