Ад в тихой обители - Дэвид Дикинсон
- Дата:19.10.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Исторический детектив
- Название: Ад в тихой обители
- Автор: Дэвид Дикинсон
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Опустившись на колени, архидиакон швырнул обрывки в костер, а затем победно поднялся. Взревевшая от счастья толпа, радостно размахивая поднятыми свечами, пожирала глазами бумажные клочки, которые, вмиг почернев, рассыпались бесплотным серым пеплом.
— Фрэнсис, — легонько толкнул в бок друга Джонни Фицджеральд, — как думаешь, это и впрямь акты парламента? Или же ловкачи просто-напросто навертели рулончики из всяких старых архивных бумаженций?
— Думаю, старинные свитки работы современных римских мастеров. Если попросишь хорошенько, Джонни, в Коллегии пропаганды и тебе изготовят что угодно.
Толпа продолжала неистово ликовать. Интересно, как архидиакон усмирит это полуночное буйство? Пауэрскорт заметил некое организованное движение: формировалась новая общая процессия под стягами «Христовых ран». Группы певчих из прежних четырех колонн выстроились позади одним объединенным хором.
Веселье, однако, не стихало. Мелькали огоньки, не умолкали крики «Ересь! Ересь!». Тогда архидиакон выпрямился и, являя собой призыв к тишине, картинно воздел руки. Пауэрскорту увиделся ветхозаветный пророк, взывающий к сынам Израиля, которые, забыв Бога отцов своих, пустились в необузданные пляски вокруг золотого тельца. Постепенно народ успокоился, все взгляды устремились к возвышавшейся на помосте фигуре. Лишь когда воцарилось полное, покорное молчание, архидиакон проговорил:
— Прошу вас теперь потушить все свечи.
Всеобщий грустно-удивленный вздох (людей в эту странную ночь так радовали, воодушевляли огоньки в руках), однако свечи тут же начали гаснуть. Пауэрскорта опять поразило, как слаженно, послушно действовала эта поющая и марширующая масса статистов. Что ж, весьма наглядная демонстрация пресловутой дисциплины католиков; точнее сказать — иезуитов. Волной пронесся шепот сожаления и шорох задуваемых свечей. Огромный церковный двор погрузился во мрак. До полуночи оставалось пять минут.
Архидиакон вновь обратился к толпе:
— В этот священный час, в этот миг великого трепета на пороге пасхального воскресенья нам должно всей душой ощутить тьму. Тьму в храме. Могильную тьму в гробнице Иисуса. Тьму заблуждения и греха, томление тьмы в преддверии искупительного света Воскресения. Послушаем святого евангелиста Марка: «И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца. И говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба?» — Головы верующих поникли. Архидиакон продолжал: — «И взглянувши видят, что камень отвален; а он был весьма велик. И вошедши во гроб, увидели юношу, сидящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого. Его нет здесь; Он воскрес, Его нет здесь»[62].
Архидиакон осенил себя крестом. Почти все в толпе тоже перекрестились.
— Сейчас пробьет полночь, — голос оратора начал обнаруживать усталость, появилась легкая хрипотца, — с последним ударом часов наступит Пасха. Идите в собор, служители проведут вас. При входе вы снова зажжете свои свечи, которые станут пасхальными огнями. И свет в храме явится светом вечной Христовой славы, символом торжества истинной Церкви над врагами!
Пауэрскорту стало любопытно, кто из «врагов» считается тут главным. Лютер? Кальвин? Подавший идею «упразднения монастырей» Томас Кромвель? Генрих VIII?
— Люди Комптона! — воззвал напоследок архидиакон. — Для вас слова пророка Исаии: «Народ. ходящий во тьме, увидит свет великий: на живущих в стране тени смертной свет воссияет».
Помолчав, архидиакон молвил:
— Dominus vobis сит[63].
Минуту стояла почти полная тишина. Кто-то из хористов слегка покашливал, стараясь прочистить горло; кто-то в толпе возился, отыскивая оброненную свечку. Затем вновь грянула фанфара, и юному трубачу над порталом довелось вторично познать миг публичной славы. С последним, тающим фанфарным звуком загудели, отбивая полночь, соборные колокола. Солировал отлитый в Бристоле в 1258 году «Большой Том», басивший ежедневно и возвещавший наступление пасхального воскресенья уже в шестьсот сорок третий раз. Торжественно разносились медленные колокольные удары: один, два, три… Толпа пришла в движение. С вершины помоста архидиакон милостиво приветствовал проходящих. Четыре, пять, шесть… Патрик Батлер исчез, отправившись на очередную вылазку. Пауэрскот плотнее прижал к себе жену, опасаясь, как бы она опять не простудилась здесь на ветру. Семь, восемь, девять… Может быть, и лорд главный судья графства нынче предпочел своему вечернему стакану портвейна у камина поездку в Комптон, на праздничный костер? Интересно, кстати, за кого — за убийц? еретиков? — молится по субботам англиканский архиепископ? Десять, одиннадцать, двенадцать…
Высокие кованые двери собора распахнулись. Внутри было темно, но у порога двое служек держали огромные пасхальные свечи, от которых вновь зажигали свои свечки все входящие в храм. Отряд певчих под водительством знаменосца со стягом «пяти ран Христовых» прошествовал через собор на хоры. Во время этого шествия звучало «Воскресение» из «Мессии» Генделя: «Воспряньте у врат, и да будут вечно отверсты двери, ибо грядет Царь во славе…»
По всему храму — вдоль проходов, около колонн, у алтаря, на хорах, в галерее — стояло наготове множество канделябров. Огромным количеством пустых подсвечников были уставлены также все ниши и капеллы. У входа образовались две очереди жаждущих рассеять тьму своим светильником. Голоса певчих вопрошали: «Кто сей грядущий Царь? Кто сей грядущий Царь?»
