Сказание о Луноходе - Александр Струев
- Дата:20.06.2024
- Категория: Юмор / Прочий юмор
- Название: Сказание о Луноходе
- Автор: Александр Струев
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тэбэ, уважаемый! – подтвердил Хаз. – Ис Милана. Сам Жанино пэрэдал, очэн бэспокоица, чтоб на этот рас вэщи подошлы и, главноэ, понравылыс. А то в прёшлий рас кюртка замшивий мала оказалас! Жанино так расстроылса, дажэ эго дэтышкы расплакалыс! Одэжда чэловэка радоват должна, а нэ огорчат, особэно такых, как ви! Ви-то у нас в одэждэ лучшэ чем кто разбыраэтэс! Скоро модэлэры за совэтом к вам ездыт будут, такой у вас замэчатэлный фькус! Это всэ знают! – сюсюкал Хаз.
– Да, помню ту куртку, – вздохнул Дорогой Сын. – Мала оказалась, я ее Отцу подарил, Ему в самый раз пришлась. Правда, Отец иностранные вещи не любит. Может на охоту сгодиться.
Цокая языком, Хаз со всем соглашался. Сын раз без особого интереса взглянул на объемные чемоданы.
– Здесь полдня мерить надо, – заметил он. – Сегодня не стану, настроения нет. Может, завтра с утра…
– Как угодно, как угодно! – кланялся Хаз. – А эта… Распакуй! – приказал он слуге и сам принялся ворошить корзину, выкладывая на диван содержимое. – Вот, понухайтэ, совершэнно новий сорт кофэ, очароватэльный запах! Ви такой эшо нэ пробовалы, моэй мамочкэ нравица, а здэс чай зэлоный – восэм разновидностэй фьсяких, от очэн тэрпкого до кысловато-мэдового и эшо с розовамы лэпэсткамы. На рынкэ в Исламабаде брал у знакомого чэловэка, он всу жизн чаэм торгуэт, и отэц эго торговал и дэд, – объяснял Хаз. – Это товар! – восхищенно похлопывая пакеты с чаем, нахваливал пакистанец. – Каждый сорт свой нэповторымый прывкус имээт, нэ пэрэпутат, а этот обызатэлно на молоке завариват, безо всакой воды, «Масала» называэца, послэ нэго сэрце так и ходыт, так и поёт, а сны какиэ – ой-ой-ой! – качал головой Хаз.
– А вот, – поглаживая картонную коробочку, обернутую в пергаментную бумагу, ласково произнес пакистанец, – халва!
– Халва? – переспросил Любимый Сын.
– Да, халва. Ви эшо нэ пробовалы наша халва! – не уставал суетиться Хаз. – Бэз халва – нэт достойного чэловэка, ны уважэныя нэт, ны радосты, и празника задушэвного ныкогда нэ случица. Старыки без халва умират нэ хотат. А здэс – лукум, утром скюшал, словно дэвочку поциловал! Э-э! – не умолкал Хаз.
Четыре здоровенные чемодана с Louis Vuitton, Gucci, Lorа Рiano u Bottega Veneta с трудом запихнули во вторую машину. Они целиком предназначались очаровательным музам. На них, что ни надень, все было к лицу – молодость! Девочки не имели каких-нибудь особенных привязанностей и носили все подряд. Щеголяя друг перед другом нарядами, они хоть как-то убивали однообразное время. Здесь, в уютном белом замке, текла своя размеренная жизнь, нетронутая ни политикой, ни заботами, ни своевольными капризами природы.
«Оранжерея» – называл Архангельское Хаз.
Пока миллиардер делил между смеющимися девушками одежду, помогая примерять и одновременно советуя, кому что к лицу, Любимый Сын, усадив Нину в лодку, катал ее по озеру. Кроме них в лодке никого не было, Сын сам сидел на веслах, а балерина расположилась напротив, на корме. Обхватив деревянные борта руками, она немного откинулась назад. Ее черные волосы вызывающе диссонировали с белоснежным кружевным платьем и шляпой с широкими полями. Когда Нина сняла свою элегантную шляпу и грациозно встряхнула головой, волосы иссиня-черными локонами рассыпались по плечам. Они так переливались на ярком солнце, что невозможно было оторвать взгляд! Сын залюбовался:
– Какая ты красивая, Нина!
Нина ничего не ответила, чуть улыбнулась и подставила лицо под ласковое солнце. На ее слишком обнаженной груди яркими рубиновыми искрами вздрагивало замечательное ожерелье, подаренное любовником.
– Давно тебя не было, я уже начал тосковать! – тихо проговорил Сын и заглянул в глаза красавице.
– Я думала, в окружении стольких привлекательных женщин ты не скучаешь, – ответила Нина.
– О тебе думаю! – не отводя взгляда, сказал Сын.
Нина опустила ладонь в воду, вода, приятно журча, с каждым взмахом весла обдавала прохладой холеные длинные пальцы с благородным полупрозрачным маникюром.
– Смотри, какие красивые лилии! – сказал Сын, показывая на белоснежные цветы.
– А вон та, чуть розоватая, просто прелесть! – жеманно наклонившись вперед, указала балерина.
Сын резко развернул лодку, один гребок, и он уже срывал тот самый бутон, опустив руки в воду по локоть. Дорогой Сын насквозь промочил рукава рубашки, ему хотелось, не попортив, сорвать розовый цветок.
– Это тебе! – произнес он.
Нина поднесла лилию к лицу и, зажмурившись, понюхала. В этот момент она стала еще пленительней, еще желанней.
– Станцуешь мне? – попросил Сын.
Балерина не отвечала. Он положил руку ей на колено и несмело погладил. Глубокий разрез на юбке позволял свободно двигать рукой то верх, то вниз.
– Не надо, Хаз увидит! – взмолилась девушка. – Он меня убьет!
43
Во всем государстве были ликвидированы кафе, бары, рестораны, закусочные, рюмочные, даже привокзальные буфеты. Все, что можно было купить в окошечках моментального питания, – это безалкогольные прохладительные напитки, семечки, мороженое, ромовые бабы и булочки с маком за полторы копейки. Зато в каждом квартале появилась аккуратная «Кулинарная», совмещенная со столовой. Типовые общественные кулинарии-столовые во всех уголках России имели полностью идентичный внешний вид и внутреннее устройство: планировку, набор посуды, мебели, штор, объявлений, одинаковый ассортимент блюд и напитков. На праздники предлагалось пять дополнительных угощений, утвержденных Правительством.
– Не надо никого путать, засорять людям головы! – напоминал Вожатый. – Если на Камчатке будут угощать крабами, в Исфаре пловом, а в Венгрии подавать острый паприкаш, через год в государстве начнется полная неразбериха. Скажете, еда, ничего особенного, а вот хер вам! Еда очень важный элемент в жизни гражданина, и ест он не раз в год, как удав, а каждый день лопает. Любому человеку и завтракать, и обедать, и ужинать полагается. Люди у нас, не смотрите, что заебаные, в еде толк понимают, сразу разберут, где лучше готовят, а где – хуйня! На Калининском проспекте, у моста, столовка была, там – все несъедобное, отрава! А на Масловке, в подвальчике у Зины, вкуснотища, не оторвешься! По забегаловкам раньше каждый день мужики слонялись, закусывали, все подряд наворачивали, выясняли, где вкуснее. После обеда, как с папироской на лавку завалятся, так и начнут под домино рассусоливать, гастрономию обсуждать, до головокружения, до драки! Сначала о котлетах с борщами попиздят, дальше начальникам кости промоют, а потом станут существующий порядок ругать. И зачем это надо?! Поэтому мы все эти бессмысленные заведения закрыли, бары с ресторанами, и единый порядок питания по всей стране установили. Сейчас в любой столовой поел, рюмочку хлопнул, и никаких эмоций, везде все одинаково, хоть глаза закрой! Поэтому ни одной вредной мысли во время питания в голове не заведется. Куда ни зашел перекусить, не то что еда, стулья одинаковой обивкой встречают, а значит, и на душе у человека спокойно, никакая пакость не отвлекает. Почему я учу – врага в плен не брать, а сразу к стенке везти? А для того, чтобы вредных разговоров от врага не наслушаться, чтобы гражданин в правде государственной не усомнился, чтобы людей трудовых меньше искушений подстерегало! Жалко, что настоящих партийцев у нас недостает, чтобы населению головы прочищать, принципиальных товарищей маловато. Смотришь, вроде с виду и ничего, и объективка хорошая, и работает много, и это сделал, и тут справился, а как выдвинешь на ответственный пост, чуть присидится, чуть приработается, зажиреет – и уже на лиризм тянет, и никакой идеологии! Один Фадеев дисциплину держит, хоть и человек говно.
– В природе разные болезни случаются, – продолжал Вожатый, – то сердце схватит, то желудок, точно половую тряпку, вывернет, да так, что морда зелеными пятнами покроется, то радикулит в самый неподходящий момент стрельнет, ни согнуться, ни разогнуться, ни вперед, ни назад, словно тебя гадюка парализовала, или вдруг железа какая закупорится болью нечеловеческой. Но все эти болезни ерунда! Самые страшные у нас в голове заводятся, сознание будоражат. Болезни мозгов лекарствами не лечатся. Втемяшил себе в голову, что прав, что знаешь, как надо, и хоть кол на голове теши, хоть молотком дубась, не выбьешь! Помню, когда я казино разогнал и карты игральные запретил, долго еще по подпольным квартирам рулетку гоняли, а почему? Голова! Все она, бестолковая! – вздохнул Вожатый.
– На Подземку тогда игроков грузовиками возили, пока под ноль всех деляг не уничтожили. Академик Цендер уговорил троих катал ему отдать, для проведения научных опытов. В Туапсе, в школу будущего повез, хотел их инстинкты изучить, понять, как мозги у них картежной игрой поражены и что с ними, с виртуозами колоды, можно придумать. Академик то голодом жуликов морит, то жаждой испытывает, то обыкновенного сна лишает, а они, паразиты, чуть ученый отвернется, сразу к картишкам тянутся, играть хотят, а ведь знают – что запрещено! Год с ними как с писаной торбой Цендер возился, все что угодно обещал, только бы добровольно от карт отказались: и выпивку, и женщин, и рыбалку – а, блядь, нет! Ни хера у него в Туапсе не получилось! Когда мне через год о результатах эксперимента докладывал, чуть не расплакался от досады, – вспоминал Вожатый. – Академик, а дурной!
- Антенны - Аглаида Шиманская - Поэзия
- Посланник Ада (СИ) - NikL - Фэнтези
- Сказание о морде небритой - П Шуваев - Научная Фантастика
- Лунный скульптор [книга 3] - Nam Heesung - Киберпанк
- Мечта светлой тьмы - Валентина Савенко - Любовное фэнтези