По агентурным данным - Фридрих Незнанский
- Дата:03.09.2024
- Категория: Детективы и Триллеры / Боевик
- Название: По агентурным данным
- Автор: Фридрих Незнанский
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это наше дело!
— Повесить его, ирода!
— Топорами зарубить!
— Да не убивал я! Христом богом клянусь! — перекрестился Шмаков.
— А ты, Кузьма Федорович, Бога-то побойся! — оборвал его председатель. — Не бери лишний грех на душу. Сумел злодейство учинить, умей ответить! Прими свою участь с достоинством!
— Люди, не мог он убить! Отец мухи не обидит, — кричала из толпы дочь Шмакова.
— А ты лучше молчи, а то и тебя порубим! — визжали бабы.
— Все! Хватит! Сейчас всем разойтись. Осип и ты, дед Микола, выкопайте могилу для Марьи. Шмаков будет под арестом, а потом решим, как с ним быть. Я сказал, всем по домам!
Люди неохотно начали расходиться. К крыльцу метнулась Таисия Швыдкая. Глаза ее были безумны, лицо сводила судорога.
— Будь ты проклят навеки! И ты и все отродье твое! Пусть тебя дьяволы и мертвого гложут, ирод! — Она плюнула в лицо Шмакову
Он отер рукавом лицо, тихо ответил:
— Не кляни, Таисия. Не виноват я перед тобой. Не убивал я!
Женщина рухнула без сознания.
— Унесите Таисию, бабы. А этого… уведите его! — приказал Мирослав Иванович.
Шмакова повели в амбар за сельсоветом, который являлся местной тюрьмой.
АВГУСТ 1945, ЛьвовКамеры Львовской тюрьмы были забиты до отказа. Мелкие воришки, взятые с чужим кошельком в кармане, крупные воровские авторитеты, крестьяне, упрятанные за решетку из-за мешка картошки, дезертиры, выловленные в окрестных лесах; украинские, польские, литовские, латвийские националисты, даже немногочисленные, но фанатичные немцы, не желавшие признавать капитуляцию, — все эти разновозрастные, разномастные люди вынуждены были находиться вместе, в душной тесноте, вдыхали запахи пота, грязных тел и испражнений.
Исключением являлась камера, в которой довольно вольготно расположились четверо: известный преступному миру Львова налетчик Паленый, его подельники Хижняк и Орлов, а также некто Муха — безобидный глухонемой карманник, он же лейтенант НКВД. Лейтенант был подсажен в камеру начальником Львовского отдела Смерш Заречным — для наблюдения за московскими товарищами.
Муха лежал на верхней шконке, напротив него — Максим Орлов, он же Митяй — придурковатый племянник Егорши, то есть Егора Хижняка. Митяй канючил:
— Дядечка, ну чево мы тут сидим-то? Без щей, без хлебушка… Хлебушка-то когда дадут?
— Молчи, племяш! Без тебя тошно! — рявкнул Хиж-няк.
Он мерил шагами тесное пространство камеры. Паленый сидел по-турецки на нижней шконке, тасуя колоду самопальных карт.
— Ну что ты все мечешься, как тигр в клетке? — скрывая раздражение, спросил он.
— А чего не метаться? — развернулся к нему Хижняк. — Ты когда маляву передал своим? Третьего дня еще? И чего они?
— Мозгуют, должно быть.
— Долго мозгуют! Нас, может, ночью выведут на двор и шлепнут, а то мест здесь свободных не наблюдается, а пополнение каждый день прибывает. Так что долго твой старшой думает!
— А ему чего: это я с чужаками связался, не он, мне и отвечать.
— С чужаками? Да иной чужак десятка своих стоит! Ты еще одну маляву передай: мол, человек, что со мной парится, знает про дела Казимира, про тайник его, смекаешь?
— Так ты точно, что ли, знаешь? А то за базар.
— Точнее не бывает! Там и рыжье, и камушки, и деньги — на всех хватит…
Дверь камеры лязгнула, она открылась. Надзиратель, оглядывая сидельцев, играя парой наручников, лениво произнес:
— Хижняк, подойти, руки назад! Егор прошипел в сторону Паленого:
— Вот, видишь? Может, мне сейчас «зеленкой» лоб помажут. А там и твой черед.
— Типун тебе на язык! — отплюнулся тот.
Но, как только Егора увели, начал что-то царапать огрызком карандаша на крохотном клочке бумаги.
Максим, что-то пришепетывая слюнявым ртом, внимательно следил за сочинением очередного послания.
Хижняк сидел в комнате для допросов, напротив Заречного. Наручники лежали на столе, Егор пил чай с душистым ломтем теплого еще хлеба.
— Хоть на допросах настоящим чайком побалуешься, — отер лоб Хижняк. — Почаще бы на допросы, что ли, таскали меня…
— Будет нужно, будем чаще. Пока что-то толку от контакта с Паленым не видно.
— Так и времени прошло всего ничего — третьи сутки паримся. Это еще не срок. Им же помозговать нужно, верхушке. Люди мы им неизвестные, так что, все пока нормально. Я сегодня кинул наживку — мол, знаю, где «общак» Казимира. Думаю, клюнут.
— Это хорошо. Известно, что награблено там неме-ряно. Пусть откликнутся братишки-разбойнички, а там ниточка за иголочкой… Глядишь, на верхушку выйдем.
