Тайна "Сиракузского кодекса" - Джим Нисбет
- Дата:27.09.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Детектив
- Название: Тайна "Сиракузского кодекса"
- Автор: Джим Нисбет
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Беда была в том, что перед Джоном, представлявшим, казалось, само воплощение гения — пусть второстепенного — Ренессанса, продававшегося то папе, то Медичи, эти женщины устоять не могли. Пусть второстепенный, он так близок, как большинству из них и не снилось, к некой стихийной силе, к подлинному творческому стимулу. Многие из них сознавали это, и действовали единственным способом, каким умели: они с ним спали. Точные, подробные, нежные, полные изысканной тонкости портреты тех, кто уступил ему, и сводили Джона с ума. Алкоголь, поглощавшийся в огромных количествах, добавлял масла в огонь.
Были и некоторые психологические факторы. Например, его отец сделал карьеру в морской пехоте и презирал сына, ставшего художником. Джон, чувствительный мальчик, все детские годы слушал, как отец пилит мать за то, что та защищала, и тем более развивала, яркий талант их единственного сына. Когда добродушный местный портретист, случайно оказавшийся гомосексуалистом, взял Джона к себе под крыло, давая ему уроки и материалы, бесплатно или за особую цену, трещина в семейной жизни внезапно превратилась в раскол. Отец Джона, серьезно и неподдельно стыдившийся компании, с которой водился Джон, пришел к странной, но навязчивой идее, что мальчик, которого он растил как своего, не мог быть — и в действительности не был — его плотью и кровью.
Простейшим побочным эффектом всего этого стало стремление Джона посредством сурового и редко нарушаемого режима остаться в свои пятьдесят три года в такой же форме, в какой его отец был в двадцать, когда выпрыгивал с плавучего танка на остров Иво Джима, неся на себе пятьдесят пять фунтов выкладки. Впрочем, возраст и выпивка брали свое.
Клиентам Джона ни к чему была картина без рамы. Поэтому рама Кестрела входила в цену покупки. «Портрет. Джон Пленти» гласили выставочные этикетки, а ниже и мельче шло: «с лакировкой, рамой, доставкой и размещением». Рамы бывали и простого багета, и со сложной резьбой; цены, которые запрашивали Джон или его агенты, основывались на моей оценке и эстетическом вкусе Джона. Нас обоих это устраивало. Прежде всего, если им не приходило в голову явиться в мастерскую и проинспектировать все в натуре, я мог не иметь дела с клиентами Джона, которые в большинстве своем были утомительны, избалованны и однообразны. Мне эти черты представлялись нежелательными, а вот Джону нравилось с ними спорить и даже издеваться над ними. Мне не было дела до его хищных забав, а мое скромное финансовое положение не касалось его. Уже много лет, в промежутках между щедрыми чеками и бутылками изысканных вин, мы оставались в каком-то смысле друзьями.
Когда я пришел стучаться в проржавевший фасад студии Джона, давно стемнело, и он был уже изрядно пьян.
Он приветствовал меня невнятным ворчанием и явственным запашком ружейного пороха. Закрывая дверь, Джон махнул мне на пару стульев в углу студии, а сам отправился за стаканом и льдом. Между стульями на низком столике, рядом с ополовиненной бутылкой «Джемисон», лежала коробка патронов и длинноствольный автоматический пистолет 25-го калибра. Вокруг на столе и под ним валялись гильзы. Одна залетела даже в стакан с виски и тускло поблескивала под кубиками льда.
На дальнем конце студии подвешенная к потолку лампочка бросала направленный луч на портрет без рамы, висящий на высоте человеческого роста на стене. Я подошел посмотреть. Картина располагалась в добрых пятидесяти футах от стула, с которого стрелял в нее Джон. Если он поставил себе целью обвести пунктиром пробоин милое нарисованное личико, то работа была выполнена на треть и выполнена неплохо. На портрете была Рени Ноулс.
— Лед, — глухо сказал Джон. — Стакан.
Он был сильно пьян.
— Спасибо.
Я вернулся к столу и Джон подал мне выпивку. В стакане лежали два кубика льда, остальное — виски. Крепкий коктейль.
Он наполнил свой стакан, после чего бутылка опустела на три четверти, и упал на стул.
— В ближайшее время больше не получишь.
Немного виски выплеснулось из стакана на его свободную итальянскую рубаху и осталось незамеченным.
— Если мы не выберемся за новой.
— Я за рулем, — бодро сообщил я и уселся на стул.
Джон сделал длинный глоток, поставил стакан на стол и поднял пистолет. Не сказав ни слова, навел его на мишень и спустил курок. Раздался щелчок, по выстрела не было.
— Дрянь!
— Терпеть не могу, когда такое случается, — из вежливости поддержал я.
— Я как раз перезаряжал, — пояснил он, выщелкивая пустую обойму, — когда меня грубо прервали.