Столь же внезапно, как исчез, явился Патрик Батлер. Он уже взял под руку Энн, чтобы идти со свечками в собор, но Пауэрскорт все-таки не избавил друга от поручения:
— Нельзя ли, Патрик, разыскать старшего инспектора Йейтса? Он наверняка где-то там. Мне очень бы хотелось с ним увидеться.
Соборные канделябры начали заполняться принесенными горящими свечами. Первые партии вошедших разместились внизу, и центральный неф осветился гроздьями восковых огней, пылавших так ярко, будто их тоже одушевляла надежда на вечную жизнь. Паства все прибывала, и сияние растекалось, захватывая прочие части храма. С хоров неслось: «Кто сей грядущий Царь во славе? Господь, владыка наш, грозный и всемогущий!..»
— Бедный Фрэнсис! — сказала леди Люси. — Как тебе, наверно, досадно, ведь вечно одно и то же: ты предупреждаешь, тебя не слушают, потом оказывается, что, конечно, ты был прав.
— Ну что ж, хоть это утешает, — усмехнулся Пауэрскорт. — Зато ты, Люси, веришь мне всегда, и словами не выразить, как велика, как важна твоя помощь. Пора, однако, дорогая, и нам пойти возжечь свечи. Без нас, кажется, неполный комплект.
Архидиакон наконец спустился со своей трибуны. Приостановившись, он внимательно оглядел догорающий костер, будто желая убедиться в истреблении ненавистных указов. В соборе россыпь мерцающих огней заполнила уже верхнюю галерею. Капителям колонн и резным сводам за все их долгие века редко приходилось купаться в подобном ярком золотом сиянии.
«Воспряньте у врат, и да будут вечно отверсты двери, ибо грядет Царь во славе…»
Стоявшие в очереди перед храмом Пауэрскорт, леди Люси и Джонни Фицджеральд почти придвинулись к дверям, когда к ним подбежал возбужденный, запыхавшийся Патрик Батлер.
— Я выяснил, лорд Пауэрскорт, откуда приехали люди. В основном с юга: из Лондона, Бристоля, Рединга, Саутгемптона. И всем уже давно, за несколько месяцев до Пасхи, по секрету было сообщено о сегодняшнем действе. Организовано, будто большая военная операция. Комптонцы сочли все это захватом и разошлись по домам; ждут, когда шабаш поутихнет.
— А удалось вам, Патрик, выкроить минутку, чтобы придумать заголовок к репортажу? — нежнейшим голоском спросила леди Люси, плененная высоким эпическим стилем редактора «Графтон Меркюри».
— Я-то придумал, — кивнул журналист, крепко держа за руку стоящую рядом Энн Герберт, — но, боюсь, мои читатели не поймут.
— Так поделитесь с нами, — пряча в углах губ лукавую улыбку, предложила леди Люси, — мы постараемся воспринять должным образом.
Патрик вдруг смущенно потупился.
— Дразните меня, да? Вот ни слова не скажу, и никогда вы не узнаете про гениальный заголовок «Костер гордыни и тщеславия».
«Кто сей грядущий Царь? Кто сей грядущий Царь? Владыка сил небесных, Царь во славе…»
Дождавшись наконец возможности зажечь у входа свечи и войти в храм, компания была буквально ослеплена открывшимся великолепием. Все пространство собора светилось, переливалось мириадами огней. Зрелище редкостной красоты напомнило Пауэрскорту строфу «Бледно-желтых нарциссов» Вордсворта:
- Мэри-Сью Энциклопедия - М. Инна - Публицистика
- Чуткое сердце - Ребекка Рассел - Короткие любовные романы
- Методика и методология управления финансовыми потоками - Б. Алиева - Образовательная литература
- Два года на палубе - Ричард Дана - Биографии и Мемуары
- Секретная цивилизация Луны - Игорь Осовин - Военная история