По агентурным данным - Фридрих Незнанский
- Дата:03.09.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Боевик
- Название: По агентурным данным
- Автор: Фридрих Незнанский
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На крыльце появился Мирослав Иванович. Верный пес Анджей, он же Рудольф, прислонился к стене, сплевывая семечки. Из-за поясного ремня виднелся вальтер.
Такой же я отбил в «бою» за свою свободу. Мирослав Иванович сделал знак, призывая людей замолчать, и начал, покаянно понурив голову:
— Люди! Я позвал вас, чтобы сказать, что виноват перед вами.
Он снял шапку и поклонился народу. Народ ахнул. Бабы заголосили:
— Что ты, батюшка, Мирослав Иванович?
— Да в чем же?
— Да ты ж нам отец родной!
— Тихо, бабы! Я говорю! — продолжил председатель. — Не послушался я вас, не казнил убийцу и злодея, а он убег!
— Шмаков сбежал. — ахнула толпа.
— Но Бог все видит! Не удалось злодею уйти далеко. Бежал, видно, в город, чтобы там затеряться, да к нам в руки и попал! Слушайте люди! Злодей Кузьма Шмаков убит!
Толпа взвыла от радости.
— Как убит? — истошно закричала высокая некрасивая женщина, продираясь сквозь толпу.
— Это, тебе, Пелагея, лучше знать! Это ты мужиков зельем опоила? Так или нет? И выпустила отца-душегуба. Иди, полюбуйся, он в телеге валяется. А теперь тебя судить будем.
Женщина кинулась к телеге, раскидала солому, завыла, царапая лицо, обводя безумными глазами молчавших людей. Взгляд ее упал на Веру. Они с Максимом так и стояли на дороге, возле открытой повозки председателя.
— Это она! — завопила женщина, указывая на Веру. — Она меня подговорила!
— Кто? — опешил председатель.
— Баба эта! Которая в мужицком платье сюда заявилась! Она меня ночью как околдовала, как одурманила! Внушила, ведьма, что тяте в город ехать надо, в Чеку, чтобы все там рассказать. И его одурманила! Он ее и послушал.
— Куда-куда? В НКВД? — У Домбровски, что называется, глаза на лоб полезли.
Надо сказать, и я вылупился на возлюбленную Чижа. Это что, двойной агент?
— Вы, Виктория, хотели сообщить что-то в НКВД? — все не верил Домбровски.
— Хотела, да не сама! А через тятеньку моего! — визжала Пелагея. — Ведьма проклятая! Да я тебя сейчас своими руками…
Она подняла с земли булыжник, кинулась вперед. Максим загородил свою женщину, закричал:
— Это вообще все ложь! Я сидел с ним вместе двое суток! Шмаков никого не убивал! Он внучкой клялся! Крестом божился! А убийца — вот он! — Максим указал рукой на Анджея. Тот все лузгал семечки. Но рука его поползла к поясному ремню.
— Максим! — закричал я. — Осторожно!
Но Чиж не слышал меня. Он продолжал кричать, размахивая руками:
— Он сам и рассказал Шмакову, как Марью зарезал и утопил, как Оксану через поле гнал.
Я выхватил оружие, но Рудольф опередил меня на долю секунды. Он выстрелил от бедра, и голова Максима окрасилась красным. Он начал падать назад, на Веру.
Женщина закричала, они оба упали в коляску. Лошади испуганно заржали, шарахнулись. Рудольф целился снова, но теперь я опередил его. Зингер с пулей в сердце стоял еще несколько мгновений и рухнул.
Домбровски, выхватив из рук какой-то молодухи грудное дитя, прикрываясь им, как щитом, прорывался к повозке. Мать ребенка кинулась следом с запредельным каким-то криком, но упала, как подкошенная, сраженная пулей Домбровски. Тот, достигнув цели, бросил ребенка, вскочил в дрожки. Я прицелился, но меня ударило в правую руку.
Ах ты ж черт, вас же здесь еще трое, чертыхнулся я, круто развернувшись. На ходу выхватив нож, прыгнул на Рябова, который целился мне в голову. Женщины истошно визжали, разбегаясь, путаясь в юбках, падали. Двое других бандитов прикрывались женщинами и стреляли. Я видел, как упал Олег, как била из плеча его алая кровь, но лежа, перекатившись за крыльцо, он продолжал стрелять. Одного завалил он, другого достал я. Но дрожки мчались прочь, к горам. Рысаки неслись во весь опор. Прицеливаясь, я увидел, что Домбровски прикрывается телом Максима.
Лицо Чижа было залито кровью. Но вдруг он еще жив? И я не выстрелил. Громко ржала привязанная к плетню лошадь. Я перерубил ножом перевязь, вскочил, крикнув на ходу:
— Как зовут?
— Кого?
— Кобылу?
— Зойка, — крикнули из толпы.
— Ну, Зоинька, давай! Лети, милая!
Я мчался за ними как на самых главных в своей жизни скачках, впервые в жизни молясь неведомо кому о помощи: догнать, перехватить, спасти.
Но, видно, каждому по его вере. Меня нагнала полуторка с солдатами НКВД. Выстрелами они перебили лошади ноги, я упал, на меня навалились несколько человек.
