Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой) - Чжуан-цзы
- Дата:29.07.2024
- Категория: Религия и духовность / Религия
- Название: Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой)
- Автор: Чжуан-цзы
- Просмотров:4
- Комментариев:0
Аудиокнига "Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой)"
📚 "Чжуанцзы" - это философский трактат, написанный китайским мыслителем Чжуан-цзы. В этой аудиокниге вы найдете мудрость и глубокие размышления о жизни, природе и человеческом бытии. Главный герой книги - Чжуан-цзы, представлен как мудрый философ, чьи учения оказали значительное влияние на развитие китайской философии.
🎙️ Слушая эту аудиокнигу, вы погрузитесь в мир великих истин, которые помогут вам лучше понять себя и окружающий мир. "Чжуанцзы" - это произведение, которое заставляет задуматься и вдохновляет на поиск глубокого смысла жизни.
Об авторе:
🖋️ Чжуан-цзы - древнекитайский философ, автор одноименного трактата, считается одним из величайших мыслителей Древнего Китая. Его учения оказали огромное влияние на развитие китайской философии и культуры.
🔗 Слушайте аудиокниги онлайн бесплатно и без регистрации на сайте knigi-online.info! У нас собраны лучшие произведения различных жанров, включая бестселлеры и классику. Погрузитесь в мир книг вместе с нами!
Не упустите возможность окунуться в мудрость великих мыслителей и философов. Слушайте аудиокнигу "Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой)" прямо сейчас!
Религия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Направляясь в Чу, Конфуций вышел из леса и заметил Горбуна, который ловил цикад, будто [просто] их подбирал.
— Как ты искусен! — воскликнул Конфуций. — Обладаешь ли секретом?
— Да! У меня есть секрет, — ответил ловец цикад. — В пятую-шестую луну кладу на коконы [цикад] шарики. [Из тех, на которые] положу два [шарика] и [шарики] не упадут, теряю немногих; [из тех, на которые] положу три [шарика] и [шарики] не упадут, теряю одну из [каждых] десяти; [тех же, на которые] положу пять шариков и не упадут, [ловлю всех просто], будто подбираю. Я стою, словно старый пень, руки держу, словно сухие ветви. Как бы ни велика была вселенная, какая бы тьма тварей в ней ни существовала, мне ведомы лишь крылатые цикады. Почему бы мне их не ловить, [если] ничто [другое] не заставит меня шевельнуться, ни на что в мире я не сменяю крылышки цикады!
— Вот каковы речи того Горбуна! Воля его не рассеивается, а сгущается в душе! — воскликнул Конфуций, обернувшись к своим ученикам.
Янь Юань рассказал Конфуцию:
— Когда я переправлялся через пучину Глубина кубка, Перевозчик правил лодкой, как бог. Я спросил его: «Можно ли научиться управлять лодкой?» «Да, — ответил он. — У прекрасного пловца [к этому] особые способности, а если это водолаз, то [он] примется управлять лодкой, даже не видав ее прежде в глаза». Я спрашивал [еще], но [он] мне более не отвечал. Осмелюсь ли задать вопрос: «Что это означает?».
— «У прекрасного пловца [к этому] особые способности», — ответил Конфуций, — [означает, что он] забывает про воду; «а если это водолаз, то [он] примется управлять лодкой, даже не видав ее прежде в глаза» — для него пучина подобна суше, а опрокинутая лодка — скользящей назад повозке. Пусть перед ним опрокидывается и скользит тьма [вещей], это даже не привлечет его внимания; куда бы ни направился, все станет делать играючи.
Мастер игры [со ставкой] на Черепицу станет волноваться при игре на [серебряную] застежку и потеряет рассудок при игре на золото. Искусство одно и то же, но стоит появиться ценному, и внимание перейдет на внешнее. Внимание же к внешнему всегда притупляет [внимание к] внутреннему.
Тянь Кайчжи встретился с чжоуским царем Величественным{3} и царь спросил [его]:
— Что ты слышал от жреца Шэня, когда с ним прогуливался? Мне говорили, он изучает долголетие.
— Что [я], Кайчжи, мог слышать от учителя? [Ведь я] стоял с метлой, прислонясь к воротам, — ответил Тянь Кайчжи.
