Верная Рука - Карл Май
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я… не заслужил… это наказание, — отвечал он нерешительно, как будто не договаривая что-то.
— Не заслужили! Разве вы можете об этом судить? Разве миллионы людей не страдали во много раз больше, чем вы? Неужели вы думаете, что мои небеса были всегда чистыми? Что значит «не заслужил»? Я. родился больным и слабым ребенком, до шести лет падал на пол, если меня не держали за руку, не говоря уж о том, чтобы ходить или бегать. Разве я это заслужил? Посмотрите на Олд Шеттерхэнда! Можно ли в нем узнать того ребенка? Разве я — не живой пример действия той истины, которую вы отвергаете? Я был трижды слеп, и трижды меня оперировали. Разве я это заслужил? А кто, кроме Виннету, может похвалиться более зоркими глазами, чем у Олд Шеттерхэнда? Я никогда не ворчал и не брюзжал, как вы, уповая на моего Господа Бога, и как он, все сделал основательно. Будучи бедным школьником, а потом студентом, имел неделями только хлеб и соль, у меня не было ни единого близкого человека, который мог бы мне помочь, а чувство собственного достоинства не позволяло мне попрошайничать. Я подрабатывал частными уроками, в то время как другие студенты транжирили деньги своих родителей, не думая о своем будущем. Иногда зимой я заканчивал свои занятия при лунном свете, держа свою книгу поближе к чердачному окну моей каморки, потому что у меня не было денег даже на освещение. Разве я это заслужил? И однако я никому никогда не был должен ни одного пфеннига, и было у меня только два кредитора — это Бог, который одарил меня способностью к учебе и совершенствованию, и я сам, ставивший перед собой строгие и серьезные задачи и требования и не проводивший ни одного часа своей жизни впустую без того, чтобы не мочь сказать самому себе, что время использовано с пользой, приносящей свои плоды. Бог был добр со мной, но я никогда не имел более строгого наставника, чем я сам. И потом, позже, в течение многих лет моих путешествий, я часто попадал в такие положения, что вполне мог задать судьбе все тот же сакраментальный вопрос: разве я это заслужил? Однако почти всегда все испытания и переделки заканчивались счастливо для меня, и я мог сказать: «Нет, я этого не заслужил!»
Я сделал небольшую паузу. Олд Шурхэнд смотрел куда-то в пространство перед собой и не произносил ни слова. И я с воодушевлением продолжал:
— Вы удивляетесь, должно быть, что я говорю с таким жаром; но если я с кем-нибудь говорю о таких понятиях, как «заслужил» и «не заслужил», и слышу ворчанье на свою судьбу, это вынуждает меня спросить его, что он о себе думает, сказать, что я сам о нем думаю: я не получал от Бога никаких особых прав и привилегий, только долг и обязанности, но я благодарен ему за то, что он меня сотворил, чтобы в этой земной жизни готовить себя к высшей.
— Я тоже! — выдохнул он. — Вы пришли к победе над собой в борьбе с превратностями судьбы и поэтому окрепли внутренне. Мне, однако, никогда не удавалось их преодолеть; и я потерял свой внутренний, удерживающий человека якорь, лишился родины и потому не нахожу себе покоя.
— Покой вы найдете там, где будете его искать; священник Августин в Тагасте мог бы вам указать на это место, он говорит: сердце у людей до тех пор не находит покоя, пока не обретет Бога! И еще о Спасителе хорошо говорит один прекрасный псалом:
Как мне хорошо, о, друг дорогой,
В любви к тебе обретать покой!
Уходит грусть, только счастья свет
Меня озаряет, как твой завет!
Только в Боге вы обретете покой. И если старый грешник Олд Уоббл говорил только что, что он не нуждается ни в том, ни в другом до самой смерти, то я надеюсь, что для вас он не может быть образцом духовного поведения, а только пугающим примером безбожия!
— Не беспокойтесь, мистер Шеттерхэнд! Я не предам Бога, но я его потерял и стремлюсь обрести вновь.
— Он выйдет к вам навстречу, я убежден.
— Я всем сердцем надеюсь на это. Ну, а теперь оставим эту тему, пожалуй, для меня будет уже сказанного и так много для одного раза. Вы были со мной довольно строги, когда я рассказал о своих сомнениях; но я вам только благодарен за это. Я чувствую желание поцеловать вам руку, потому что вот уже почти четверть часа, как ощущаю тепло в своем сердце, и мне начинает казаться, что то, на что я надеюсь, исполнится. Вы засветили тот огонек, который забрезжил для меня вдали; но сейчас я чувствую, что он больше не погаснет: я чувствую, как ко мне приходит уверенность, что он будет ко мне все ближе и ближе!
Эти слова меня очень порадовали. Как же мне действительно не быть счастливым, если чья-то душа благодаря моим советам выходит на правильный путь? Тем более душа такого человека, как Олд Шурхэнд! Вероятно, существовали в его жизни очень серьезные причины, разрушившие его веру. Он о них ничего не говорит, сохраняя это в тайне, но я думаю, что это не было все-таки выражением недоверия мне; он, вероятно, просто не хотел касаться своей душевной раны, которая до сих пор продолжает кровоточить. И все же он сделал попытку рассказать об этом. И я был очень доволен, что, не зная ни о чем таком, а только догадываясь, я смог облегчить его сердце и вывести на путь, который он, видимо, долго искал.
Вокруг нас все было спокойно. Незадолго до рассвета мы остановились, чтобы дать лошадям отдохнуть, а перед полуднем увидели слева от нас первый кол и пустились по следу Виннету и его апачей, с которыми уже наверняка повстречался Кровавый Лис. Примерно через километр от этого места попался и второй кол, следуя по ним, мы очень скоро достигли цели своего путешествия.
Это место, как уже говорилось, апачи называли Гутеснонтинкай, а команчи Сукс-малестави, то есть Сто деревьев, и лежало у края пустыни и представляло собой вот что: граница между Льяно и зеленой долиной, простирающейся на запад, не проходит по прямой линии; она была создана самой природой, но нередко почти незаметной, и образовывала цепь непрерывных больших и малых изгибов, в одном из которых и располагались Сто деревьев. Это место в плане напоминало подкову, довольно высокое ребро которой переходило в постепенно снижающийся склон. В глубине подковы виднелся ручей, стекающий в небольшой водоем примерно двадцати футов диаметром, из которого вода вытекала в восточном направлении в пески пустыни. Здесь вся местность была покрыта сочной травой, которой наши лошади отдали должное. Эта подкова как бы несколько возвышалась над окружающей местностью, благодаря тому, что весь склон до самого верха зарос довольно густым кустарником, из которого почти по всей площади торчали тонкие жердины молодых деревьев. Они-то и были использованы отрядом Большого Шибы в качестве кольев для обозначения дороги в оазис Льяно для следующих за ними команчей. Было очень хорошо заметно, где они срубали деревья; кругом были разбросаны срезанные ножами ветки и сучья.
- Виннету. Сын вождя - Карл Фридрих Май - Вестерн / Исторические приключения
- Две смерти - Петр Краснов - Русская классическая проза
- Том 2. Рассказы, стихи 1895-1896 - Максим Горький - Русская классическая проза
- Полное собрание сочинений. Том 13. Май-сентябрь 1906 - Владимир Ленин (Ульянов) - Биографии и Мемуары
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив