"Я" - Щемелинин Сергеевич
- Дата:15.08.2024
- Категория: Религия и духовность / Эзотерика
- Название: "Я"
- Автор: Щемелинин Сергеевич
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наши кони не были выкованы из стали – они были прочнее – вперед, все с той же скоростью неслись они вперед и вперед. Душное послеполуденное пекло, кровь кипит огнем, а кругом пустыня и лишь убогая растительность виднеется кое-где. Секунда уходила за секундой, складываясь в минуты, а минуты складывались в часы… – и ни единого облачка на высоком небе – только солнце, жар воздуха и света, бешеная скорость скачки – и больше ничего!
Хала дарила нам ощущение дикой, первобытной, беспредельной и чудовищной силы, помноженной на свирепую ярость жизни, и ничего не просила взамен. Ради этого ощущения стоит жить! Моя жизнь пропитывалась силой и мощью, свирепостью и яростью, жестокостью и несгибаемой волей.
Мир – вокруг меня, а я – в центре него – великий, могучий и великодушный!
Я – главный, я – Хозяин, я – Властелин!
Слава Хале, давшей мне все это, слава!
Мы преодолели пустыню и остановились, когда уже началась степь; краски окружающего мира утратили свой режущий глаз блеск и контрастность, став привычными и естественными. Больше пяти часов понадобилось нашим коням, чтобы сделать это – чтобы пробежать больше двух тысяч километров по пустыне в самое жаркое время дня! Лошади нашли родник и припали к нему, а мы сидели на их спинах, а они все пили и пили, и заходящее солнце над деревьями уже не казалось нам столь безжалостным; а потом мы слезли с их натруженных спин, напились водой сами и умывшись, обмыли водой посеревшие от пыли и пота бывшие раньше белыми тела наших коней. Вода после пустыни – это все…
А затем была ночь, и снова день, и опять ночь, а кони все мчались и мчались. Степи и леса, реки и озера, холмы и равнины оставались позади нас, но лошади ничего не ели на протяжении всей этой бешеной гонки – они только пили воду. Мы тоже время от времени пили – ни нам, ни нашим лошадям есть не хотелось – гонка вытеснила из сознания все мелочи, оставив только скорость и только ее одну. Все мы держались исключительно на использовании внутренних ресурсов наших организмов, и, хотя такие гонки для Халы не являются обычным делом (столь длинные миграции животные вроде наших коней обычно осуществляют за более длительное время), но все же ни мы, ни наши лошади не выложились полностью – у нас еще оставались кое-какие, правда, незначительные резервы.
А к утру мы были уже на берегу моря. Кони припали к его волнам и жадно пили соленую воду океана. Длинные валы волн накатывались на берег и с шелестом уходили в прибрежный песок. Было приятно вдыхать свежий ветер моря – соленый йодный запах гниющих водорослей, выброшенных на берег и влажный воздух, насыщенный светом и свежестью. По песчаному пляжу важно расхаживали птицы и ползали ящерицы, копаясь в водорослях и выискивая там себя пропитание. Какое-то существо, похожее на краба или рака, увидев нас, поспешно кинулось к воде. Я отпустил коней, снял с них седла и они ушли от нас прочь, но не насовсем, а для отдыха и питания. На их спинах были ясно видны отпечатки седел – они заслужили свой отдых.
За трое суток лошади пронесли нас на себе больше шестнадцати тысяч километров: по горам, по лесам, по пустыне, через пропасти и реки сюда, к морю. Теперь я точно знаю на каких конях ездят боги – они ездят на бело-голубых лошадях Халы. Самому быстрому, как мысль, крылатому Пегасу можно состязаться с этими чудесными белыми созданиями, и я не знаю, кто из них выйдет победителем! Очень может быть, что Пегасу не помогут даже его крылья…
Я стоял и полной грудью вдыхал свежий воздух моря и не мог насладиться им: мои легкие еще помнили и морозный воздух гор, бедный озоном и фтором, помнили они и пряный нагретый ветер степей, полный звона, но бедный влагой; моя грудь еще помнила густой мягкий воздух лесов, в меру влажный и теплый, насыщенный избыточным озоном и фтором, напоенный мягкими и резкими запахами цветов и плодов; она еще сохранила воспоминания и о воздухе пустыни – сухом, горячем, пыльном и жестком, с раскаленным озоном и фтором, горячащими кровь до боли в висках, до силы урагана в кулаках, до абсолютной ясности в мозгу и до идеальной четкости мышления в голове… – да, я помнил все это, и теперь я отдыхал у моря, дышал и дышал свежайшим воздухом океана, дышал и не мог надышаться… Потом я вошел в воду и поплыл, и бодрящая соленая вода уверенно, но мягко держала меня на своей широкой груди, покачивая и раскачивая, как мама в колыбели. Я плыл, я нырял в прозрачную колеблющуюся глубину зеленоватого света, и, открывая глаза, я видел там блики солнца на камнях и на подводных растениях, колыхавшихся в волнах прибоя. Раз за разом я нырял в колеблющееся марево расплывчатых предметов и неверных расстояний, погружаясь до более холодных придонных слоев воды, и потом я выныривал на поверхность, чтобы почувствовать живительный воздух у себя в груди, и опять уходил на глубину, и стайки серебристо-черных рыбок таинственными стрелками кружились вокруг меня – как это было прекрасно! Я смыл с себя всю пыль, которая накопилась на мне за эти долгие дни скачки, почувствовал себя моложе, новее, красивее и лучше… – да, это действительно было прекрасно! А соленая вода оказалась не столь соленой, сколь горькой и с каким-то слабо уловимым привкусом – мне пришлось хлебнуть воды – а кому из людей не приходилось принудительно заглатывать ее, когда внезапная волна накрывала пловца, вынырнувшего из голубовато-зеленых глубин и истосковавшейся грудью вдыхавшего то первое и самое главное без чего принципиально невозможно существование человека – воздух.