— Не уклоняйся, Тянь, — сказал царь. — Мне хочется об этом услышать.
— [Я] слышал от учителя, — заговорил Кайчжи, — что умеющий поддерживать жизнь подобен пастуху: смотрит за отстающими овцами и их подгоняет.
— Что это значит? — спросил чжоуский царь Величественный.
— Одинокий Барс{4} жил в Лу на высокой горе, пил [лишь] воду, ни с кем не делил наживы. Прожил лет до семидесяти, а выглядел будто младенец. Но на беду повстречался с голодным тигром. Голодный тигр убил его и сожрал. Жил [там и] Чжан Смелый. На высоких воротах [у него] висели тонкие занавеси, и каждый к нему заходил. Прожил лет до сорока и умер от болезни — лихорадки. Одинокий Барс поддерживал свое внутреннее, а тигр съел его внешнее. Смелый поддерживал свое внешнее, а болезнь напала на его внутреннее. Оба они не подгоняли свое отстающее.
Конфуций сказал:
— Не уходить и не таиться, не выходить и не красоваться, выситься посередине, будто сухое дерево, — тот, кто усвоит эти три [условия], непременно достигнет высшей славы. Ведь перед опасной дорогой, где из десяти убивают одного, отцы и сыновья, старшие и младшие братья предостерегают друг друга и осмеливаются выходить только со многими воинами и слугами. Не есть ли это знание об опасности, которой подвергается человек? Но сколь заблуждается тот, кто не умеет предостеречь [людей], возлежащих на циновках во время еды и питья!
Жрец Сородич{5} в парадной одежде и в шапке, войдя в хлев для жертвенных животных, спросил Кабана:
— Зачем ты страшишься смерти? Разве тебе не нравится, что три луны я стану тебя откармливать, десять дней буду поститься, три дня бодрствовать, а [уж потом], подостлав белый пырей, возложу твои лопатки и крестец на резную жертвенную подставку?
Заботившийся о Кабане сказал:
— Лучше кормиться отрубями и мякиной, да оставаться в хлеву!
Заботившийся о самом себе сказал:
— Хорошо бы жить почитаемым, обладателем колесницы с высоким передком и парадной шапки, а умереть — пусть похоронят в гробу на разукрашенной погребальной колеснице.
Заботившийся о себе предпочел то, от чего отказался Заботившийся о Кабане. Чем же он отличается от Кабана?
Гуань Чжун правил колесницей, [когда царь] Хуаньгун охотился на болоте и увидел духа. Царь дотронулся до руки Гуань Чжуна и спросил:
— Видел ли [ты] что-нибудь, Отец Чжун?
— [Я, Ваш] слуга, ничего не видел, — ответил Гуань Чжун.
Вернувшись, царь лишился сознания, заболел и несколько дней не выходил.
Среди цисских мужей был Хуанцзы Обвинитель Гордыни{6}, который сказал:
— Как мог дух повредить царю? Царь сам себе повредил! Ведь от гнева эфир рассеивается и не возвращается, поэтому [его] и не хватает. [Если], поднявшись, [эфир] не спускается, человек становится вспыльчивым; [если], опустившись, не поднимается, человек становится забывчивым; [если], не поднимаясь и не опускаясь, остается в середине, в сердце, [человек] заболевает.
— Но существуют ли тогда духи? — спросил царь.
— Существуют, — ответил Хуанцзы. — У озера есть Соломенный Башмак{7}, у очага — Высокая Прическа, в куче сора во дворе обитает Гром, в низине на северо-востоке на берегу реки прыгает Лягушка; в низине на северо-западе обитает Домовой; в реке есть Водяной; на холмах — Разноцветная Собака, в горах — Одноногий, в степях — Двуглавый Змей, на болотах — Извивающийся Змей.
— Разреши узнать, как выглядит Извивающийся Змей? — задал вопрос царь.
— Извивающийся Змей, — ответил Хуанцзы, — толщиной со ступицу, а длиной с оглоблю, одет в фиолетовое платье и пурпурную шапку. По природе он злой. Как заслышит грохот колесницы, встает стоймя, охватив голову. Тот, кто его увидит, станет [царем] царей.
