Танцуя с тигром - Лили Райт
- Дата:20.06.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Танцуя с тигром
- Автор: Лили Райт
- Просмотров:1
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Принеси мне голову Иоанна Крестителя… Я однажды увидел ее в кино. И картину. Караваджо. Слыхал когда-нибудь о нем? Глупый вопрос.
Он потер свое раненое ухо.
– Ладно, если ты не можешь принести мне его голову, тогда принеси мне свой член, и я отведаю его на обед. Хорошо, что я не слишком голоден. Ха-ха.
Patrón должен угрожать. Люди ожидали этого. Это придавало им мужества идти до конца. Невозможно говорить с живым человеком так, как говоришь перед видеокамерой.
– Он нужен мне мертвым. Более мертвым, чем в прошлый раз. Больше никаких ванн перед сном. Пули.
Он сбросил звонок и набрал номер Суэрте.
– Ты нужна мне, детка. Я не хочу умирать, не закончив с тобой кое-какие дела.
7
Анна
Эмилио Луна, голый по пояс, сидел в тени и шлифовал коробки в форме сердца. Увидев Анну, он поспешил в дом, надел рубашку и вернулся, держа в руках маску из бирюзы. Он протянул ее Анне.
– La máscara es bonita[365]. – Она закусила губу, подбирая правильные слова. – Но она не совсем похожа на другую.
Резчик обдумал ее критическое замечание, перед тем как возразить:
– Хавьер работает по камню в Митле. Они работают с камнем сотни лет.
– Да, но лицо выглядит иначе. Где фотография?
Резчик достал фотографию и протянул ей. Анна взяла фото и маску, сравнивая.
– Она лучше в таком исполнении, – сказал резчик. – Вы же не хотите разгневанную маску.
Анна удержалась от мимолетного желания ударить его этой маской по голове. Встреча с Тигром неотвратимо приближалась, до нее оставалось всего два дня. Сухой бриз подул между ними. У нее больше не было денег, поэтому она решила использовать лесть.
– Ваш брат – известный мастер, настоящий художник. Я знаю, что он может сделать тончайшую работу. Эти две маски должны быть… – Ее мозг почти вскипел. – Idénticas[366].
Резчик пробормотал что-то неразборчивое, то ли молитву, то ли проклятье, и вытер лицо рукавом рубашки.
– Хавьер уехал.
– Когда он вернется?
– Depende.
Анне захотелось влезть в деревянную коробочку и закрыть ее безупречную деревянную крышку. Она посмотрела ему в глаза.
– Если вы сделаете эту работу к обеду пятницы, я буду очень довольна и расскажу всем своим американским друзьям, что вы делаете великолепные маски.
Едва успев произнести это, она тут же возненавидела себя. Эмилио Луна отмахнулся от этой бессмыслицы, снова сел на свой стул и продолжил шлифовать. Анна пошатнулась, почувствовав головокружение. Она не взяла с собой воды. Она была голодна, и ей хотелось в туалет. Я буду очень благодарна. Вот что она хотела сказать. Но от жары и тревоги склонение agradecer[367] было для нее за гранью возможного. Вместо этого она сказала одну вещь, которая могла убедить мексиканского резчика пойти на уступки американской требовательной gringa[368].
– Por favor, señor[369]. Это для моей мамы.
Мужчина посмотрел на нее, увидел в ее лице что-то очень знакомое и узнал это. Она лгала, но у нее не было другого выбора.
– Viernes por la tarde[370].
Анна поблагодарила его, повернулась, чтобы уйти, и застыла как вкопанная. Сальвадор стоял, опершись о забор. На нем была футболка с вышивкой ВОВ.
Он окинул ее оценивающим взглядом, подарил ей полуулыбку, словно находил ее одновременно очаровательной и гадкой.
– А из тебя вышел хороший лжец.
– Как и из тебя.
– Меня?
Он потянулся, чтобы взять ее за руку. Анна отдернула ладонь. Сальвадор последовал за ней на улицу.
– Я пришел, чтобы извиниться, – сказал он. – У меня тяжелый характер. Я могу помочь тебе продать маску в хорошие руки за отличную цену. Мы можем работать вместе, если ты позволишь мне и примешь мою помощь.
Анна не была готова излить на него свой гнев.
– Ты опоздал. Маска заперта за семью замками в молельне Томаса Мэлоуна, но у нас есть план, как ее оттуда достать.
– Нас?
– У нас с черным археологом.
– Каким черным археологом?
– Кристофер Мэддокс. Он твиггер, довольно известный твиггер в определенных кругах. – Увидев, что Сальвадор в замешательстве, она добавила: – Метамфетаминовый наркоман, который откапывает сокровища. – Теперь Сальвадор был в ужасе. – Но сейчас он в завязке и копает туннель под часовней. Он почти закончил свою работу.
– Ты думаешь, он безопасен?
– Туннель?
– Твиггер.
Анна пожала плечами.
– Я доверяю ему. Он мне еще не лгал. Ты мог бы рассказать мне о своей девушке или это не принято в кругу крутых мексиканских художников? Ко всему относиться с легкостью. Todo azul[371].
