Новейшая оптография и призрак Ухокусай - Игорь Мерцалов
- Дата:08.08.2024
- Категория: Юмор / Юмористическое фэнтези
- Название: Новейшая оптография и призрак Ухокусай
- Автор: Игорь Мерцалов
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Образы между тем совсем распоясались. Особенно старался родоначальник: подножки ставил всем подряд, всех щипал, на всех ябедничал – однако когда стихали вызванные его шуточками ссоры, смех у него сменялся плачем, из чего становилось видно, что этот старик в своей большой семье очень одинок.
Наварчик шалил за троих, черпая вдохновение в проделках деда, но с каждой минутой все чаще обращался к другой деятельности: клянчил деньги, и на это его уже вдохновлял отец. Захап не оставлял намерения во что бы то ни стало истребить Незагроша и постоянно подбивал Прокрута на какие-то гадости. Тот охотно соглашался, однако ни одно совместное предприятие не доводил до конца, зато в честь каждого требовал безвозмездного займа. Еще немного – и он уже принялся шарить по карманам Захапа, пока тот сверлил взглядом ненавистного зятя.
Сударому было противно, однако он по странному свойству человеческой души не смог оторваться от омерзительного зрелища. Он даже вскочил на ноги, когда госпожа Хватунья приказала служанке принести всем чаю (и та действительно ухитрилась где-то его раздобыть в рамках снимка!), а потом принялась подсыпать что-то в чашки. Однако поскольку в отличие от изобретательной служанки могла оперировать только теми предметами, которые попали в объектив, вместо яда использовала пудру, что ее сильно расстраивало.
Единственными, кто сохранял изначальную благопристойность, были, как ни странно, Незагрош с Запятуньей. У последней резко прекратились приступы истерики, связанные с семейными неурядицами, и чета Молчуновых мирно ворковала, не обращая внимания на царящий вокруг содом.
Сударый обхватил голову руками. Уже и слуги начали показывать «истинное лицо» – пока, правда, только в виде гримас, которые строили за спинами хозяев; уже Наварчик деловито вычищал карманы матери; то же делал Прокрут с карманами брата, после чего принимался осыпать деньгами молодую служанку; уже Захап свивал удавку из разодранной (на зависть собачке) портьеры…
И, как ни глупо это было, пришла Сударому в голову фантазия, будто он спешно собирает чемодан: смена белья, деньги, дневник наблюдений, лабораторный журнал, драгоценный призматический объектив…
На стеклянной пластине Прокрут подкрадывался с ножом к спине Захапа, а Хватунья, стараясь не разбудить старика, прилаживала к его шее Захапову удавку; юный Навар прятал под рукой мертвецки пьяной мадам Полисьен чей-то выпотрошенный бумажник, а Профицита совместно с одним из слуг, рослым красавчиком, истязала обольщенную Прокрутом служанку, ругаясь при этом с такой отчетливой артикуляцией, что, даже не умея читать по губам, легко было угадать часто повторяемое «неблагодарная свинья»…
Стук во входную дверь отвлек Непеняя Зазеркальевича от продолжения фантазии: он размышлял, укладывать ли в чемодан злополучный снимок. Сердце ухнуло и затаилось, точно прислушивалось вместе с Сударым. Стук повторился, и был он громок и настойчив, хотя, пожалуй, не свидетельствовал о намерении стучащего, если ему не откроют, выломать дверь.
Сударый положил снимок на полку, взял-таки рапиру и спустился вниз.
– Кто там?
– Открывайте, господин оптограф, это я, Молчунов! – послышалось снаружи. – Да снимите руку с эфеса, ежели вы при оружии, кровопролития не будет. Я намерен поблагодарить вас за чудесный портрет! Ну отворяйте же, чего боитесь?
Пожалуй, именно последним словом он и заставил Сударого открыть. Молчунов был в изрядном подпитии и потрясал початой бутылкой.
– Вы и впрямь кудесник, я и надеяться не мог на такой эффект! – воскликнул он, шагнул через порог и панибратски хлопнул Сударого по плечу. – Что за портрет! Э, да вы и впрямь вооружи…
Договорить он не успел: за его спиной мелькнула тень, сильный толчок опрокинул его на Сударого, и они оба упали. В дверном проеме возникли две фигуры в черных масках. Оптограф сбросил с себя работника губернаторской канцелярии, однако драгоценные мгновения были потеряны, и встать на ноги ему уже не дали. Короткий и сильный удар по голове опрокинул его в беспамятство.
Сударый пришел в себя, еще пока его волокли, но сил к сопротивлению у него не было. Его втащили в студию и прикрутили кусками веревки к стулу с высокой спинкой. Один из нападавших вдруг обернулся к другому и рявкнул голосом Захапа Нахаповича:
– Я уже говорил: не подходи ко мне со спины!
– Да ты что, брат, и правда веришь этой лживой карикатуре? – воскликнул второй налетчик голосом (кто бы сомневался) Прокрута Нахаповича.