— Вот его-то [я], единственный, и увидел, — сказал царь и захохотал. Тут [он] оправил на себе одежду и шапку и уселся рядом с Хуанцзы. День еще не кончился, а болезнь незаметно прошла.
Цзи Синцзы тренировал бойцового петуха для царя. Через десять дней [царь] спросил:
— Готов ли петух?
— Еще нет. Пока самонадеян, попусту кичится.
Через десять дней [царь] снова задал [тот же] вопрос.
— Пока нет. Бросается на [каждую] тень, откликается на [каждый] звук.
Через десять дней [царь] снова задал [тот же] вопрос.
— Пока нет. Взгляд еще полон ненависти, сила бьет через край.
Через десять дней [царь] снова задал [тот же] вопрос.
— Почти [готов]. Не встревожится, пусть даже услышит [другого] петуха. Взгляни на него — будто вырезан из дерева. Полнота его свойств совершенна. На его вызов не посмеет откликнуться ни один петух — повернется и сбежит.
Конфуций любовался в Люйляне [водопадом]; струи спадают с высоты в три тысячи жэней, пена бурлит на сорок ли. Его не могут преодолеть ни кайманы, ни рыбы, ни черепахи — морские или речные. Заметив там пловца, [Конфуций] подумал, что тот с горя ищет смерти, и отправил своих учеников вниз, чтобы его вытащить. [Но тот] через несколько сот шагов вышел (из воды) с распущенными волосами, запел и стал прогуливаться у дамбы.
Конфуций последовал [за ним] и [ему] сказал:
— Я принял тебя за душу утопленника, но вгляделся: ты — человек. Дозволь задать вопрос: владеешь ли секретом, [как] ходить по воде?
— Нет, — ответил пловец. — У меня нет секрета. От рождения — это у меня привычка, при возмужании — характер, в зрелости — это судьба. Вместе с волной погружаюсь, вместе с пеной всплываю, следую за течением воды, не навязывая [ей] ничего от себя. Вот почему я и хожу по воде.
— Что означает «от рождения — это привычка, при возмужании — характер, в зрелости — это судьба?» — спросил Конфуций.
— Я родился среди холмов и удовлетворен [жизнью] среди холмов — [такова] привычка; вырос на воде и удовлетворен [жизнью] на воде — [таков] характер; это происходит само по себе, и я не знаю почему — [такова] судьба.
Плотник Счастливый вырезал из дерева раму для колоколов. Любовавшиеся рамой поражались [его искусству], будто сделали ее духи или боги.
Увидел раму луский царь и спросил:
— Какой секрет помог тебе ее вырезать?
— Каким секретом могу обладать [я, Ваш] слуга, рабочий человек? И все же был один. [Я, Ваш] слуга, задумав вырезать раму для колоколов, не смел напрасно расходовать свой эфир и должен был поститься, чтобы обрести покой. Постился сердцем три дня и [уже] не смел думать о [получении мною], Счастливым, награды — ранга и жалованья; постился пять дней и [уже] не смел думать о хвале или хуле, удаче или неудаче; постился семь дней и вдруг забыл о самом себе, своем теле, руках и ногах. И не стало [для меня] ни царского двора, ни того, что отвлекало и смущало, исчезло все внешнее. И тогда [я] отправился в горы, в леса, приглядываясь к природному характеру [деревьев]. И в лучшем по форме и сущности [дереве] передо мной предстала воочию рама [музыкального инструмента]{8}. Иначе пришлось бы [от замысла] отказаться. И тут [я] приложил руки, естественное [во мне] соединилось с естественным [в дереве], и [музыкальный] инструмент был создан сосредоточием жизненной силы. Вот он!
- Улыбка - Рэй Брэдбери - Научная Фантастика
- 20-ть любительских переводов (сборник) - Рид Роберт - Мистика
- И грянул гром… (Том 4-й дополнительный) - Вашингтон Ирвинг - Научная Фантастика
- Свет луны на воде - Хильда Никсон - Короткие любовные романы
- Шпион из-под воды - Сергей Бакшеев - Шпионский детектив