Она где-то услышала это выражение. Игра слов. Все круто. Все синее.
– О какой девушке?
– O fresa. – Анна взбила рукой волосы. «Клубничка» было пренебрежительным термином, обозначавшим распутную мексиканскую женщину.
– Моя сестра?
Анна скорчила гримасу.
– Да брось. Твоя сестра? – Она сымитировала его произношение: – Меня однажды просили стать отцом, но я отказался от этого предложения. Каждый должен знать свое место.
– Híjole[372]. – Он посмотрел на дорогу, через которую курица переводила цыплят. – Ты приехала сюда на машине?
– Нет, на автобусе.
Это тоже была его вина. Жара была его виной. Тигр был его виной. Он никак не помог ей.
– Я должен показать тебе кое-что, – сказал он. – После этого если все еще захочешь уйти, то уйдешь.
– Откуда ты узнал, что я здесь?
– Дядя Эмилио – хороший человек, но он не умеет хранить секреты.
Анна уставилась на забор, раздумывая, как поступить. Она хотела поверить ему, хотела довериться кому-нибудь, и ей сильно не хотелось ехать на автобусе.
Они подошли к его автомобилю. Сиденья были раскалены. Он достал из бардачка компакт-диск.
– Раз уж мы боремся, то давай послушаем музыку.
Мерседес Соса пела «María, María», пока они выезжали из городка. У отца Анны был этот диск. Еще в детстве Анна решила, что это самая грустная песня в мире. Мария была достойна жить и любить, как другие люди, но не могла. У нее не было силы, мечтаний, желания, благодати… Анна считала собственные недостатки, по одному на каждый телефонный столб. Я нетерпелива. Я слишком много пью. Я хочу быть самой красивой женщиной в комнате. Я притворяюсь, что я счастливее, чем есть на самом деле. Я хочу верить в Бога, но не знаю, с чего начать. Я люблю путешествовать, но не могу правильно определить направление. Я не могу представить себя матерью. Я небрежно обращаюсь со всем, кроме слов. Я ненавижу тратить деньги и волнуюсь, что они закончатся. Я не слушаю, когда люди говорят мне свои имена. Я сплю с мужчинами, которые мне не нравятся, потому что не хочу ранить их чувства. Я предпочитаю быть несчастной, чем причиной чужого несчастья, но потом меня возмущают люди, которые делают меня несчастной. Иногда я смотрю на людей, которых я люблю, и вообще ничего не чувствую.
Быть Анной. Быть любимой. Быть любимой, как Анна.
Для этого понадобится гребаный святой.
Он отвез ее в отделение банка. Мисс Венесуэла обслуживала клиента. На ней был темно-синий костюм, волосы были собраны под ободок, а ниспадающие локоны красиво обрамляли лицо.
Когда клиент вышел, она обошла вокруг стола, чтобы поприветствовать их, и поцеловала в щеку Сальвадора. В тот момент Анна ненавидела их обоих – за то, что они мексиканцы, за то, что у них друг с другом больше общего, чем с ней, за то, что оставили ее вне мира колониальной Мексики с ее колоколами и живописным упадком, мира, в котором целуют в щеку.
– Виктория, это Анна, моя подруга, о которой я тебе рассказывал. Анна, это Виктория.
Он сказал это на английском языке. Подтекст был ясен: английский Виктории был лучше, чем испанский Анны. У Виктории все отлично получалось. Виктория была мексиканкой, красивой, она говорила по-английски и была беременна ребенком Сальвадора. Виктория, наверное, готовила собственные тамале. Она протянула Анне руку, мягкую, как птица. От ее женственности Анне захотелось выть.
– Анна заметила, что ты беременна. – Сальвадор повысил интонацию.
Анна посмотрела на него. Ее бросило в жар.
– Она хочет знать, моего ли ребенка ты носишь.
Виктория опустила голову, сконфуженная. Сальвадор уточнил:
– Она видела нас у zócalo на прошлой неделе. Ты плакала, а я держал тебя за руки. Она думает, что ты моя девушка.
Виктория сочувственно цокнула языком, будто напоминая Анне, что у мексиканки намного больше общего с любой американской женщиной, чем с любым мексиканским – или американским – мужчиной.
– О нет, Анна. – Виктория покачала указательным пальцем. – Это ошибка. Сальвадор не мой парень. Отец моего ребенка – еще больший cabrón, чем мой брат.
На ужин они ели рис, бобы и авокадо, присыпанные кинзой и политые лаймом. Анна не могла остановить себя, чтобы не прикасаться к нему, к его рукам, его плечу, его губам. Она увидела, как по стене ползет скорпион размером с ее мизинец. С помощью куска картона Сальвадор сбросил его в банку из-под варенья, наполненную спиртом. Насекомое всплыло на поверхность. Снежный шарик. Смертоносный. Чистый.
- Героин - Томаш Пьонтек - Контркультура
- Детектив с тигром. Из цикла «Дилетантские детективы» - Татьяна Мефодьевна Постникова - Классический детектив
- Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден - Историческая проза
- Галера чёрного мага - Деннис МакКирнан - Фэнтези
- Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон - История