Брант "Корабль дураков"; Эразм "Похвала глупости" "Разговоры запросто"; "Письма темных людей"; Гуттен "Диалоги" - Себастиан Брант
- Дата:19.06.2024
- Категория: Старинная литература / Европейская старинная литература
- Название: Брант "Корабль дураков"; Эразм "Похвала глупости" "Разговоры запросто"; "Письма темных людей"; Гуттен "Диалоги"
- Автор: Себастиан Брант
- Просмотров:3
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хозяин. А мне это кажется жизнью бродяги, который рыщет повсюду в поисках поживы.
Конрад. Такими бродягами были апостолы, таким был и господь наш Иисус.
Хозяин. Знаешь ты искусство хиромантии?
Конрад. Нет, совсем не знаю.
Хозяин. Откуда ж на пропитание получаешь?
Конрад. От того, кто обещал.
Хозяин. Это кто такой?
Конрад. Тот, кто сказал: «Не заботьтесь{470}: это все приложится вам».
Хозяин. Да, он обещал, но тем, кто взыскует царства божия.
Конрад. Это мы и делаем в меру своих сил.
Хозяин. Апостолы творили чудеса, исцеляли больных; не мудрено, что им повсюду было чем пропитаться. А вы ничего подобного не можете.
Конрад. Могли бы и мы, если бы были схожи с апостолами и если б наше время требовало чудес. Но чудеса были дарованы лишь на краткий срок — неверующим; ныне нужды нет ни в чем, кроме благочестия. И нередко лучше болеть, чем быть здоровым, лучше смерть, нежели жизнь.
Хозяин. Что же все-таки вы делаете?
Конрад. Что можем, каждый по своему дарованию: утешаем, ободряем, увещаем, изобличаем; иногда, если представится случай, проповедуем — когда узнаём, что пастырь безгласен. Если оказать помощь нельзя, стараемся, чтобы никого не задеть своим поведением и речами.
Хозяин. Хорошо бы, если бы ты завтра сказал проповедь нам: у нас завтра праздник.
Конрад. Чей праздник?
Хозяин. Святого Антония.
Конрад. То был достойный муж. Но почему у вас праздник?
Хозяин. Сейчас объясню. В нашем селе много свинопасов, оттого что рядом дубрава и желудей — пропасть. А всякому известно, что попечение о свиньях поручено Антонию. Вот его и чтут, чтобы он не разозлился, если останется в небрежении.
Конрад. Если бы его чтили, как подобает!
Хозяин. А как подобает?
Конрад. Всех чище чтит святых тот, кто подражает им.
Хозяин. Завтра все село загремит пирушками, плясками, играми, ссорами, драками.
Конрад. Так в давнее время чтили своего Вакха язычники. Удивительно, если святой Антоний, видя такое поклонение, не гневается на людей, которые глупее скотины. Какой у вас пастырь? Безгласный и скверный?
Хозяин. Каков он для других, я не знаю, а для меня — лучше не надо: он пьет целыми днями, и никто не водит сюда так много выпивох и таких крепких да неутомимых — к немалой моей выгоде, конечно. Мне даже странно, почему сейчас его нет.
Конрад. Мы нашли его не слишком обходительным.
Хозяин. Как? Значит, вы у него были?
Конрад. Мы искали у него пристанища, но он и на порог нас не пустил, точно волков, и велел идти к тебе.
Хозяин. Ха-ха! Теперь все ясно! Потому он и не пришел, что не захотел встретиться здесь с вами.
Конрад. Так он безгласный?
Хозяин. Безгласный? Нет никого голосистее в трактирной зале, и в церкви ревет, ровно бык; но проповедей я от него никогда не слыхивал. Да к чему тут много говорить? Вы, как я вижу, на себе испытали, какой он безгласный.
Конрад. А в Священном писании начитан?
Хозяин. Говорит, что до тонкостей. Но все эти познания приобрел, как видно, за тайною исповедью, так что другим открывать не дозволено. Скажу коротко: каков приход, таков и поп, и крышка — в точности по кастрюле.
Конрад. Может быть, он и на кафедру не даст мне взойти.
Хозяин. Даст, это я беру на себя. Но на том только условии, чтобы в него камней не бросать, как у вас в обыкновении.
Конрад. Дурное обыкновение. Если мне что не нравится, я усовещаю пастыря тайно. Все прочее — дело епископа.
Хозяин. Птицы вроде тебя к нам залетают редко. Я вижу, что вы и вправду добрые люди. Но к чему у вас платье такое, ни на что не похожее? Ведь и судят-то об вас дурно в большинстве потому, что вы так одеваетесь.
Конрад. Как это получается?
Хозяин. Точно не скажу, но у многих людей такое мнение.
Конрад. А многие по этой же самой причине — что мы так одеваемся — считают, будто мы святые. И те и другие заблуждаются, но заблуждение вторых, которые, глядя на платье, думают об нас хорошо, — добрее и человечнее.