Ничего хорошего не получилось…
МАРТ 1946, КолымаКонечно, я не спал всю ночь. В изоляторе было относительно тепло, во всяком случае, температура была плюсовая. Мне кажется, никто из нас не спал. Но никто и не разговаривал. Только старичок продолжал тихо молиться.
Что касается меня, я испытывал громадное облегчение. Значит, молитва моя услышана, думал я. Прошло всего три дня, после того, как я получил письмо от своего старшего товарища, старика Голуба. Письмо, в котором не было названо ни одного имени, но в котором я понял каждое слово, и все то, что стояло за неровными, мелкими буквами, написанными рукой Михалыча. Марина должна родить! Я подсчитал, это было не сложно — ведь я был в отпуске всего три дня, следовательно, она должна родить вот-вот, со дня на день. Это если все пройдет благополучно — ведь врачи беспокоятся за нее. И дело не только в медицине. Марина, дочь «врага народа», была еще и гражданской женой другого «врага народа». Еще на следствии меня спрашивали о ней: был донос и оттуда — Ребров, безнадежно влюбленный в Марину, решил отомстить таким вот способом. Разумеется, я ни слова не сказал — но для них это было не важно. Все эти месяцы, когда мозги хоть чуть-чуть отогревались от лютого мороза, мысли мои были там, рядом с Мариной. Вестей от них не было, и я подозревал самое худшее. А вышло все так замечательно! Михалыч, благородный, отважный Михалыч заслонил ее собой, женился на ней, чтобы отвести ее от удара. Ее и моего будущего ребенка! Только бы роды прошли благополучно, только бы она справилась, любимая моя! Только бы у нее было молоко, для младенца так важно, чтобы у мамы было молоко! Моя жизнь лишком малая плата за две самые дорогие для меня жизни — настоящую и будущую. Но больше мне нечего предложить.
Еще я вспоминал следствие. Не было ли сказано мной хоть что-нибудь, что могло повредить моим друзьям? Во время многочасовых допросов, испытания «подсадными утками», жестоких избиений, пыток светом в глаза, голодом и жаждой и бесконечным, бесконечным количеством бессонных ночей, когда мозг тупеет, плавится, превращается в огромную вязкую массу, которая, кажется, вот-вот начнет вытекать чрез уши, рот, ноздри. Когда сам себе кажешься некой хлипкой субстанцией, которая не имеет никакого отношения к человеку по имени Егор Хижняк — выдержал ли я тогда? Но я выдержал, иначе пытки прекратились бы. Я не сказал ни одного лишнего слова, не подписал ни одной их вонючей бумаги. Видимо, Игнатьев все же боролся за меня. Иначе меня шлепнули бы еще в тюрьме. И, видимо, теперь дошла очередь и до него, моего командира. И приговор ему стал приговором и мне.
Следователь — громила Кощеев, что интересно — это его подлинная фамилия — изнывал от желания шлепнуть меня собственноручно.
Возможно, на их месте я поступил бы так же. Слишком много было против меня: из мелочей — донос Ребро-ва, в котором говорилось, что гражданин Хижняк в разговорах с посторонними лицами (это Михалыч-то постороний?) разглашал сведения, составляющие военную тайну, а именно место своей службы. Что ж, было такое. Кроме того, вышеуказанный Хижняк вступил в половую (так и было написано!) связь с дочерью врага народа Тереховой Мариной Сергеевной… Это я отрицал категорически.
Но это были цветочки, так мелочевка. Разговор по существу начинался с лейтенанта Орлова, немецкого выкормыша Мартина Фегеля, который, что теперь совершенно очевидно, являлся двойным агентом, и летал в Берлин с секретной миссией — получить новое задание от своих хозяев. А Хижняк покрывал его, давал расписки, поручался за Орлова-Фегеля своей офицерской честью. Да какая же может быть честь у такого ублюдка? Сам ведь подавал рапорт Игнатьеву, просился в отставку. Знал, что совесть не чиста, чуял близкий конец, паскуда!
И удары сапога по голове, по почкам, по лицу.
А во Львове? Группа была послана, чтобы ликвидировать и обезвредить руководителя диверсионной группы Курта Домбровски. И что же? Где Домбровски?
Вот какое задание получил Орлов-Фегель в Берлине: обеспечить отход Домбровски на запад! Прикрыть его! Что тот и сделал! А Хижняк позволил сбежать и Домб-ровски и своему подельнику Орлову-Фегелю. Орлов был залит кровью? Убит? Чушь! Маскарад! Где труп? Трупа никто не видел! А зачем же сам поскакал за ними? Чтобы спасти? Кого? Труп Орлова? Да ты сам, вражья морда, слышишь, что ты лепечешь? Ты сам пытался скрыться! Да таких уродов, предателей Родины, надо вешать за яйца!
- Юный техник, 2005 № 07 - Журнал «Юный техник» - Периодические издания
- Поляна, 2014 № 03 (9), август - Журнал Поляна - Периодические издания
- Элементы стиля. Принципы убедительного делового письма - Елена Борисова - ---
- Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри - Перри Мэттью - Кино
- Юный техник, 2003 № 06 - Журнал «Юный техник» - Периодические издания