Оранжевая смута - Василий Варга
- Дата:20.06.2024
- Категория: Юмор / Прочий юмор
- Название: Оранжевая смута
- Автор: Василий Варга
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все были в сборе, а президент задерживался. Депутаты начали нервничать. Даже Пердушенко поддался нервозности, правда, никто этого не заметил: он умел скрывать все внутри себя, и ни один мускул на его лице не дрогнет, в то время как его коллеги трясутся от злости.
«Юлия с ним, с моим кумом, соблазняет его, курва неуемная, хочет вытеснить меня с законного кресла премьера еще до завершения оранжевой революции», – думал Петя.
Через сорок минут появился Виктор Писоевич: он вылупился из потайной двери, как привидение, и занял место в последнем ряду. Даже не все заметили лидера нации. И тут же, легкая как перышко, Юлия ворвалась с центрального входа с сияющей улыбкой на лице. Она раскидала свою одежду по спинкам кресел, оставив на шее только оранжевый шарфик да маленькую дамскую сумочку табачного цвета под мышкой. (Производство оранжевых дамских сумочек еще не было налажено, поскольку у руля государства все еще находился маленький плюгавенький Кучума, ненавистный оранжевому и не оранжевому народу, что создавало благоприятную почву для захвата власти любой экстремистской группой).
– Я так счастлива, так счастлива, – запела Юлия, кружась перед столом, за которым сидели великие люди.
– Есть какие-нибудь новости? – спросил Пердушенко, нахмурив брови.
– Не скажу.
– У нее на руках отречение Яндиковича от участия в выборах, – прорычал великан Бандераренко. – Он знает, что борьба за кресло президента бесполезна, га-га-га!
– Говори скорее! – потребовал Пердушенко. – Не томи душу.
– Друзья мои, я рада оттого, что вы у меня такие богатыри и никогда женщину, такую как я, не дадите в обиду. А то Москва объявила меня преступницей и потребовала моего ареста. А что касается отказа Яндиковича от президентской гонки, то это принесло бы нам только вред. Пусть он будет, ибо что это за гонка в одиночку? Кого, собственно, перегонять, одного себя, что ли? А может, Курвамазина?
– Виктор Писоевич, а она права, ей-богу, права, – сказал Бздюнченко, глядя на последние ряды, где скромно сидел будущий президент в скрюченном виде.
– У меня новость, я просто так к мужикам не врываюсь, – сказала Юлия.
– Какая?!
– Какая?!
– Ради Бога, какая?
– Группа великих писателей Галичины, – Юлия назвала несколько фамилий, – всего двенадцать человек, обратились к украинскому народу с призывом отдать свой голос за Вопиющенко Виктора Писоевича. Это выдающиеся писатели украинского народа и всего Евросоюза. Как только мы победим, мы переведем их великие произведения на все языки мира. Мне уже звонили из Евросоюза по этому вопросу. Вы слышите, Виктор Писоевич? Выходите из закутка, садитесь в президиум. Президиум без вас похож на балаган. Вон Бздя с длинной шеей сидит как сирота казанская.
– Никогда не слыхал этих фамилий, – поморщился Вопиющенко и решительно встал, чтобы занять место за столом президиума.
– Они еще молодые и очень скромные. У одного вышли два тома произведений по пятнадцать страниц каждый, а остальные ждут нашей победы и только тогда выдадут нам свои великие произведения для издания в десяти томах.
– Надо, чтоб стали известны, – сказал Бздюнченко. – Если их великие творения написаны на галицко-польском диалекте, мы переведем на украинский. Юлия, займись этим. Растиражируем, разрекламируем на весь белый свет.
– Виктор Писоевич, когда пройдут выборы, издай, пожалуйста, указ о награждении всех двенадцати писателей премией Тараса Шевченко, ведь эти двенадцать галичан, никому пока неизвестных, все равно что двенадцать апостолов. Это символическое число. Они в своем обращении к украинскому народу совершенно справедливо указывают, что с приходом к власти Вопиющенко, то есть тебя и меня, Украина войдет в Евросоюз, а если победит Яндикович, то Украина будет порабощена москалями, – тараторила Юлия под аплодисменты.
– Эти галичане хотели бы навязать свою волю всем украинцам, – сказал Пердушенко, – но я считаю, что время национализма прошло. А эти так называемые бумагомаратели, это все дети Бориса Поросюка, не так ли?
Поросюк заморгал глазами, а потом втянул голову в плечи и поправил очки, что сползли на кончик носа.
– Члены Евросоюза, с которыми я постоянно общаюсь, одобрительно относятся к проявлениям национальной гордости и независимости галичан, – сказал Поросюк. – А что касается двенадцати писателей Галичины, то я уже начал переговоры об издании их художественных произведений… на польском языке. А там и на французском, потом на аглицком. И на русском надо бы.