– Как ты мог подумать, брат? Но за спиной не стой. Лучше принеси сюда Незагроша. Итак, господин кудесник, теперь поговорим спокойно, – обратился к Сударому Захап, снимая маску. Даже при слабом освещении единственного горевшего в студии кристалла было видно, что на щеках у него темнеют следы пощечин. – Может, попробуете объяснить, что за мерзость я получил за свои деньги?
– Портрет, выполненный по новейшей методе, – произнес сквозь стиснутые зубы Сударый. – В точности то, что просили.
– А я думаю, что ты, мерзавец, взял мои деньги, а потом принял заказ от вот этого негодяя! – воскликнул Захап, указывая на волочимого Прокрутом Молчунова.
– Верно! – подхватил Прокрут, бросая слабо шевелившегося зятя на пол. – Я видел, как ты в его повозку садился!
– А сами вы что у алхимической лавки делали? – осведомился Сударый.
– И правда, что ты там делал? – повернулся к брату Захап. – Тоже хотел особый заказ разместить? Я тебе еще все припомню, – туманно пообещал он, разумея, видимо, что-то из увиденного на портрете. – Но сначала ты, кудесник, ты мне ответишь за эту мерзкую картину…
Сударый напрягся. Толком испугаться он не успел, слишком быстро все произошло, да и не укладывалось в голове, чтобы два человека из высшего общества, в руках которых и власть, и деньги, и влияние, решились на грязную физическую расправу. Но в тот миг, когда оба Рукомоева вынули из карманов складные ножи, он ясно осознал серьезность их намерений. Потому они и пришли лично, без слуг, да еще в этих дурацких карнавальных масках с блесточками, чтобы сделать все без свидетелей.
Сталь сверкнула в тусклом свете кристалла и вдруг выпала из руки старшего Рукомоева. Стремительная серая молния пролетела между связанным оптографом и высокопоставленными преступниками. Два удара – и оба растянулись на полу. Молния замерла над поверженными врагами, и только теперь Сударый сумел ее рассмотреть.
– Персефоний! Слава богу, ты как нельзя более вовремя. Спасибо тебе!
– Ну что вы, Непеняй Зазеркальевич, – отозвался упырь, разрывая путы на руках оптографа. – Кто на моем месте поступил бы иначе? Э, да вас крепко приложили! Вы не вставайте, посидите, я с ними сам разберусь.
– Вы об этом еще пожалеете, – посулил Захап, который, кряхтя, поднимался с пола. – Нападение упыря на секретаря губернатора – такое вам с рук не сойдет!
– Защита собственности от неизвестных грабителей, – поправил упырь, заталкивая упавшую маску Захапу в нагрудный карман. – В отделе по борьбе с бандитизмом хорошие маги, они легко установят, кто нападал, а кто защищался. Суд, я слышал, у вас на содержании, но вы на это не надейтесь. Если попробуете возбудить процесс, мы непременно предъявим общественности причину, гхм… конфликта. Весь Спросонск увидит роскошный портрет вашего милого семейства.
– Портрет уничтожен, можешь не беспокоиться, нежить поганая! – заверил Прокрут.
– Зато цела пластина, с которой он сделан, – парировал Персефоний. – Цела и спрятана в надежном месте. И я склоняюсь к мысли, что общественность сможет насладиться копиями с нее и без всякого судебного разбирательства – просто в случае, если у господина оптографа вдруг возникнут какие-то трудности в жизни или в работе.
– Послушайте, вы, жалкие ничтожества, да я вас всех… – вскричал было Захап, но упырь его перебил:
– Послушайте, вы, хозяин жизни! Может, для кого-то вы и денежный мешок, но для меня – мешок с питательной смесью, а вот для господина оптографа – мешок с тем, что лишь когда-то было чем-то питательным. Можете сколько угодно звенеть золотом в узком кругу таких же, как вы, самодовольных прожирателей жизни, которые считают государственную власть своим личным качеством, но его рапира, мой клык и смех, жестокий всенародный хохот всегда вас остановят! А теперь вон отсюда, господа! Вон!
Рукомоевы переглянулись, и взоры их потухли. Едва ли убоялись они всенародного смеха, по крайней мере, сейчас, но клык, а в перспективе и рапира были очень серьезными аргументами в пользу того, чтобы удалиться.
– Ловко вы их! – похвалил Молчунов, сидя на полу и прикладывая бутылку к шишке на затылке. – Давно они так по сусалам не получали, хе-хе! И со снимком хорошо получилось. А это правда, что у вас пластина осталась? Слушайте, вы отказались от двухсот рублей – я готов предложить триста только за копию…
- Новейшая оптография и призрак Ухокусай - Игорь Мерцалов - Фэнтези
- Создание, обслуживание и администрирование сетей на 100% - Александр Ватаманюк - Программное обеспечение
- В сетях страсти - Линдсей Армстронг - Короткие любовные романы
- Илиада. Одиссея - Гомер - Античная литература
- Книга пяти колец - Мусаси Миямото - Древневосточная литература