— Вот-вот! А потом передам через Паленого план побега. Согласятся, хорошо. А может, свой предложат. Тоже вариант.
— Да нет уж, лучше бы без сюрпризов. Нам лишние жертвы ни к чему.
— Это верно.
— Так ты, Егор, напирай на то, что вас через пару дней в Винницу повезут, где основные дела банды проходят. На пересылке легче отбить у конвоя.
— Я что, пальцем деланный, не понимаю, что говорить нужно? Не время еще подробности обсуждать. Клиент должен созреть. Сегодня Паленый сообщит про общак. Конвоир у нас один подкуплен. Выходит через сутки. Так что обратный билет получим послезавтра. А пока и шевелиться нечего. Нехай зреют.
— Ну, нехай зреют… Чаю напился? Хлебушка поел?
— Да уж, разъешься тут у вас…
— Так, звиняйте, батьку, нэ в тэатрэ, — ухмыльнулся Заречный. — Браслетики-то позвольте…
Хижняк сунул руки за спину, щелкнули наручники, и Заречный крикнул официальным тоном: — Конвой! Хижняка в камеру!
МАРТ 1946, КолымаРаз в полгода привозят почту. Я лежал на нарах, когда бригадир выкликнул мою фамилию и передал конверт. Я не ждал никакой почты, кто стал бы писать мне сюда? Зачем?
Мелкий, неровный почерк. Я подсел поближе к «ка-лымке», вынул сложенный в четыре раза разлинованный в клеточку лист бумаги, вырванный из школьной тетради. Руки мои задрожали так сильно, что я едва не порвал письмо.
Сначала я не понял ничего из того, что было написано. Буквы прыгали пред глазами, никак не складываясь в слова. Я дважды прочел короткое послание, прежде чем понял наконец его смысл.
Спрашивалось, как я жив-здоров, и это вызвало некоторое подобие улыбки. Потом сообщалось, что выслана посылка с варежками, теплыми кальсонами, свитером. И вторая с продуктами. Какие именно продукты — не уточнялось, и я начал было мечтать, что это будет. А глаза бежали дальше по строчкам, которые то исчезали, то высвечивались в колеблющемся пламени горелки.
«…У нас новости такие: женился я вторым браком. Одному тошно, да и женщина хорошая — врачом у нас работает. Да ты ее, должно быть, помнишь.
Стыдно на старости лет признаваться, да тебе скажу: жена моя ребеночка ждет.
Уж девятый месяц ходит, на сносях. А у ребенка отец должен быть, правильно? Думаю, ты меня поддержишь. Одно волнует: очень тяжело дитя носит. Врачи за нее беспокоятся, говорят, может, и не разродиться. Ну да будем надеяться на лучшее. И ты держись, надейся! Глядишь, свидимся еще.»
Я заполз на нары, сложил письмо, убрал его за пазуху. Вот оно что. Вот оно что!
Ах, дед, верный друг, закрыл собою, чтобы не налетели вороны, не заклевали.
«Господи! — взмолился я. Только бы у них все было хорошо! Мне отсюда не выйти, не выбраться из этой мерзлоты, не вынести голода, непосильной работы, цинги, самодурства всесильных вертухаев. Я все равно умру, так возьми мою жизнь, прямо сейчас, сегодня, завтра, возьми ее! Но они, они пусть будут живы! Храни их, Господи!»
АВГУСТ 1945, ЛьвовПока Егор Петрович был на допросе, прошла вечерняя раздача баланды и черняшки. Максим видел, что Паленый передал конвоиру записку. Так что за решетку почта, считай, ушла. Теперь только ждать. Что ж, этому их тоже учили хорошо. Умение ждать без нервов и суеты — одно из главных умений диверсантов и контрразведчиков. Он похлебал баланды, поскуливая, в том смысле, что дядя Егорша наобещал с три короба, а вона что получилось.
— Заткнись! — рявкнул снизу Паленый, и Максим, он же Митяй, тут же заткнулся.
Хижняк вернулся в камеру, лег на шконку.
— Ну, чего там? — осторожно спросил Паленый.
— Чего? Через пару дней повезут в Винницу. Там у них делопроизводство на нашу кодлу. Так что я сказал, что и ты из наших, из банды Казимира.
— Чего это? — взвился Паленый. — Мы же еще не уговорились.
— А чего резину тянуть? Вместях повезут, твои всех нас одних махом и отобьют.
— Это я еще не решил.
— Какой у тебя выбор-то, родимый? Тебе так и так стенка светит! Одного тебя, думаешь, господа офицеры вытягивать будут? У них таких как ты, небось, хоть… ешь.
— Это ты брешешь! Народ поредел, побили многих.
— Тем более из-за одного другими рисковать не резон. А вот за Казимиров «общак» — резон. Так что сиди и не тявкай!
- Юный техник, 2005 № 07 - Журнал «Юный техник» - Периодические издания
- Поляна, 2014 № 03 (9), август - Журнал Поляна - Периодические издания
- Элементы стиля. Принципы убедительного делового письма - Елена Борисова - ---
- Друзья, любимые и одна большая ужасная вещь. Автобиография Мэттью Перри - Перри Мэттью - Кино
- Юный техник, 2003 № 06 - Журнал «Юный техник» - Периодические издания