– Надо в Киеве издать, – решительно предложил Бенедикт Тянивяму. – Я уже прочел один рассказ. Они пишут лучше Чехова: у Чехова рассказы на две, три страницы, а у них рассказ на полстраницы. Разве это не достижение? Если Чехов описывал какие-то события длинно и скучно, то галичане руководствуются одним правилом: краткость – сестра таланта. Так, великий украинский писатель Андрухович пишет: москали – вон. Из двух слов у него получился рассказ. А какой мудрый рассказ!
– Друзья мои, – вступил Вопиющенко, поскольку ему не положено было отмалчиваться, – я думаю так: как только мы победим, я заставлю свою нацию повернуться лицом к нашим великим писателям. Они подняли важную тему, тему русского языка на Украине. Не секрет, что половина моей нации общается на русском языке. А где же наш родной язык? Что мы, хуже москалей? Да украинский язык это язык Шевченко, Павла Тычины, а теперь и остальных великих писателей. А ты, кум, не уходи от национального вопроса. Я тоже готовлю роман, своего рода заповеди такого содержания: думай по-украински, предок древней Киевской Руси – думай по-украински, балакай на ридной мове. Эта заповедь должна звучать на каждом украинском телеканале, как только я стану президентом.
– Давайте пока займемся основным вопросом, – сказал Пердушенко, который все время морщился, когда упоминали великих писателей Галичины. – Нам же идти на штурм Центральной избирательной комиссии.
– Я протестую, – произнес Бенедикт Тянивяму.
– И я заявляю протест, – запищал Школь-Ноль.
– Пся крев, я поддерживаю, – заявил Дьяволивский.
– Что с вами, ребята? У вас есть конкретные предложения? Если есть, я готов, как лидер нации, выслушать их, а мои секретари занесут в протокол для будущих поколений.
– Я хочу, чтоб мы вынесли решение об установлении памятника всем двенадцати писателям Галичины в центре Киева, – сказал Бенедикт.
– Я поддерживаю это предложение, – сказал Школь-Ноль. – Эти писатели совершили великий подвиг. А деньги мы найдем. Я брошу клич, и вся Галичина соберет несколько миллионов гривен на коллективный памятник. Его надо установить еще при жизни авторов.
– Что ж, согласимся, коллеги?
– Согласиться можно, но только после победы оранжевой революции, а пока давайте обсудим будущий штурм ЦИК. Нам от этой проблемы не уйти, – настаивал на своем Пердушенко.
– Да, для этого мы собственно и собрались сегодня, – сказал Бздюнченко. – Это Юлия сообщила о каких-то писателях.
– Я поддерживаю это предложение, – сказал лидер нации.
– Тогда переходим к вопросу штурма. Там танки есть?
– Я только что связывался с нашим человеком. Наших бойцов у здания ЦИК около тысячи. А здание охраняют милиционеры плотным кольцом.
– Мы их рассеем, – уверенно сказал Петро Пердушенко.
– А если они окажут сопротивление? – спросил кандидат.
– А мы им депутатские удостоверения в морду. Потом удостоверение в карман и кулаком в зубы. Если это не поможет – обеими руками за волосы и коленом в подбородок. Делать все быстро и четко, – давал указания Пердушенко.
– Вопрос, когда?
– Как только донесет разведка, что они собираются утвердить избирательные комиссии в России. Нам наш человек сообщит об этом, а пока это только планы. А более детальный план штурма следует разработать в тот же день, в день получения информации от нашего человека, – заключил Вопиющенко.
На этом пленум был окончен. Ни один вопрос не был решен, но это никого не опечалило.
22
Будущий президент страны, не так давно вернувшийся из Вены, где лучшие врачи бесполезно лечили его от тяжелого недуга, пребывал в хорошем расположении духа, несмотря на изуродованное лицо, в связи с предстоящими теледебатами со своим соперником, также претендующим на высокий президентский пост. Катрин, умело скрывавшая ужас в глазах, уверяла его, что ничего страшного нет, что она по-прежнему любит его, а лицо… с лица воды не пить. Кроме того, все великие люди страдали от какого-то недуга, но их авторитет от этого не уменьшался, а наоборот, еще больше возрастал. Был же Кутузов с одним глазом, но это не помешало ему изгнать наполеоновскую армию из пределов империи и заслужить бессмертие.
Доводы жены оказались настолько убедительными, что он поверил в каждое слово и высоко поднял голову и больше не опускал глаза перед собеседником. Он впервые после болезни, еще не прошедший полностью и окончательно, но которая была низведена супругой до нуля, допустил к себе парикмахеров, массажистов и работницу лучшего ателье Киева, которая следила за его костюмом и галстуком.
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Борьба за власть на Украине с апреля 1917 года до немецкой оккупации - Евгения Богдановна Бош - История
- Обещания, обещания - Рэй Брэдбери - Классическая проза
- Новейшая история еврейского народа. Том 3 - Семен Маркович Дубнов - История
- Срубить крест[журнальный вариант] - Владимир Фирсов - Социально-психологическая