Я плыл дальше и дальше, к горизонту, подальше от грозных волн прибоя, к спокойной воде, и когда длинные океанские валы перестали беспокоить меня, я лег на спину и увидел чистое синее небо со стадами облаков, которых небесный пастух – ветер, гнал куда-то вдаль, к своим неведомым целям; а еще я увидел солнце, солнце Халы – ближайшую звезду этого удивительного мира, летящего в бездонной пустоте Вселенной и дающего жизнь всему живому на этом маленьком сосредоточении материи; а тем временем, волны покачивали меня, периодически обдавая солеными брызгами и придавая моим чувствам свежесть и остроту, а мыслям – романтическую направленность. Душа раскрылась навстречу дивному миру, освобождаясь от защитной брони жизненного опыта, цинизма и жесткости, становясь подобной чистой душе ребенка, впервые исследующего мир и находящего в нем только прекрасное; мне казалось, что обнаженные струны моей души, вибрировали в унисон с тончайшими колебаниями мирового эфира, воспринимая самые мельчайшие детали и радуясь им.
Человек рожден для радости – и если она, радость, есть в душе, то она будет во всем: в ветре, в море, в каждом прожитом мгновении и даже в неизбежности смерти – во всем, ибо душа – это основа…
Я поплыл к берегу, выбрался из воды, вскинул руки вверх и воскликнул: "Здравствуй, мир! Здравствуй, счастье! Я пришел к вам!", а потом запрокинул голову к солнцу, и закрыл глаза, и оно стало греть меня, своего сына, как бы говоря своими лучами, что оно любит меня, и что я все сделал правильно, и что все будет хорошо… а вода стекала с меня тоненькими щекотливыми струйками. Потом я опустил руки, открыл глаза, взял из воздуха новую одежду и одел ее на себя, а старую, напоминавшую о прошлом, убрал в никуда, и только потом обернулся к своим спутницам и пошел к ним.
Мы отдыхали несколько недель. Охотился я один, а вместе мы ловили рыбу, собирали ягоды и съедобные плоды, выкапывали корнеплоды и луковицы, а потом все это жарили на костре. Вечерами мы сидели у костра под чужими звездами, которые отныне стали нам уже родными. Плеск волн и ритмичный шум моря успокаивали нас, и я чувствовал, как у меня на сердце ритмично плещутся волны. Я ощущал, как энергия приливает ко мне, как растет моя мощь, и я радовался этому.
Одежда наша побурела и стала разваливаться – ткань расползлась, обрывки ниток торчали изо всех дыр, но все же первые дни жизни возле океана наши спортивные костюмы еще можно было носить. Мой костюм, хотя и был новее одежды моих спутниц, из-за регулярной охоты пришел в самое плохое состояние: он покрылся пятнами запекшейся крови, грязью и крупными прорехами, поэтому буквально через неделю я выбросил его, одев привычную для Халы юбку из шкуры. Мои спутницы были более консервативны – лишь когда их одежда совсем превратилась в лохмотья, они выкинули ее и стали надевать на себя причудливые наряды из листьев и цветов – настоящие женщины! В своих пестрых, но со вкусом подобранных одеяниях, они были похожи на лесных фей с картинки, но с прическами из спутанных, давно немытых волос.
Дни шли за днями, пока наконец, я не почувствовал в себе новые силы и новое знание, которое постепенно вошло в меня вместе с морозным воздухом гор, шумом морского прибоя, запахами дивных цветов и скоростью моего коня. Для меня пришла пора применить это новое могущество, пришла пора приложить его к нашей Вселенной.
- Как отравили Булгакова. Яд для гения - Геннадий Смолин - Публицистика
- Война миров. В дни кометы - Герберт Уэллс - Проза
- Позитивные изменения. Том 3, № 4 (2023). Positive changes. Volume 3, Issue 4(2023) - Редакция журнала «Позитивные изменения» - Газеты и журналы / Прочая научная литература
- Богом данный (СИ) - Шайлина Ирина - Современные любовные романы
- Прекрасны лица спящих - Владимир Курносенко - Современная проза