Он пальцем выталкивал патроны из пенопластовых гнезд и забивал в обойму.
— Что, заряженных нет? — равнодушно спросил я.
— Увы.
— Но ты бы мог их достать.
— Дэнни, — устало проговорил Джон, — достать можно все что угодно. Неужели ты до сих пор не замечал?
— Нет, — задумчиво отозвался я, — не замечал.
Он ладонью забил обойму на место, загнал патрон в ствол и послал пулю. Со шлакоблочной стены за портретом осыпалось немного пыли. Пустая гильза звякнула о бетонный пол.
— У тебя двадцать пятый? — спросил я. — Для стрельбы по мишеням?
— Да.
— Пристрелян хорошо?
Он выстрелил.
— Очень.
Он выстрелил еще и еще раз. После короткой паузы опустошил обойму — еще пять или шесть патронов, — все по портрету.
— Пойди, посмотри, — сказал он, прихлебывая виски.
— Мне плевать, — сказал я.
— Точно, — сказал он, — так и надо.
Я оглядел длинное помещение.
— Тебе тоже?
Он обдумал вопрос.
— Трудно рисовать то, чего больше нет.
Джон никогда не мог рисовать по представлению по той простой причине, что свой запас воображения он исчерпал во Вьетнаме — еще один побочный эффект конфликта с отцом. Так что модель должна была ему позировать, и сеансы затягивались надолго. Это только подогревало близость, которая неизбежно возникала между ним и его моделью.
— Ты уже писал Рени.
— Уже писал.
— Два или три раза.
— Верно.
— Ноулс заплатил за картины?
— За эту — нет.
— Она не закончена.
Джон поставил виски и выщелкнул пустую обойму.
— Нет, еще не закончена.
Я подумал.
— Почему бы не всадить ей пулю в лоб?
Он посмотрел на меня. Я посмотрел на него.
— И покончить с этим.
Его глаза угрожающе вспыхнули, но он овладел с собой, и взгляд снова стал тусклым.
— Я художник, а не мясник.
В этом был смысл. Он знал, о чем говорит. Это различие удерживало его на грани здравого рассудка.
Я ждал. Когда стало ясно, что ждать нечего, спросил:
— Значит, так?
Он возился с коробкой боеприпасов.
— Кто ее убил?
Он пальцем заталкивал патрон в пружинную обойму.
— Парень с пушкой.
— Парень?
Он пожал плечами.
— Расскажи мне о ней.
— Тебе какое дело?
— Ты разве не слышал? Возможно, это я ее убил. И хотел бы знать зачем?
Он резко рассмеялся.
— Рени Ноулс на тебя бы и не оглянулась.
— Почему бы и нет?
— Потому что у тебя нет того, что ей нужно — было нужно, — вот почему.
— Так просто?
— Так чертовски просто, Дэнни бой.
Он вставил обойму и перебросил мне пистолет.
— Заряжен и взведен.
Я поймал оружие и бросил обратно, даже не взглянув. Он поймал.
— Так чертовски просто.
— А ты где оказываешься?
— Впереди тебя, Дэнни.
— По дороге куда?
Он навел пистолет на портрет.
— А это, Дэнни, дьявольски хороший вопрос.
Он выстрелил.
— Но не тот вопрос.
Новый выстрел.
— Ты, как обычно, задаешь не тот вопрос, не в то время и не в том месте.
Он сделал еще два выстрела.
— А пока ты задаешь не те вопросы.
Выстрел.
— Не в то время…
Выстрел.
— …и не в том месте…
Выстрел.
— …людей убивают.
Он палил, пока не опустела обойма.
— Ничего себе, — сказал я в наступившей тишине. — Что подумают соседи?
Он уронил дымящийся пистолет на стол и выругался. Взял бутылку, отозвался:
— Соседи боятся меня до усрачки.
— Это не улучшает стиль, — заметил я, пока он наливал себе.
Он предложил мне бутылку. Я отказался. Он перевернул ее над своим стаканом. Серебристая капелька упала из горлышка и бутылка опустела.
— Чем была для тебя Рени, Джон, что ты так завелся?
Он поставил бутылку на стол.
— Она была совсем ребенок, Дэнни. Это ты наверняка заметил.
— И что с того? С каких пор ты заботишься о женщинах, которых писал? Прежде я от тебя слышал одни жалобы.
— Верно, — признал он, — с морфологической точки зрения все они — несовершенные копии Мэри.
Мэри была первой и единственной женой Джона, и эта пластинка проигрывалась не в первый раз. Я знал мотив наизусть.
- Лики любви - Дикси Браунинг - love
- Свидание с судьбой - Дикси Браунинг - Короткие любовные романы
- Сорвать маску - Сидни Шелдон - Триллер
- Упадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон - История
- Древний рим — история и повседневность - Георгий Кнабе - История