Хозяин. Пусть так, и все же к чему вообще столько отличий в одежде?
Конрад. А как тебе представляется?
Хозяин. По-моему, они вообще ни к чему, кроме как в торжественных процессиях или на войне. В процессиях несут изображения разных лиц — святых, иудеев, язычников, и мы их узнаем по различному платью. А на войне это нужно для того, чтобы каждое войско следовало за своим знаменем и не случалось замешательства в рядах.
Конрад. Прекрасно рассуждаешь, но и наша одежда — тоже военная. Кто следует за этим полководцем, кто — за тем, но все мы сражаемся под началом одного императора — Христа. Впрочем, в одежде следует различать три качества.
Хозяин. Какие?
Конрад. Насколько она отвечает необходимости, привычке и приличиям. Для чего мы принимаем пищу?
Хозяин. Чтоб не умереть с голоду.
Конрад. Так иногда необходимо одеваться, чтобы не умереть от холода.
Хозяин. Согласен.
Конрад. Но в этом отношении наше платье лучше твоего: оно прикрывает и голову, и шею, и плечи — те места, которые застуживать всего опаснее. Кто ездит верхом, тому подходит короткое платье, кто больше сидит, тому — долгое, летом — тонкое, зимою — плотное. В Риме есть люди, которые в течение дня меняют платье трижды: утром надевают подбитое мехом, около полудня — обыкновенное, под вечер — опять иное, потеплее. Но перемена не у всякого найдется, поэтому и придумано наше платье, одинаково годное на очень многие случаи.
Хозяин. Как так?
Конрад. Например, если дует северный ветер или печет солнце, мы покрываемся капюшоном, стало жарко — опускаем капюшон на спину, надо отдохнуть — опускаем подол, надо идти — подбираем или даже затыкаем за пояс.
Хозяин. Не дурно соображал тот, кто это придумал.
Конрад. А для счастья и благополучия особенно важно, чтобы человек привык довольствоваться малым: если уже мы начнем потакать своим страстям или гоняться за удовольствиями — конца этому не будет. Но невозможно найти другую одежду, которая бы одна доставляла столько удобств.
Хозяин. Не спорю.
Конрад. Теперь поговорим о приличиях. Ответь мне по совести: если бы ты надел платье своей жены, разве не сказали бы все, что ты нарушаешь приличие?
Хозяин. Сказали бы, что я рехнулся.
Конрад. А что бы сказал ты, если б она надела твое платье?
Хозяин. Худого, может, и ничего не сказал бы, зато бока намял бы ей нехудо.
Конрад. А между тем ведь совсем не важно, какое платье носить.
Хозяин. Нет, коли так взглянуть — очень важно!
Конрад. И не удивительно: даже у язычников законы карают и мужчину и женщину, если они наденут платье, принадлежащее другому полу.
Хозяин. И поделом!
Конрад. Ну, а если б старец восьмидесяти лет от роду надел платье пятнадцатилетнего мальчишки или, наоборот, мальчишка — платье старика, разве не скажут все, что по ним плачет палка? Или если старуха нарядится, как молоденькая, или наоборот?
Хозяин. Еще бы не сказать!
Конрад. А если мирянин надел бы облачение священника или священник оделся, как мирянин?
Хозяин. Оба поступили бы непристойно.
Конрад. Если б обыкновенный человек украсил себя знаками отличия государя или обыкновенный священник — убором епископа, они поступили бы непристойно?
Хозяин. Разумеется!
Конрад. Что, если бы мирный гражданин разоделся по-военному — в перья и прочие Фрасоновы глупости{471}?
Хозяин. Его бы осмеяли.
Конрад. Что, если бы английский солдат носил на платье белый крест, швейцарский — красный, а французский — черный?
Хозяин. Это была бы наглость.
Конрад. Почему же ты так дивишься нашему убору?
Хозяин. Какое различие между обыкновенным человеком и государем, между мужчиной и женщиной, я понимаю; но чем различается монах от немонаха — никак не пойму!
Конрад. В чем различие между бедняком и богачом?
Хозяин. В имуществе.
Конрад. И, однако ж, было бы непристойно, если б бедняк оделся наподобие богача.
Хозяин. Конечно. Особенно ежели принять в рассуждение, как нынче разряжены почти все богачи.
- Книга 1. Западный миф («Античный» Рим и «немецкие» Габсбурги — это отражения Русско-Ордынской истории XIV–XVII веков. Наследие Великой Империи в культуре Евразии и Америки) - Анатолий Фоменко - Публицистика
- Диалоги. Размышления старого психолога - Сергей Кравченко - Психология
- Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942 - Альфред Тёрни - Биографии и Мемуары
- История балтийских славян - Александр Гильфердинг - История
- Скажи волкам, что я дома - Кэрол Брант - Современная проза