Мастера и шедевры. Том 2 - Игорь Долгополов
- Дата:29.07.2024
- Категория: Справочная литература / Прочая справочная литература
- Название: Мастера и шедевры. Том 2
- Автор: Игорь Долгополов
- Просмотров:2
- Комментариев:0
Аудиокнига "Мастера и шедевры. Том 2"
📚 "Мастера и шедевры. Том 2" - это продолжение захватывающего путешествия в мир литературных шедевров. В этой аудиокниге вы найдете увлекательные истории о великих мастерах пера и их неповторимых произведениях.
Главный герой книги - это сама литература, вдохновляющая, удивляющая и заставляющая задуматься. В каждой главе вы окунетесь в уникальную атмосферу произведения и познакомитесь с его автором.
🎧 Автор аудиокниги - Игорь Долгополов, талантливый рассказчик и исследователь мира литературы. Его работы покоряют сердца слушателей своей глубиной и красотой.
На сайте knigi-online.info вы можете бесплатно и без регистрации слушать лучшие аудиокниги на русском языке. Здесь собраны бестселлеры и произведения классиков, которые поразят вас своей мудростью и красотой.
Не упустите возможность окунуться в мир литературы, погрузиться в увлекательные истории и расширить свой кругозор. "Мастера и шедевры. Том 2" - это идеальный способ провести время с пользой и удовольствием!
Автор аудиокниги - Игорь Долгополов
Игорь Долгополов - талантливый писатель и исследователь литературы. Его работы отличаются глубоким анализом произведений и увлекательным стилем повествования. Игорь погружает слушателей в мир книг, раскрывая перед ними новые грани литературного искусства.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каждое утро, рано-рано, невзирая на погоду, он появлялся у их стоянки со свежей красной розой в зубах, брал извозчика и ехал в Лувр. Судя по большому альбому, который он носил под мышкой, это был художник.
Он был добр, хорошо платил.
Художнику легко работалось в Париже. Он вспоминал здесь свою юность, много бродил по музеям, забывая о портретной заказной кабале, копировал, рисовал.
Много энергии, времени, сил отдал Серов созданию театрального занавеса для постановки в дягилевском театре «Шехеразады». В нем он продолжает поиски новых, оригинальных декоративных решений. Тогда же им написано полотно «Ида Рубинштейн».
Художник непрестанно рисует с натуры. Для этого он ежедневно посещает улицу Нотр-Дам — студию Коларосси. Там в основном рисовала молодежь. Серов часто был недоволен своими рисунками и выдирал листы из альбома, выбрасывал их. Кто-то сказал ему:
— Вы бросаете кредитные билеты.
— Ну, какая я знаменитость! — ответил Серов. — Знаете, есть такой табак — «выше среднего». Вот я такой табак, не больше.
«Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваша слава?»
В Париже Серов часто встречается с Машей Львовой.
Как-то в небольшой компании они едут осенним серым днем в Шантильи. Долго гуляют по прекрасному парку этой бывшей резиденции Наполеона, любуются дивными рисунками Клуэ, дворцами. Серов и Маша бродили по осеннему лесу молча…
… Валентин Серов был по-настоящему образованный, интеллигентный художник, и, что самое главное, он был прогрессивно настроенный человек, ненавидевший пошлость, несправедливость, насилие. Его угнетала обязанность первого портретиста России — принимать заказы царского двора.
В 1900 году Серов заканчивал писать портрет Николая II. В зал дворца вошла царица. Она взглянула на портрет, на царя, взяла сухую кисть из ящика с красками и указала пораженному художнику:
«Тут слишком хорошо, здесь надо поднять, здесь опустить».
Кровь ударила в голову Серову, он взял из ящика палитру и, протянув ее царице, сказал:
«Так вы, ваше величество, лучше уж сами пишите… а я больше слуга покорный.
События 1905 года глубоко потрясли Серова.
«Даже его милый характер изменился круто, — вспоминает Репин, — он стал угрюм, резок, вспыльчив и нетерпим; особенно удивили всех его крайние политические убеждения, проявившиеся у него как-то вдруг. С ним потом этого вопроса избегали касаться».
Серов выходит из Академии художеств, навсегда отказывается выполнять заказы царского двора. На телеграмму с просьбой написать портрет царя отвечает короткой телеграммой:
«В этом доме я больше не работаю».
В 1910 году в Петербурге, на сцене Мариинского театра шел «Борис Годунов». Послушать оперу приехал царь.
Хор стал на колени, исполняя гимн. Федор Шаляпин, находившийся на сцене, пел с ним, стоя на коленях…
Через некоторое время, находясь в Монте-Карло, Шаляпин получил письмо. В него была вложена куча газетных вырезок о монархической демонстрации певца и короткая записка:
Портрет княгини О.К. Орловой.
«Что это за горе, что даже и ты кончаешь карачками. Постыдился бы».
И подпись: «Серов».
Вот что вспоминает дочь художника о том, как он реагировал на поступок Шаляпина:
«Помню, как папа ходил по комнате. Лицо его выражало страдание, рукою он все растирал себе грудь. «Как это могло случиться, — говорил папа, — что Федор Иванович, человек левых взглядов, друг Горького, мог так поступить. Видно, у нас в России служить можно только на карачках».
… Осенью 1911 года Серов приехал отдохнуть от московской суеты в Домотканово.
Русское раздолье радовало глаз, веселило душу. Художник бродил по дорогим сердцу аллеям старого парка, подолгу сидел там.
Погожие, теплые дни, осенний воздух развеяли хандру, и Серов был на редкость весел и добр. Он забыл о болезни сердца, омрачавшей его жизнь в последние годы.
Как-то добрым сентябрьским днем молодежь усадьбы затеяла игру в городки в старой липовой аллее.
Валентин Александрович решил тряхнуть стариной.
Он ловким ударом разбил один «город», другой.
Но внезапно, почувствовав боль в сердце, бросил биту…
В тот же день домоткановцы проводили его в Москву. В Москве его встретила мать.
«Как умер отец, расскажи» — были первые его слова.
Мать с тревогой посмотрела на него.
«Его бравурность меня смущает, — вспоминает Валентина Семеновна. — Он такой осторожный, такой мнительный — вдруг как будто переродился. Невольно вспоминается отец, собиравшийся накануне смерти в Индию. То же беспокойство, та же лихорадочность».
В ноябре Игорь Грабарь решил показать Серову новую экспозицию его работ в Третьяковской галерее. Вот что он пишет об этом памятном дне:
«Я никогда не забуду… как мы стояли с ним перед этим портретом — «Девушка, освещенная солнцем». Он долго стоял перед ней, пристально ее рассматривая и не говоря ни слова, потом махнул рукой и сказал не столько мне, сколько в пространство: «Написал вот эту вещь, а потом всю жизнь, сколько ни пыжился, ничего уж не вышло: тут весь выдохся».
Почти четверть века отделяло этот ноябрьский день от жаркого июньского дня, когда молодой художник писал Машу. На Серова глядела с портрета его юность. Юность, ставшая вечной.
Он невольно отвел глаза в сторону и увидел себя в стекле висевшей рядом картины — на него грустно взглянуло усталое лицо пожилого человека.
Холодное ноябрьское утро 1911 года.
Впереди обычный день, нагруженный до отказа.
Ждет у подъезда извозчик.
В особняке Щербатовой (портрет которой начал писать художник) раздался звонок телефона.
— Папа не может сегодня быть, — прозвучал по телефону мальчишеский голос.
— Но почему? Его ждет позировать княгиня?
Телефон помолчал с минуту, и, наконец, рыдающий голос промолвил:
«Он умер».
… А что сталось с Машей?
Она надолго пережила Серова. В 1955 году в Париже она скончалась.
Марии Яковлевне было девяносто лет.
ВИКТОР БОРИСОВ-МУСАТОВ
Множество людей стремятся приблизиться к красоте древних храмов, часовен, дворцов. Хотят услышать чудесную гармонию старых фресок, грезят увидеть дивное мерцание античных мозаик, мечтают узреть сияние средневековых витражей.
Трудно поверить, что в наш стремительный век прагматики и техницизма с невиданной силой проявилось желание человека ощутить дыхание прекрасного.
Все сложнее стало попасть на выставки искусства мастеров Египта, Ренессанса, художников XIX века — реалистов, импрессионистов.
Нескончаемые очереди у входов в наши музеи и галереи говорят об этом.
Иконы великого Рублева, полотна могучих Сурикова, Репина, Васнецова, прекрасные холсты Венецианова, Нестерова, Врубеля, Борисова-Мусатова…
Нет им числа.
Все эти замечательные мастера привлекают к себе, заставляют мыслить, переживать, волноваться. Мы невольно начинаем замечать, что после посещения музеев, галерей некое доселе дремавшее в нас чувство вдруг будто вздрагивает, пробуждается, и мы начинаем многое переосмысливать, задумываться над проблемами, ускользавшими от нашей души, заверченной круговертью будней.
Люди оказываются незаметно, неотразимо в лучах силового поля, еще мало изученного, под воздействием магнетических чар красоты.
Прикосновение, приобщение к прекрасному…
Может ли оно оставить нас холодными, сколь ни хотели бы мы казаться бесстрастными?
Нет!
Как музыка входит в сердце, какими бы угрюмыми, мрачными ни были бы слушатели, так и живопись помогает зрителям сбросить усталость, тоску, мизантропию и открывает людям еще неведомые им радости.
Давным-давно, блуждая по окрестностям Тарусы, я забрел в березовую рощу на берегу Оки.
Погожий день клонился к вечеру, и какая-то особенная, напоенная летним покоем тишина охватила меня…
Внезапно среди зеленых кудрявых ветвей возникло странное видение.
Каменный подросток, неловко повернувшись, застыл на гранитном ложе. Прозрачные голубые, сиреневые блики бежали по щеке его, крепко прижатой к худенькому плечу.
Дремотные серые тени рисовали закрытые веки, тонкие, хрупкие линии носа, рта.
Каменный аккорд.
Поэтический, интимный, он звучал горько, меланхолично.
Нежность и целомудрие образа, созданного скульптором, особенно гармонировали с чистотой, задушевностью дивного уголка природы…
Пахло травою.
Сизый дым костра рыбаков ленивой куделью тянулся к закатному небу.
Только вздохи ветра да тоскливые крики одинокой птицы нарушали покой. Казалось, что время остановилось.
Молчание бездонного небосвода, легкий шелест деревьев лишь безмерно усиливали ощущение вечности этого мира, полного грез и суровых реалий.
- Что-нибудь светлое… - Песах Амнуэль - Научная Фантастика
- Песнь молодости - Ян Мо - Историческая проза
- Магия для чайников. Новая магия 1 кн. - Тимофей Юртаев - Фэнтези
- Аквариум. (Новое издание, исправленное и переработанное) - Виктор Суворов (Резун) - Шпионский детектив
- Английский сад. Книга 1. Виктор. - Савански Анна - Современные любовные романы