Духовный мир преподобного Исаака Сирина - Митрополит Иларион
- Дата:27.09.2024
- Категория: Религия и духовность / Прочая религиозная литература
- Название: Духовный мир преподобного Исаака Сирина
- Автор: Митрополит Иларион
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О покаянии говорится как о втором крещении: эта тема традиционна для всей восточной патристической традиции. Согласно Исааку, Бог не захотел, чтобы человек из — за злоупотребления своей свободой лишился уготованного ему блаженного состояния, и потому Он «изобрел второй дар, который есть покаяние, чтобы через него получали люди обновление каждый день и им были оправдываемы на всякий миг»[533]. Покаяние является возобновлением благодати крещения, утраченной в результате грехопадения: «Как благодать на благодать людям по крещении дано покаяние. Ибо покаяние есть второе возрождение от Бога. И то дарование, которого залог приняли мы от веры, приемлем покаянием. Покаяние есть дверь милости, открытая усердно ищущим его… Покаяние есть вторая благодать…»[534] Через покаяние человеку возвращается то знание (idata), которое было дано ему в крещении как залог[535].
Тема крещения слезами в патристической традиции иногда связывается с темой крещения кровью[536]. Развивая это сравнение, Исаак говорит о покаянии как мученичестве:
Истинно кающийся есть живой мученик. Слезы по своим действиям превосходят кровь, и покаяние превосходит мученичество. Первые _[537]_увенчиваются раньше, чем вторые[538]: вторые увенчиваются вместе с прочими, а первые — прежде прочих. Таким образом, истинно кающийся видится получающим двойной венец[539].
Покаяние начинается с чувства собственной греховности, появляющегося в человеке под действием благодати Божией. Это чувство — дар Божий, входящий в наш ум, когда Бог видит, что мы утомлены искушениями[540]. Почувствовать собственную греховность, — говорит Исаак, — важнее, чем совершать чудеса и иметь сверхъестественные мистические видения, ибо с этого чувства начинается путь покаяния. И само покаяние выше многих великих добродетелей:
Восчувствовавший грехи свои лучше того, кто молитвой своей воскрешает мертвых… Кто один час провел, воздыхая о душе своей, тот лучше доставляющего пользу всему миру своим лицезрением. Кто сподобился увидеть самого себя, тот лучше сподобившегося видеть ангелов… Кто последует Христу в уединенном плаче, тот лучше похваляющегося собою в собраниях[541].
Покаяние является интегральным актом, в котором участвуют ум и сердце человека. Исаак говорит о «печали ума» и о «сердце, исполненном печали», как атрибутах истинного покаяния[542]. «Сердце сокрушенное и смиренное»[543] приобретается человеком в процессе покаянного осознания своих грехов, которое одновременно является освобождением от груза этих грехов: «Ибо Ты — Тот, Кто дает покаяние и сердце плачущее грешнику кающемуся, так что благодаря утешению от плача и от дара слез освобождаешь Ты его от лежащего на нем бремени греха»[544].
Результатом и плодом покаяния является прощение грехов. Это прощение следует непосредственно за покаянием, и причиной является безмерная любовь Бога к человеку — любовь, которая заставила Сына Божия не только простить всех грешников, но и самому сделаться человеком: «Поскольку же лицо Его на всякий миг обращено к прощению, Он… изливает на нас обильную благодать, которая, подобно океану, не знает меры. И тому, кто показывает хотя бы малое страдание и волю к сокрушению о происшедшем, Он сразу, в тот же час, без промедления дарует прощение грехов»[545]
Поэтому христианин никогда не должен сомневаться в том, что его грехи прощаются Богом, когда он приносит покаяние — даже если речь идет о тяжких грехах. Уверенность в прощении исходит из мысли о милосердии Бога, которое превышает Его справедливость, о Промысле Божием, распространяющемся на все творение, и, в особенности, о воплощении Бога Слова, которое стало залогом примирения между Богом и человеком:
Кто же, видя и слыша подобные вещи, подвигнется к воспоминанию о собственных грехах, которые ввергнут его в такое сомнение: «Простит ли мне Бог, если я прошу Его, те грехи, о которых я болезную и от воспоминания о которых мучаюсь, из — за которых, хотя я гнушаюсь ими, я падаю, но после того, как они случились, причиняемая ими боль бывает сильнее, чем даже жало скорпиона; и хотя я ненавижу их, я остаюсь посреди них, и хотя каюсь в них со страданием, снова жалостным образом возвращаюсь к ним». Вот как, наверное, многие богобоязненные люди думают — те, которые заботятся о добродетели, но бывают одолеваемы страстями, которые плачут о грехе, и однако по причине собственной неустойчивости постоянно падают: они все время живут между грехом и покаянием. Не будем сомневаться в надежде на наше спасение, о люди, ибо Тот, Кто претерпел страдания ради нас, всячески заботится о жизни нашей; милосердие Его превосходит сознание наше, благодать Его больше, чем то, о чем мы просим Его. Ибо десница Господа нашего простерта ночью и днем, и Он следит за тем, чтобы поддержать, успокоить и поощрить каждого, особенно если Он обретает тех, кто переносит даже малое страдание и печаль о том, чтобы грехи их были прощены…[546]
Так через акт покаяния происходит примирение между человеком и Богом. От человека требуется раскаяние в соделанных грехах и решимость хранить себя от них в будущем, а также молитвенное предстояние перед Богом с просьбой о помиловании. От Бога же приходит прощение, воссоединяющее человека с Богом и приобщающее его божественной любви.
Горькие и сладкие слезыі
Слезы — одна из традиционных тем сирийской аскетической письменности начиная с Ефрема. Последнего называли «отцом покаяния». Византийский современник написал о нем следующие строки: «Непрестанно плакать было для Ефрема то же, что для других дышать воздухом. Кто будет читать его писания, тот увидит, что он не только тогда плачет, когда говорит о покаянии, но и… там, где другие выражают радость»[547]. Византийскому читателю Ефрема удалось подметить одну характерную деталь опыта слез в сирийской традиции: слезы бывают не только выражением покаяния, но и выражением радости. Эта тема вновь прозвучит у Исаака Сирина. Слезы были неотъемлемой частью монашеского опыта Исаака. Следует отметить, что в сирийском языке для обозначения монаха употреблялся термин abila, буквально означающее «плачущий». Согласно сирийской традиции, монах — это в первую очередь тот, кто плачет — о себе, о других, обо всем мире.
Тот плачущий (abila), — пишет
- Человеческий лик Бога. Проповеди - Иларион Алфеев - Религия
- Фантастические твари и где они обитают. Оригинальный сценарий - Джоан Кэтлин Роулинг - Книги магов
- Психопаты. Достоверный рассказ о людях без жалости, без совести, без раскаяния - Кент Кил - Образовательная литература
- Хроника объявленной смерти. О любви и прочих бесах. Вспоминая моих несчастных шлюшек - Габриэль Гарсия Маркес - Русская классическая проза
- Житие мое - Ирина Сыромятникова - Фэнтези